Приключения бодхисаттвы - АНОНИМYС

И Нестор Васильевич сурово посмотрел на Бадмаева. Но тот почему-то не бросился к потайным сундукам и не выволок алмаз наружу. Более того, он сидел и как-то жалко улыбался.

– В чем дело? – спросил Загорский. – Есть какие-то препятствия?

– Есть, – отвечал лекарь.

И он рассказал Загорскому и Ганцзалину весьма неожиданную историю. Когда алмаз после долгих скитаний добрался-таки до Бадмаева, тот поначалу возликовал, решив, что уж теперь-то Китай и вся почти Азия будут в руках у Российской империи. Не тут-то было. Вместо усиления государственной власти в России началась какая-то катавасия и хаос, который усиливался от недели к неделе, от месяца к месяцу. Сперва разразилась германская война 1914 года. Потом пала династия Романовых. Затем случился Октябрьский переворот и к власти, как Гог и Магог, пришли большевики. Но и этого оказалось мало. Началась гражданская война. И тут наконец Петр Александрович понял окончательно, что если так будет продолжаться и дальше, то Россия просто прекратит свое существование, то есть исчезнет с лица земли величайшая страна с тысячелетней историей.

Разумеется, допустить этого было нельзя, и Бадмаев стал лихорадочно искать решение задачи. Он свято верил, что весь хаос творится только потому, что камень переместили из Китая в Россию. Самым простым выходом представлялось ему возвращение алмаза в Китай. Но как это сделать и под каким соусом, чтобы не подвергнуть себя величайшей опасности? И, кроме того, обидно было бы отдать алмаз просто так, ведь сам Петр Александрович когда-то потратил на него пятьдесят кровных тысяч. Как вернуть себе деньги и сохранить Россию? Или, точнее, в другом порядке: как сохранить Россию и вернуть деньги?

И тут Бадмаев узнал о том, что один из лидеров белого движения атаман Семёнов собирается построить на месте Монголии новое государство, которое могло бы стать буфером между Россией и Китаем. Таким образом, если во всем этом бедламе, называемом гражданской войной, кому и нужен был камень государственности, так это именно атаману. Во всяком случае, так решил Петр Александрович.

Бадмаев взялся исследовать почву. Семёнов к алмазу особенного интереса не проявил, зато нашелся другой человек – его ближайший соратник, некий барон фон У́нгерн-Ште́рнберг. Барон этот, как удалось выяснить, сошел с ума на почве «желтой» идеи. Он полагал, что необходимо объединить в единое целое народы Азии, как это было при Чингис-хане, и двинуться на загнивающий Запад, мечом и молитвой неся ему очищение. Это был уже совершенно иной размах, и тут, мнилось Бадмаеву, есть где приложить магическую мощь «Слезы Будды».

– И вы продали алмаз Унгерну? – спросил Загорский изумленно.

– Ему он был нужнее, – застенчиво улыбнулся Бадмаев. – Но не думайте, что это было так легко. Возникло много препятствий. Даже просто чтобы доставить камень барону, пришлось приложить неимоверные усилия – на дворе уже шла гражданская война…

– За сколько вы продали алмаз? – перебил его Нестор Васильевич.

Бадмаев слегка насупился: его покоробила грубая формулировка, он предпочитает слово «передал».

– За сколько вы продали алмаз барону? – повторил Загорский.

Бадмаев замялся.

– Ну, скажем, за сто тысяч, – сказал он.

– Значит, не меньше, чем за триста, – заметил Нестор Васильевич.

– Не вижу в этом ничего предосудительного, – обиженно отвечал старый лекарь. – Ему был нужен алмаз, мне – деньги, вполне цивилизованный обмен.

– Вот что я вам скажу о вашем цивилизованном обмене, – Загорский поднялся из-за стола. – Эти деньги вам не помогут и даже не пригодятся, поверьте моему слову. Раз за вас взялось ЧК, так просто оно вас не отпустит. Мой вам совет – бегите из России сломя голову.

С этими словами он вышел вон из комнаты. За ним молча следовал его верный Ганцзалин.

Бадмаев проводил хмурым взглядом неразлучную парочку и печально улыбнулся. Он бы тоже мог дать им совет, но они не хотят советов. Они не знают, кто такой Унгерн и даже не представляют, с кем им теперь придется иметь дело. Да, старуха с косой не сломала Загорского, но есть человек, который доделает за смерть ее дело – и зовут этого человека барон Ро́берт Ни́колаус Максими́лиан фон У́нгерн-Ште́рнберг!

Дом Бадмаева Загорский с помощником покинули, как и вошли в него, то есть через окно.

– Не было печали, черти накачали, – сказал Нестор Васильевич озабоченно, отряхивая слегка запачкавшиеся при приземлении брюки.

– Придется ехать к барону? – спросил Ганцзалин.

– Придется, придется, – рассеянно кивнул хозяин. – Другой вопрос – как? Мы в Москве, Унгерн, насколько я понимаю, где-то в Забайкалье, рядом с атаманом Семёновым. Между нами – воюющие армии большевиков и адмирала Колчака. Вопрос – как перейти линию фронта и остаться в живых?

На синем небе не видно было ни облачка. Солнце грело не по сезону жарко, подсвечивая зубцы и шпили московского Кремля, делая их необыкновенно объемными, так что глаз как будто не просто видел их, а прямо ощупывал.

Из Боровицких ворот древней твердыни решительным шагом вышел молодой человек, похожий на индуса – с широким ромбовидным лицом, большими, несколько рачьими глазами, тяжелым орлиным носом и пухлыми губами. Молодой человек был, однако, одет не в тюрбан и шальвары, как полагалось бы ему по внешности, а в форму высшего комсостава Красной армии. Звали молодого человека Михаил Тухачевский, и он состоял на должности командарма Пятой армии РККА, которая вела сейчас нелегкие бои с полчищами так называемого Верховного правителя России адмирала Колчака.

Тухачевский был ненадолго отозван с театра военных действий для консультаций с народным комиссаром по военным и морским делам Львом Давыдовичем Троцким. Старый революционер Троцкий за свою жизнь побывал в самых разных партиях и фракциях, а большевиком стал только в 1917 году. Это не помешало ему за два года сделать в советском правительстве головокружительную карьеру, фактически став вторым человеком после Ленина.

Впрочем, Тухачевскому на карьеру жаловаться тоже не приходилось. В двадцать пять лет он уже стал командующим Первой армией. Затем его как командира хитрого, решительного и равно беспощадного как к чужим, так и к своим постоянно перебрасывали на самые тяжелые участки гражданской войны. Именно благодаря этому он оказался командармом Пятой армии как раз после того, когда в марте 1919 войска Колчака перешли в наступление и прорвали восточный фронт большевиков.

Пятая армия ответила контрударом и даже некоторое время теснила белогвардейцев, однако нынче колчаковцы снова перешли в наступление. Понятно, что разговор с Троцким проходил нелегко – тот требовал прекратить отступать и любыми средствами задержаться на достигнутых рубежах. Это было проще сказать, чем сделать: голозадой Красной армии противостояли лучшие офицеры Российской империи. Однако терять красноармейцам, как верно заметил Маркс, было нечего, а приобрести они могли очень много. Что мог приобрести в этой борьбе сам Тухачевский, трудно было даже представить. Честолюбивый молодой генерал рассчитывал в ближайшие пару лет стать как минимум главнокомандующим, а там чем черт не шутит, даже и заменить собой самого наркомвоена Троцкого.