Защитники - Билл Болдуин

— А? — переспросил Брим, но не успел Молдинг ответить, как Брима схватила за плечо явно очень недружественная рука.

Он обернулся, готовый защищаться, и увидел перед собой не кого иного, как Пувиса Амхерста — в штатском, — а с ним кучу его прихвостней из «прогрессивных» журналистов с голокамерами.

— Ну, Брим, — произнес шеф КМГС, надуваясь, — я так и думал, что это ты. Война таких, как ты, притягивает, да?

— Кажется, да, — ровным голосом ответил Брим, окидывая взглядом его полосатый плащ, серый деловой костюм и дорогие туфли. — А ты на этот раз явно подался в другую сторону, нацепив этот штатский маскарад.

— Это не маскарад, Брим, — уничижительно фыркнул Амхерст. — Если ты не знаешь, я недавно подал в отставку в знак протеста против этой ужасной войны, в которую втянули нас тебе подобные. — Он со страданием на лице глянул в сторону голокамер. — Ты видел результаты вашей бессмысленной борьбы с мощью Лиги? — риторически вопросил он. — Сколько еще ни в чем не повинных солдат должны погибнуть, пока закостенелые кретины вроде тебя дадут миру шанс?

Брим хмыкнул, не обращая внимания на журналистов и глядя прямо в глаза Амхерсту.

— Когда я увижу приближение-реального мира, Пувис, можешь быть уверен, я первый дам ему шанс. — Он нахмурился. — А насчет твоей отставки — ты в самом деле пошел на такое?

— Можешь быть уверен, — ответил Амхерст, упирая руки в бока, — он явно считал свою позу героической. — Кто-то должен был что-нибудь сделать ради тех сотен миллиардов, которых Онрад V захотел превратить в пушечное мясо, став Императором. Озверев, иначе говоря. Я не мог повлиять на этого страшного человека, находясь во Флоте, даже на посту главы КМГС. Но свою должность в правительстве я могу использовать, чтобы срезать ему ассигнования. Это остановит вас всех, любители войны. И направлю я эти кредиты на восстановление мира с Лигой.

— Это у тебя должность в правительстве? — поразился Брим.

— Про это только такие босяки, как ты, могут не знать, — ядовито ответил Амхерст. — По праву рождения я — граф Амхерста, — пыхнул он. — После смерти моего горячо любимого отца титул достался мне.

— Понимаю, — сказал Брим. Конечно, Палата Пэров Империи — учреждение, которое пережило свою полезность еще лет с тысячу тому назад. — И теперь ты начнешь кампанию против военных расходов? — спросил он. — В разгар войны?

Амхерст прищурился.

— Мы не в разгаре войны, Брим, — произнес он таким тоном, будто делал выговор мальчишке. — Мы только в ее начале. И есть еще время остановить ужас, начатый такими зверями, как ты. Один из способов — срезать ассигнования на ваши проклятые военные машины.

— У тебя уже есть для этого хороший задел, — мрачно сказал Брим. — Твой КМГС почти остановил выпуск оборонной продукции много лет назад. И эту войну нам с самого начала приходится вести при подавляющем преимуществе противника.

— И я благодарю Вселенную за это, — твердо произнес Амхерст, тщательно поворачиваясь профилем к операторам голокамер. — Если бы давали волю таким, как ты, не было бы ни одного шанса на мир с Императором Трианским и его Лигой.

Брим покачал головой.

— Пувис, — сказал он серьезно. — Если не сейчас, то все равно потом пришлось бы иметь дело с этим ничтожеством, когда он стал бы еще сильнее.

— В отличие от вас, вояк, я действую только мирными средствами, — ответил Амхерст с таким видом, будто бы произнес убийственную реплику.

— Вот тут ты и не прав, и ты это знаешь. Я действую миром ничуть не хуже, чем ты.

Амхерст открыл рот, чтобы возразить, но Брим обрезал его взглядом, полным презрения.

— И даже в лучшем свете, Амхерст, — сказал он, — твой пацифизм — это просто лень лежебоки. И это ты тоже знаешь. Ленивое умение считать желаемое действительным, когда делаешь вид, что тебя защитят стены твоего уютного дома. Но не дать обрушить стены дома — это работа для военных, среди прочих тяжелых работ, на которые мало охотников. Всю историю человечества мы, военные — ползая в грязи, сидя в танке или в звездолете, — защищали пацифистов вроде тебя от последствий ваших близоруких проповедей. Когда злые силы вроде Негрола Трианского и его прихвостней побеждают, пацифистов первых гонят в лагеря смерти. И не говори мне, что ты об этом не слышал. Я тебя уже много лет назад предупреждал.

Под его взглядом бывший сослуживец отступил на шаг.

— Сколько было демонстраций в защиту мира на Тарроте? — напирал на него Брим. — Ноль, вот сколько. Негрол Трианский дебаты насчет мира пресекает в корне. В его Лиге только ему позволено иметь «права». Что бы ни хотели думать его подданные, в директивном порядке виновная сторона — это мы. Но по более объективным меркам самой цивилизации, Пувис Амхерст, это мы — правая сторона, что бы ни блеяли вы, трусы из КМГС, на ваших мерзких митингах и демонстрациях. Не обманывай себя! — сказал он, тыкая пальцем в грудь Амхерста. — Это облачники по-настоящему любят войну. Это они отвергли все мирные шансы, которые мы им давали с самого заключения этого фальшивого Гаракского договора. Не военные Авалона ответственны за эту войну, а сам Негрол Трианский — и заблудшие предатели в нашей Империи, которые его поддерживают.

Брим остановился, вдруг поняв, что произошло. Все голокамеры смотрели на него. Его перехитрили. Тут тебе не мостик звездолета, где он дал бы сто очков вперед лучшему из них. Он был в самом центре территории КМГС — на скользкой арене публичного выступления. И тут он глянул в лицо Амхерста и увидел… страх. Вот оно! В этот раз он получил огромное преимущество — люди видят, что происходит на самом деле. Правда произнесена вслух. Он повернулся к своему старому врагу, сердце колотилось в горле.

— Момент для определения образа действий Империи давно миновал, — сказал он, — потому что выбор между битвой и смирением сделан за нас на Тарроте, а не на Авалоне. А теперь самое время для всех — в том числе и для вас, господин граф Амхерста, — спрятаться за спину людей, чья работа — биться на этой войне.

Он сделал глубокий вдох, вспомнив мудрого монаха из монастыря градгроут-норшелитов в Аталанте, который научил его одной древней молитве этой почтенной религии. Уставясь в объективы голокамер, он произнес со всей решительностью, которую смог собрать:

— Я не религиозный человек, — сказал он. — И не уверен, что могу даже воспринять что-нибудь глубже той духовной связи, что есть у меня с моей Империей. Но когда-то, давным-давно, мне сказал несколько слов мудрец, живущий на том краю галактики. Они служили мне много лет, и я предлагаю тебе воспользоваться ими, Пувис Амхерст, чтобы они вели тебя в твоей борьбе за нанесение нам окончательного поражения.

Он склонил голову.

— О Вселенная! — воззвал он, и его слова отдались эхом в пустом и тихом вестибюле Адмиралтейства. — Простри, молим мы тебя, дух твой всемогущий и защити солдат Империи. Поддержи их в день битвы, наполни их храбростью и верностью и даруй им возможность служить всегда без упрека…