Безумие Божье. Путешествие по миру гонений - Грегг Льюис

в благодарных глазах родителей, наконец-то поверивших, что могут спасти своих малышей. Домой мы вернулись довольные, зная, что изменили ход событий.

Прошло время, и мы узнали, чем все кончилось. Через несколько дней эту бедную деревушку захватил соседний клан. Осыпав жителей потоками ругани и проклятий за то, что посмели принять нашу помощь прежде тех, кто ее «больше заслуживает», захватчики забрали все, что осталось, но перед уходом надругались над женщинами и подвергли пыткам беспомощных и униженных мужчин.

Мне стало плохо, когда я об этом услышал. Реально плохо. Но еще хуже мне стало, когда я узнал, что те, кому мы пытались помочь, начали предупреждать жителей соседних деревушек: «Не берите еду у тех людей. Они хотят, чтобы вас убили!»

Я был в ярости, я ненавидел зло, извратившее наши лучшие намерения и превратившее их в орудие погибели. Нас же еще во всем и обвиняли! Я понимал, что это зло – опасный враг, и в таких местах, как Сомали, может нанести глубокие раны и тем, кто отдает, и тем, кто принимает помощь.

* * *

Каждый раз я испытывал шок, когда приезжал в Сомали или покидал эту страну. Это было как путешествие на другую планету, разве что занимало лишь несколько часов.

Приезд в Сомали походил на вступление в мир Ветхого Завета.

В Сомали я, бывало, просыпался в безумном и враждебном месте – в аду, где властвует зло; в мире, где не было еды и нельзя было жить; в мире, где дети не могли ходить в школу и где немногие доживали до юности; в мире, где родители и не мечтали увидеть детей во цвете лет.

И порой в тот же день, только вечером, в Найроби, я ложился в постель в другом, нормальном мире, подходившем на рай, где жена и трое сынишек праздновали мое возвращение за семейным ужином и угощали меня особым десертом. В этом мире, здравом, разумном, мои мальчики ходили в школу и я судил их баскетбольные матчи; у нас были доктора и больницы; были свет, электричество и водопровод, продуктовые магазины, заправки и многое, многое… Я просто не мог примириться с тем, что живу в двух разных мирах, что находятся не только на одной планете, но и на одном и том же континенте, в соседних странах.

Не уверен, что выбрал верный способ справиться с противоречием, но я все же научился переключать сознание, когда мой самолет поднимался в небо, улетая из Сомали. «Я домой, к Рут и мальчишкам!» – твердил я себе, медленно отпускал броню и расслаблялся. И точно так же я «переключался», когда летел обратно. «Снова в этот другой мир!» – говорил я себе. Мои чувства инстинктивно приходили в состояние повышенной тревоги, и я думал лишь о проблемах в работе и о том, как жить и выжить в Сомали.

Не всегда получалось мгновенно. Мои миры не хотели уступать друг другу. Я осознавал это, когда чувства рвали меня на части почти во всех семейных буднях. Если я случайно слышал, как мои ребята спорят, в душе поднимался гнев, и я хотел вбить им в головы, сколь благодарны они должны быть за то, что живут в Кении, а не в Сомали, где почти все их сверстники уже умерли или были на грани смерти.

Но потом, а порой и через пару мгновений, я смотрел на сыновей, и мою душу заполняло такое блаженство, что я начинал рыдать, хотел обнять и целовать их – и никогда не отпускать.

* * *

К тому времени я слетал в Сомали уже раз десять – бывало, на несколько дней, а иногда и недель. Мы старались не тревожить сыновей и особо не рассказывали о том, чем занимаемся, но они явно знали, что там творится.

После путешествия на юг страны и помня при этом, как опасна наша работа, я ощутил, что должен устроить семейный совет и поделиться наболевшим, и мы позвали всех детей. Шейну было тогда тринадцать, Тимоти – одиннадцать, а Эндрю – шесть.

Я оглядел их и сказал:

«Ребята, когда мы жили в Америке, даже еще до того, как вы родились, нам с вашей мамой нужно было ответить на один очень важный вопрос: Хотим ли мы жить во имя Иисуса? Ваша мама этот выбор сделала еще маленькой девочкой. А я вам уже рассказывал, что мне было восемнадцать, когда я принял решение следовать за Иисусом и жить ради Него. И прежде чем мы с вашей мамой поженились, мы оба убедились в том, что едины в решении жить ради Иисуса и как пара, и как семья».

«Позже, когда мы думали о том, чтобы стать сотрудниками зарубежных миссий, нам предстояло ответить на другой важный вопрос: Желаем ли мы идти во имя Иисуса и жить во имя Его в другой части света? Мы ответили „да“ и приехали в Африку».

«Теперь мы в Кении, и можем взять пищу и лекарства, накормить голодных и спасти тысячи сомалийцев – детей, родителей, целые семьи. Так мы показываем, как Бог их любит, хотя у них и шанса не было узнать ни о Нем, ни о Его любви. Но их страна жестокая, опасная и плохая, и нам с вашей мамой нужно ответить еще на один очень трудный вопрос. Мы всегда говорили, что желаем жить ради Иисуса. Затем решили, что отправимся в путь во имя Иисуса. На оба вопроса мы ответили „да“».

«Но сейчас мы должны спросить себя, хотим ли мы умереть во имя Иисуса?»

Мы не хотели напугать сыновей. Мы сделали все, чтобы они понимали: мы не собираемся умирать. Они знали: мы точно не хотим. Мы заверили их в том, что предпримем все меры безопасности. Но когда стало ясно, какие в Сомали условия и каковы ставки, мы хотели донести до них одну мысль – то, как важно было для нас дело, к которому, как мы верили, призвал нашу семью Иисус. Мы не хотели добиваться от наших маленьких детишек согласия на смерть отца. Скорее мы хотели, чтобы они позволили Иисусу вести нашу жизнь – и доверились Ему во всем.

Мы были решительно готовы покориться воле Господа. О, если бы мы только знали, к чему нас приведет это обязательство в ближайшие месяцы и годы! И если бы я знал о том, что грядет – не уверен, что мне хватило бы веры идти этой дорогой до конца.

Твоя победа, анофелес!