Развод по любви - Натали Лавру

Интересно, если их с Артуриком поставить рядом, кто выиграет по красоте? Я бы, пожалуй, поставила на… на себя, ясен-красин! Ибо мужская красота — она иллюзорна. Ею не наешься, не согреешься, только ревностью изведёшься и будешь, как сторожевая псина, гавкать на мимо проходящих баб.

Костя, пусть и не идол, а уж как я намучилась, завоёвывая его… Врагу не пожелаешь. Но любовь зла.

Так что на красавчиков у меня аллергия. В мире мужчин они для меня, как манекены на витрине. Можно остановиться, чтобы получить эстетическое удовольствие, но не более.

***

Наверное, Костя никогда так не радовался приходу у меня красных дней, как в этот раз. Будто айсберг с души скинул. Аж просиял.

— Я же говорила, ничего не будет, — пожала я плечами.

Чувствовала, что волноваться не о чем. Да и планов впереди ещё громадьё.

Пускай мы с Костей об этом ещё обстоятельно не говорили, но я всё-таки хочу поехать на шоу-соревнования. Это вот прям моё. Я должна быть там.

К тому же мои товарищи по скалолазанию не поймут отказа. Ярик, заявившийся на скалодром на костылях, разбазарил всем про предложение Артурчика. Так что от меня ждут великих свершений.

Богатенький столичный принц не забывал слать мне сообщения о том, как я прославлюсь, стану звездой, разбогатею…

Хорошо, что я не наивная дурёха, а то купилась бы на сладкие речи, что я неогранённый бриллиант, что в своей Тмутаракани я покроюсь плесенью, а он, принц Артур, явился, чтобы вызволить меня из плена прозябания.

Все аргументы мимо. Фильтр у меня в голове стоит что надо.

Однако мой мятежных дух рвётся в бой, и я не буду даже пытаться его сдержать.

И вот что мы имеем: я намерена победить в соревнованиях и у меня есть примерно полтора месяца, чтобы уговорить Костю отпустить меня.

Вселенная! Дай мне сил уломать его!

— Нет! — едва не кричал Костя, злобно зыркая на меня.

— Ну почему? Ты ведь тоже можешь поехать со мной, поддержать… — нарочито плаксивым голоском возроптала я.

— Я в этой клоунаде участвовать не собираюсь! Ты понимаешь, что столичные акулы сожрут тебя и оставят ни с чем? Для них ты наивная девочка из провинции, марионетка, которая нужна, чтобы оттенять их крутость. Куда ты лезешь, тебя же затопчут! — обрисовал он мне мрачную картину.

— Ах, вот, значит, какого ты обо мне мнения! — я упёрла руки в бока. — Это я-то наивная марионетка? Да у меня, между прочим, лучший результат по сложным трассам!

— Ты даже не знакома с соперниками. Это тебе только внушают, что ты можешь победить. Как ты думаешь, для чего это делается? — чтобы ты согласилась поехать! — втирал мне Костя. — В телешоу всегда есть сценарий, где прописаны и результаты в том числе. Тебе запросто могут подсыпать транквилизатор в питьё или намазать уступы растительным маслом. Что угодно… Пойми это.

— Вот я и проверю. Может, ты наговариваешь на них, и я стану новой звездой, — стояла я на своём.

— Я запрещаю тебе ехать! — жёстким менторским тоном прозвенело у меня над ухом.

— Пф! — только и ответила я.

«Тоже мне, приказчик. Запрещает он… — с любовью и старанием перетирал Костины косточки мой внутренний ворчун. — Наташе ничего нельзя запрещать, иначе — война. Нам ли не знать об истинных причинах запрета».

Я дала Косте неделю на «передумать». Ходила мимо него с каменным лицом, пироги не пекла, в школу ходила пешком и даже спала в своей бывшей спальне.

Подействовало.

— Наташ, ну что ты дуешься на меня? — подсел ко мне на кровать Костя, когда я читала «Тёмные аллеи» Бунина.

— А что мне, радоваться, что ты меня на соревнования не отпускаешь? Что не веришь в меня?

— Я верю в тебя, но там не те люди, которые способны оценить твой талант, — уже по-другому, не как в прошлый раз, заговорил Костя.

— Что ж, вот я и узнаю, что такое реальная жизнь, и какие бывают люди, — ответила я. — Не надо прикрываться моей беспомощностью. Ты же знаешь, что я нигде не пропаду.

— Наташа, ты молодая, импульсивная. Ты запросто можешь влюбиться в кого-то ещё. А я… Я дико тебя ревную, — признался Костя.

— Ты же понимаешь, что если запрёшь меня в клетке, мне будет плохо?

— Ну хорошо, я отпущу тебя на соревнования. Но обещай мне, что если у тебя появятся чувства к кому-то другому, я узнаю об этом первым.

— Обещаю, что буду честна с тобой в этом. Хотя это ересь. Я любовью не разбрасываюсь. Вообще ничем не разбрасываюсь. И мне неприятно, что ты во мне сомневаешься.

— Не в тебе, а в себе, — поправил он.

— В каком смысле? — не поняла я.

— Иногда мой возраст и мой опыт давят на меня. Вроде бы всё отлично и самое время быть счастливым, но… Я боюсь, что случится что-то плохое и тебя у меня не станет, — покаялся Костя.

— Может, тебе к психологу наведаться? — предложила ему.

— Не надо. Сам справлюсь, — мотнул он головой. — И хватит уже прятаться здесь, возвращайся ко мне.

— Я подумаю. А то заманишь меня и опять начнёшь свою тиранию разводить… — ударилась в рассуждения я.

Меня схватили. Книжка глухо шмякнулась о Костину голову и выскользнула у меня из руки. Всё, я безоружна.

— Моя. Моя. Никому не отдам, — внушал мне Костя, запустив одну руку мне под футболку, а другой придерживая мои запястья над головой.

Я завопила, аки невинна девица в неволе.

Сзади бесстрашным воином возник мой верный Дружок и… вы уже догадываетесь, что произошло.

Когда на главную хозяйку нападает не главный хозяин, времени на раздумья нет — надо кусать… Ну, то есть спасать!

Хвать!

— А-а-а! — взревел Костя, отстраняясь от меня.

Дружок верно оценил опасность, разжал челюсти и отскочил к дальней стене комнаты.

— Ах ты ж… — у Кости не хватило слов, чтобы выругаться. Или он не хотел научить меня плохому.

Я прыснула со смеху.

— Ничего смешного, — буркнул мой тиран. — Между прочим, до мяса прокусил… Сейчас я его… — он нагнулся к полу и запустил в Дружка тапком.

Не попал.

— А ты что хотел? Я же его спасла, теперь он меня защищает. Будешь знать, как нападать, — высказала ему я, а затем сменила гнев на милость. — Давай посмотрю, что там у тебя.

Дружок тяпнул Костю за щиколотку. На коже, конечно, остались глубокие следы, но обошлось без крови.

— Тебе повезло, что Дружок ещё маленький, — резюмировала я. — Госпитализация не требуется, — и обратилась к псу: — Дружок, фу! Нельзя кусать Костю! — и сердито погрозила пальцем.