Книги онлайн и без регистрации » Романы » Шаг за край - Тина Сескис

Шаг за край - Тина Сескис

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 72
Перейти на страницу:

— Удачи на собеседовании! — весело кричит ей вслед Бев и вполголоса прибавляет: — Сучка ты кисломордая.

Ругань обычно оскорбляла мой слух, но на этот раз, чувствую, проникаюсь, едва смехом не захожусь. Никак не решаюсь, но она вроде настроена по–дружески.

— Бев, — спрашиваю, — не знаешь, где тут поблизости можно шлепы купить, знаешь, такие резиновые?

— Что? Милочка, уж не думаешь ли, что ты в, фиг его знает, каком–нибудь Скегнессе?[9]Может, ты еще и, на фиг, резиновое колечко хочешь? — Бев смеется собственной шутке, но я не в обиде, Бев мне нравится, при всех ее выраженьицах, от которых уши вянут.

Ее полное пренебрежение светскими условностями действует как–то освежающе.

— Попробуй поискать на Нагз — Хэд, там полно дешевых лавок типа «все по фунту» и обувных лавок тоже, может, и подберешь что. Кстати, будешь там, купи, пожалуйста, мешки для мусора, большие и покрепче, у нас они всегда кончаются. — Это первое предложение, услышанное мною из уст Бев, в котором нет ругательств. Я покорно киваю и покидаю пропахшую собачьим калом кухню.

Как напророчила Бев, силюсь отыскать резиновые шлепанцы и в Холлоуэй[10]. Ищу навесные моечные чехлы, но, когда спрашиваю, народ, похоже, не понимает, о чем я говорю. Когда поиски утомили, то не знаю, что делать дальше, — как беглянкам положено распоряжаться своим временем? Решаю побродить–посмотреть, пробую сориентироваться в новых своих окрестностях, отвлечься от покупок и вещей. Ухожу от главной улицы и иду, по ощущениям, много–много миль примерно в направлении к дому, оставляя позади ветхие улочки, где полно спутниковых тарелок, где крошится каменная кладка, где на каждом шагу мусорные баки на колесиках. У дома на нечетной стороне все окна забраны решетками, мне такая жизнь кажется жуткой, все равно что жить в собственной частной тюрьме. Бреду безо всякой цели, сворачиваю налево с очередной жалкой улочки и неожиданно для себя выхожу на площадь, заставленную роскошными ухоженными домами с прелестным садиком посредине. Усаживаюсь на травку, поднимаю лицо к ласковому солнцу. Приятно — сегодня совсем не так жарко. На лавочке сидит модно одетая молодая мать и кормит с ложечки йогуртом невидимого младенца, расположившегося где–то в глубине ярко–красной коляски, улыбка ее широка и восторженна. Замечаю, что переношу эту сцену почти спокойно, разве что быстро отвожу взгляд. Два потеющих молодых человека в костюмных брюках и распахнутых рубашках едят бутерброды, лежащие на вощеной бумаге, запивая их «кокой» из жестянок. Укладываюсь, положив голову на сумку, и чувствую, что намоталась так, что мне уж вовек не подняться, меня словно притягивает сквозь траву к ядру планеты, к земле забвения, в бесконечный сон…

Просыпаюсь как от толчка, понятия не имею, сколько уже времени, а оттого снова всполошилась. Какого дьявола разлеглась тут спать, да еще со всеми деньгами, что у меня при себе, ну не дурочка ли? Решаю непременно постараться открыть наконец счет в банке: не могу же я расхаживать по улицам с такими деньгами в сумке, особенно в таких местах, — а потому направляюсь обратно примерно тем же путем, каким добралась, по тем же похожим друг на друга унылым улочкам, мимо еще большего числа машин, не обремененных уплатой налогов, и истертых входных дверей, на этот раз волнуясь от мысли, что сейчас возьмут и ограбят. Не могу нигде найти ни одного банка, а спросить становится боязно, едва взгляну на чье–то лицо, уже паранойя охватывает, а потому ускоряю шаг, торопливо иду и иду, пока наконец не отыскиваю банк на Холлоуэй — Роуд. По–моему, мне можно открыть заранее обеспеченный счет: он вполне подойдет на первое время, и это легко сделать, поскольку я на самом деле Кэтрин Эмили Браун, как записано в моем паспорте. Хоть и странно, но я признательна своей матери, которая настояла, чтобы мое имя именно так было записано в моем свидетельстве о рождении, хотя, разумеется, меня всегда звали Эмили, — как будто ей мало было беспокойств, когда она вдруг родила близняшек. По меньшей мере, это упростит формальности.

Отделение банка маленькое и мрачное, сижу, кажется, вечность, разглядывая людей, пока откуда–то не появляется суетливая женщина в черном костюме из полиэстера и не ведет меня в тоскливую комнатушку с полупустой бумагорезкой, служащей границей, отделяющей меня от нее, сидящей за рабочим столом. Она вполне радушна, но, чувствуется, у нее вызывает подозрение то, что я ничем не могу подтвердить проживание по адресу, зато ношу в сумочке почти две тысячи фунтов пятидесятифунтовыми купюрами. Хоть она и не спрашивает, я все же рассказываю глупую историю про недавнее возвращение из–за границы, она мне, по–моему, не верит, но счет все же открывает, должно быть, всякого навидалась в своем отделении.

Теперь мне гораздо спокойнее, и я продолжаю свои бесцельные хождения за покупками, переходя из лавки в лавку, едва замечая, чем в них торгуют, не обращая внимания на других покупателей. Зато на одной из улочек с благотворительными лавками нахожу покрытый пылью старый плакат с фото тех ребят из Нью — Йорка, что сидят высоко–высоко в небе на стреле подъемного крана и ногами болтают — беспечно, сродни богам. Не уверена, что картина мне очень нравится (она вызывает легкое головокружение), но стоит она всего семь фунтов, а у меня в мыслях голая бугристая стена во всю длину моей кровати, да и размер вполне подходящий, так что я ее покупаю. Через два дома на улочке захожу в супермаркет, в нем оживленно, полно безрадостных людей, покупающих ящиками пакеты с чипсами и огромные бутыли газированных напитков для своих и без того растолстевших деток. Хочется закричать: «Да позаботьтесь же вы о них. Вам повезло, они у вас есть!»

Держу нервы в узде довольно долго, успеваю купить каш, фруктов, салат в упаковке, шоколад (безопасно ли ему будет в этом доме, не рискую ли?) и несколько упаковок готовых блюд, так сразу, с нуля, я кашеварить не готова. В супермаркете есть бумажные тарелки, подмывает купить их, но, по–моему, пользоваться своими собственными тарелками похоже на чудачество, так что стараюсь не вспоминать о Бев и ее привычках, исполняясь решимости жить как все… может, она, во всяком случае, и права насчет жидкости для мытья посуды. Нести одновременно пакет со съестным и картину неудобно: я накупила всякой всячины больше, чем собиралась. Пластиковые ручки глубоко врезаются в ладони, и мне вспоминается Кэролайн. Мимоходом думаю, что она скажет, когда узнает, что я пропала, огорчится ли, только, кажется, ее чувства меня больше не беспокоят — ни на йоту. Сажусь на переднее, обращенное назад, сиденье в полупустом автобусе, на местах, которые полагается уступать немощным людям. У других пассажиров вид такой грустный и замученный жарой, они буквально плавятся от нее, и я напоминаю себе, что я не одна такая на свете, у кого за плечами есть тайная история. У дамы, сидящей напротив меня, коленные суставы распухли, она елозит на сиденье, доносится запах пота. На ней футболка с изображением популярного лет сорок назад Барри Манилоу, даже не думала, что их еще выпускают, а потом удивляюсь, как это я вообще обратила внимание. Может, это еще один знак, вслед за пересмешками с Ангел и волнением от лихорадочного обустройства, что я понемногу просыпаюсь, наконец–то вновь обретаю свои чувства, так перенастраиваю связующие ниточки своей личности, чтобы могла появиться теперь Кэт Браун вместо Эмили Коулман. Понимаю, что Кэт, похоже, уже отличается от Эмили, она менее устойчива, наверное, больше на Кэролайн похожа? Меня передергивает. Все это так странно. Ведь вот она я, госпожа Кэтрин Браун, сижу в автобусе, едущем по Холлоуэю. Я уже официально живу в Лондоне: это подтверждает выписка о состоянии банковского счета. Вот она я, тут: живу в настоящем, и в прошлом меня никак не найти.

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 72
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?