Одиночество жреца. Том I - Александр Якубович

Так я и поступил. Когда погребальный костер прогорел до конца, я собрал остатки в специальную каменную вазу, после чего захоронил их под алтарным камнем в маленьком храме Лу, который мы поставили богине рядом с часовней Семерым.

Когда я закончил, солнце уже стало подниматься на востоке. В его лучах, где-то за пределами видимости, на холме, я на миг увидел знакомую девичью фигуру, из-за плеча которой выглядывала рукоять меча. Точнее, я подумал, что увидел, потому что уже через миг холм оказался абсолютно пуст.

Лу так и не явилась попрощаться со стариком, хотя я ждал ее в любой момент и без конца звал, крича через бездну с такой силой, что, казалось, все боги малого и большого круга должны были явиться на мой зов. Все тщетно. Богиня хоть и слышала меня — не могла не слышать — но не отозвалась. Она окончательно меня бросила. Теперь я остался совсем один.

Единственное, на что меня хватило — дойти до своей комнаты и рухнуть на постель. Сутки на ногах, стояние у костра на морозе и последующее прощание с Илием оставили меня без сил.

Когда я проснулся в звенящей тишине дома — слуги боялись хоть шорохом потревожить барский сон — то наконец-то окончательно осознал случившееся.

В мире больше не осталось людей, которые бы знали меня настоящего: спокойного и чуть инфантильного молодого человека без планов и стремлений из другого мира, волею судьбы попавший совсем не на свое место. Но сумел выжить в той мясорубке, в которой оказался из-за небрежности богов.

Как-то резко стало плевать на то, что будет с моим хозяйством, но я воспользовался последним советом Илия в плане ведения дел, и оставил указания голове Эдра, попутно заглянув в канцелярию и назначив управляющего по моим делам. Там же я оставил денег на текущие расходы. В тот же день я проехал дальше, в Шамполь, где продублировал указания уже клерку королевской канцелярии.

По плану, когда я поеду в Пите, надо будет заглянуть и к клеркам в Виглайне. Так сказать, тройная подстраховка, пусть друг за другом следят. А если что пойдет не так — выставлю счет Каю Фотену, по его вине и из-за его поручения мои дела придут в упадок.

Когда пришло время выдвигаться в Пите, я окончательно осознал, что тут меня больше ничего не держит. Единственный человек, которого я мог назвать другом — Орвист де Гранж, отправлялся в Ламхитан вместе со мной. С королем Каем Фотеном Первым у меня были деловые отношения, максимум — товарищеские, да и от нашего знакомства он имел неизменно больше, чем я. Вила вышла замуж, Лу меня покинула.

Так что когда кавалькада из груженых бочонками, коробками с бумагой и чертежами лошадей тронулась с места, внутри у меня ничего не дрогнуло — я был абсолютно свободен от всяческих сомнений, привязанностей и обязательств.

Я снова отправлялся в путь.

До Виглайна путь был немного нервным: началась оттепель, и все опасались, что дороги может развести. И хоть телег в нашем отряде не было, но лошади не железные, да и были загружены коробками и бочонками, так что распутица могла сыграть с нами злую шутку. Но все обошлось: мы вышли на Королевский Тракт вовремя, а тут времена года были не властны, магическое покрытие, уложенное древними, гладкое, как трасса, находилось выше уровня земли.

Как и планировал, я оставил дополнительные указания в филиале королевской канцелярии в этом крупном городе, присовокупив к своим указаниям еще и имя короля — для верности. Я редко козырял своим негласным статусом любимчика Кая Фотена, но сейчас случай был подходящим.

Отдохнули, почистили лошадей и опять двинулись к Пите.

До Мигне тоже добрались без проблем. Еще из Виглайна я отправил пару голубей в местную управу — предупредить семейство де Гранжей о том, что в скором времени я прибуду в их поместье. Еще в тот памятный вечер в кабинете графа мы договорились, что в Пите выдвинемся вместе.

Близость моря давала о себе знать, и хоть родовое поместье Орвиста находилось севернее моих владений, весна тут наступала уже по всем фронтам. Наш отряд свободно въехал на территорию де Гранжей — охрана была предупреждена о скором визите барона Антона Тинта — и проследовал к графскому дому.

Сцена, которая произошла во время моего первого визита к Орвисту, повторилась почти в точности лишь с небольшим отличием: теперь меня встречала и его единокровная сестра, а сразу после того, как виконт выпустил меня из своих объятий и я раскланялся с Айрин, я отправился засвидетельствовать свое почтение хозяевам дома. На этот раз при мне был мой боевой посох, который я держал в специально выделанном чехле из дорогой кожи и твердых пород дерева, что не укрылось от внимательной девушки. Она будто бы только скользнула глазами по жалованному мне богами оружию, но я заметил, как в глубине черных глаз Айрин блеснул огонек любопытства.

Эдит де Гранж встретила меня благосклонным кивком потомственной дворянки, занимающей высокое положение в клерийском обществе, а вот Бренард был более ласков и с удовольствием пожал мне руку, перехватив мое предплечье мощной ладонью, а свободной рукой похлопав по плечу.

— Барон Тинт! Антон! Рады видеть тебя! Как добрался?

— Спасибо граф, спасибо, добрался отлично. Очень рад такому теплому приему. Ваши конюхи что, целый день ждали у ворот? — искренне улыбаясь, спросил я у старшего де Гранжа.

В ответ граф только рассмеялся и заверил меня, что такая кавалькада не может подойти к его городу — Мигне — незамеченной, так что о нашем приближении он знал еще за час до того, как я с дружинниками добрался до поместья.

Извинившись перед хозяевами, я попросил немного времени привести себя в порядок с дороги, на что те отреагировали более чем понимающе: моя любовь к чистоте добавляла мне баллов не только в глазах Эдит, но и в глазах ее супруга. Стремление к чистоте — это последовательность и аккуратность, а значит, я так отношусь и к делам, а не только к сапогам и собственной шее.

Покои мне достались те же, что и в прошлый раз. Мои вещи, в том числе и артефактное оружие, уже лежали у кровати — слуги занесли все наверх, пока я здоровался с хозяевами. Также меня и ждала уже знакомая ванна, приглашая смыть пыль и дорожную грязь.

Я с сожалением подумал, что мыться придется быстро, а понежиться в огромной медной посудине хотелось: у себя дома я соорудил подобие душевой кабины, благо, ничего сложного, если использовать трубы, отлитые из олова, а вот на полноценную медную ванну таких размеров я так и не раскошелился. Вечные проекты, расходы, долги перед короной заставляли жить намного скромнее, чем должен был аристократ моего положения при дворе.

Впрочем, на мнение окружающих, как и на стандарты роскоши, мне было плевать, а вот комфорта иногда не хватало. Я все же улучил десяток минут и понежился в теплой воде, после чего хорошенько поскреб шею и за ушами, помыл волосы специально приготовленным для меня бруском мыла. Орвист хорошо знал, что я постоянно им пользуюсь, игнорируя речной песок, да и сам начал мыться с его помощью. После того, как я окончательно вымыл пену из волос с помощью чистой воды и ковшика, пришлось выбираться из гостеприимной емкости и заворачиваться в огромную простыню.