Он - моя тайна - Оливия Лейк

Темная рубашка, стальной галстук, черный костюм. Я убрал волосы назад, равнодушно, словно со стороны на себя смотрел. Жесткое, бледное, безэмоциональное лицо. Два месяца, и я себя не узнавал.

— Мам, привет, — набрал уже в машине. — Буду через двадцать минут, — и отключился.

Джип вел на автомате, прокручивая в голове настырное и выматывающее: все ли я сделал? Все возможности использовал? Отец очнулся, но последствия инфаркта были разрушительными: он даже говорить не мог, только смотрел и столько безысходности было во взгляде. Для отца такая жизнь невыносима. Болезнь выиграла, а мы проиграли.

— Черт! — я проехал на красный, подняв волну из лужи. — Блядь, — ударил по тормозам и включил аварийку. Такими темпами на кладбище повезут и меня тоже.

— Вас кто за руль пустил! — услышал, когда дверь резко распахнули. — Козел…

Я резко вскинул голову. Кажется, у меня крыша поехала: Дина мерещится…

Дина

Я стояла возле зеркала в спальне, накладывала макияж, тщательно, даже слишком. Это было неосознанно. Каждый день, выходя из дома, мне хотелось выглядеть женщиной привлекательной и уверенной. На случай неожиданной встречи. Бред, конечно. Москва огромная, а мы с Барсовым в принципе в разных мирах жили. Но я все-таки взяла тушь и сделала пару взмахов. Ресницы у меня и так очень густые и длинные, поэтому редко их подкрашивала. Муж считал, что так я выгляжу вульгарно. Может быть, но мне нравилось. Когда-то кое-кто меня Дюймовочкой назвал из-за них, ну и тонкой талии. И ему не казалось, что у меня глаза блядские.

— Ты уже собираешься?

Женя вышел из душа в одном полотенце, с влажными волосами и мелкой водяной крошкой на плечах. Руки сложил на груди, не улыбался, отражение мое внимательно изучал.

— Да, у меня столько дел, что рабочий день нужно с восьми начинать, — и крикнула: — Матвей вставай! — потом на мужа посмотрела: — Я сама его отвезу.

Женя нахмурился.

— Ты почему такой? — обернувшись, улыбнулась ему.

Он цепким взглядом прошелся по лицу, медленно демонстративно спустился к груди и резко к себе притянул, стискивая шелковую сорочка.

— У вас на работе конкурс красоты? — звучало как упрек. И то как агрессивно коленом ноги развел наглядно показывало, что раздражен. — Красавица моя, должна быть только моя.

Полотенце упало, и мне в живот уперлась напряженная плоть.

— Жень, утро… Матвей… — но он уже накрыл мои губы, задрал гладкий шелк, на кровать толкнул.

— Я хочу и получу жену, — прорычал и рванул трусики. Горячей головкой в самое чувствительное место уткнулся и возбуждающе кружить начал. Горячая волна прошлась по телу, скручиваясь спиралью внизу живота, и я потянулась к мужу, за шею обняла, на поцелуй жадно ответила, но задней мыслью опасалась, что…

— Мам! — крикнул Матвей и в комнату ввалился. Этого опасалась.

— Блядь! — тихо выругался Женя и резко одеяло на нас набросил, затем зло крикнул: — Тебя стучать не учили? Выйди отсюда!

— Ты чего? — потрясенно ахнула, отталкивая его.

— А что? — раздраженно вскочил, схватил брюки, рубашку на плечи набросил. — Какого черта он врывается? Воспитание, Дина, воспитание!

— Ты же у нас интеллигент, вот и занялся бы, — тихо проговорила. Женя никогда не попрекал меня сыном. Не говорил, что его он только по бумагам, но иногда проскальзывало. Или я просто накручивала себя. Неизвестно еще как родной отец вел бы себя.

— Я бы занялся, — холодно парировал, — да ты его от юбки оторвать не можешь.

— Пойду завтрак готовить.

— Дина, стой, — тихо, но твердо.

Я, накинув халатик, схлестнулась с ним взглядом и выдержала его. Пусть приказывает у себя в клинике! Скулы у Жени острые, а стали такими, что порезаться можно.

— Я тебе чай заварю, — и мимо прошла, — с ромашкой.

Кому-то остыть и успокоиться нужно.

Матвей уже включил чайник и тихо сидел на кухне, даже в телефоне не играл.

— Ты зубы почистил? — спросила ласково.

— Угу.

Я подошла и обняла его. В светлую макушку поцеловала. Голубоглазый, высокий, светленький — у меня красивый сын, который совсем на меня не похож.

— Сделать тебе яичницу с сосисками, твою любимую, а?

Он кивнул и наконец улыбнулся.

— Не обижайся на папу, ладно?

Матвей кивнул, но дуться не перестал. Возраст у него сложный. Уже не маленький, но и не подросток. Нельзя сказать, что Женя часто срывался на него, но мальчик рос, бунтовал и огрызался. Свои права отстаивал.

— Вкусно пахнет.

Муж появился при параде и с безупречной улыбкой на губах. Матвея по волосам потрепал и меня сзади приобнял.

— Прости, — шепнул в волосы. — Хотел тебя очень, — добавил еще тише.

Я бросила на него выразительный взгляд — мы вроде ночью не в куличики играли, откуда столько нетерпения?!

— Ты постоянно занята, нам тебя не хватает, правда, сын?

А вот это нечестно. Матвей смотрел на нас обоих и не знал, что ответить: он любил меня и не мог не скучать, но не настолько нуждался в опеке. Женя знал, что сын — моя драгоценная слабость и иногда пользовался этим. Мы много раз обсуждали это, причем на повышенных, но в итоге я оставалась не правой, а муж просто заботился о наших семейных интересах.

— Матвей, тебе нормально до семи в школе? Не устаешь? — заботливо поинтересовался.

— Да я привык, — ответил и принялся за завтрак.

Я достала свежевыжатый апельсиновый сок и поставила перед мужем блюдо с яйцами, семгой и мягким сыром с зеленью. Он обычно любил пашот, но я не захотела заморачиваться и сварила всмятку. Я тоже бунтовала против домашней диктатуры!

— Матвей, рюкзак бери и одевайся! — крикнула, прыгнув в туфли и набросив короткое пальто. Весна наступила, но вместо солнца у нас тучи мглою небо кроют.

— Пообедаем сегодня? — спросил Женя, снова притягивая к себе.

— Не могу, у меня с заказчиком встреча.

— А вечером? Втроем поужинаем, м?

— Мне над проектом поработать нужно будет, не могу.

— Тогда ночью, — тонко улыбнулся. — Знаешь, мне кажется, что нам нужно подумать о прибавлении.

Что? Нет, ЧТО?!

— Но как же… — не поняла я. — Мы ведь…

— Прекращай пить противозачаточные, — и настойчиво в губы поцеловал. — И сходи к гинекологу, узнай, что и как, ок?

— Хорошо… — медленно проговорила.

— И еще, красавица моя, не крась так ярко глаза. Это реально перебор.

— Офигеть! — воскликнула я, когда за ним дверь захлопнулась. Слава богу нас ждать не стал. На горизонте маячила еще одна ссора, а мне нельзя заводиться — день важный и сложный.