Особняк с видом на безумие - Валентина Андреева

И тут меня осенило: да эта психопатка должна быть мне благодарна за то, что имеет возможность сейчас тут орать… Только не делать скоропалительных выводов! Ясно одно – лодка должна была затонуть. Не следует пугать Юленьку, пока не разберусь…

– Ваше плавсредство всей своей массой перешло в новую категорию: стало подводной лодкой, – торопливо пояснила я. – Место покажу, расходы по приобретению новой лодки оплачу. – Эффект был поразительный: Алена уцепилась за Наталью, Наталья уцепилась рукой за воздух, не удержалась, и обе они мягко осели на песок. Глаза Юли светились яростью, тонкие губы дрожали от еле сдерживаемых ругательств. Ясное дело: я спасла ей жизнь, о чем она не догадывается, и одновременно разбила ее жизнь – вот это она хорошо понимает. – Юля! Я действительно взяла лодку без твоего разрешения, рассчитывая немножко поплавать и вернуть. – На нее я не смотрела, уставилась на мостки. Так было легче объясняться. Руки непроизвольно теребили футболку. – Честное слово, все получилось случайно. У меня свалилась в воду кроссовка, полезла ее доставать, и лодка сразу же накренилась, черпнула воды и… Мучилась она недолго, – добавила я. На всякий случай. – Сразу пошла на дно. Наверное, старенькая была?

Лицо и шея Юли покрылись красными пятнами. Одна щека непроизвольно дергалась. Я испугалась и с мольбой взглянула на обалдевшую подругу и бледную как мел дочь. Но, кажется, хозяйке особняка было куда как хуже всех.

Наташка опомнилась первая. Нарушая каноны педагогики, ругнулась в мой адрес не очень хорошими словами при дочери, затем поднялась, отряхнулась и велела Аленке последовать ее примеру. Надеюсь, не имела в виду использование бранных слов. Потом подошла к Юле, смерила ее взглядом с ног до головы, подбоченилась и заорала:

– Ты что тут истерику закатываешь, а? Ну-ка пришла в себя! Быстро! – Голова у Юли странно дернулась, она с шумом и всхлипом вздохнула, закрыла лицо руками и зарыдала так горько, что мне совсем похужело. – Глупенькая, – ласково утешала ее Наталья, – послушай меня: все мужики козлы. Второй раз тебе толкую, а ты не веришь. Это ак-си-о-ма! Тебе само провидение свыше помогло – удержало от опрометчивого шага. Ты пойми, вечной любви не бывает. Любая хорошая крепкая семья со временем превращается в тихую гавань, где постепенно ржавеют бурные африканские страсти. Ну, удрала бы ты со своим Каза…новым… Ну, погорела бы ваша любовь ярким пламенем, а потом благополучно потухла в семейном котле, где варится куча житейских проблем. Она живет только там, где есть такие чувства, как жалость и… – Наташка была великолепна, но на этом ее проповедь оборвалась: явственно послышался шум мотора, все моментально уставились на озеро, наблюдая за приближающейся лодкой. – О! Твой козел нарисовался… Все-таки додумался сам прикатить. – Наталья была разочарована. Я – нет. Достаточно было мимолетного взгляда на Юлю, чтобы понять – это не ее козел. В смысле, не ее любимый. Злость стекла с лица бедняжки вместе со слезами, зато появился страх.

– Это… Это не он, – с отчаянием прошептала Юля. – Это Дульсинея!

– Тобосская? – не веря своим ушам, подала голос Алена. – С приветом. От Дон Кихота Ламанчского.

– С большим приветом, – покорно согласилась Юля, – но не от него и не Тобосская. Прошу любить и жаловать: Евдокия Петровна – и няня, и сиделка Наины. Мне здесь делать нечего. У нас аллергия друг на друга. – Не дожидаясь приближения моторки, Юля торопливо ушла по направлению к дому.

Мы нерешительно потоптались, не зная, стоит ли нам организовывать торжественную встречу незнакомой женщине, и в конце концов отказались от излишней помпезности – вдруг испугается. Но уйти не успели. Моторка уже причаливала к мосткам.

Сиделке было лет шестьдесят. На Дульсинею она не тянула, но и мегерой не выглядела, хотя взирала на нас сурово, с подозрением. Несколько полноватая, но не до безобразия. Лицо простое. Волосы аккуратно подстрижены – волосок к волоску. Даже и не знаю, почему она мне не понравилась.

– С прибытием, Евдокия Петровна, – старательно улыбаясь, сказала Наталья.

– Спасибо, – с достоинством поблагодарила женщина. Нет, на роль Дульсинеи она совсем не тянула. Но хозяевам лучше знать. – А где Валера? И Юля не встречает? Ах, да, у Валерочки гости… А вы откуда?

Вразнобой, перебивая и дополняя друг друга, мы постарались ответить на вопрос. Не уверена, что Евдокия Петровна поняла нас правильно, хотя вроде как удовлетворенно кивнула. Она с помощью Алены вылезла на причал.

Вздохнув полной грудью, Дульсинея рассчиталась с лодочником, протянула нам две пластиковые сумки и скомандовала: «Пошли!» Мы за ней еле успевали. Едва войдя в дом, она звучно крикнула:

– Юленька-а-а?! – Ответом была тишина. Очевидно, Юля не торопилась на организацию маленького скандальчика. – Ну и ладно, пусть дуется, – махнула рукой сиделка и отправилась в свою комнату, примыкавшую к комнате Наины Андреевны. Вскоре мы услышали голос Дульсинеи из кельи больной: – Ну, как тут поживает моя красавица? О-о-о, какое безобразие! Никто даже не причесал бедняжку. Ну-ка, ну-ка, сейчас мы приведем себя в порядок, покушаем…

– Юленька! – радостно приветствовала сиделку Наина Андреевна. – Надо шпашаться…

Дальше мы уже не слушали. На лестнице второго этажа появилась бледная Юля и сообщила, что у нее дико разболелась голова и вниз она уже не спустится до утра. Желательно, чтобы Дульсинея ее не беспокоила. Что ж, вполне понятная ситуация – Юле необходимо пережить случившееся. Не стоит ее тревожить.

– Наверное, у нее была договоренность с тем типом: если, мол, она не приплывет к нему на ту сторону, значит, навсегда остается с мужем. Иначе зачем так переживать? Что ни делается – все к лучшему. Объяснится с Валерием по-человечески, получит по мордам… Нет, я имела в виду – по заслугам. И может собирать чемоданы. В принципе даже необязательно производить здесь разборки. «Романтизьму» не хватает, что ли? – Наталья недоумевала.

– А если она боится, что он с расстройства слишком переоценит ее «заслуги»? И так наподдаст своими рогами, что от здоровья останется один «романтизьм»? – Возражение Алены было резонным. И я занервничала. Давненько не случалось неприятностей. Отвлекла дочь: – Половина пятого! До ужина не дотяну. Пойдемте понюхаем что-нибудь на кухне, а? Хоть кусочек хлебушка…

– Запросто! Еще не хватало морить себя голодом в тот момент, когда есть другие способы помереть. В холодильнике наша жареная курица зябнет. Кстати, – вопросительно глянула на меня Наталья, – откуда у них тут электричество?

– Скорее всего, что-нибудь автономное. Есть такие японские генераторы – маленькие, компактные, работают тихо. Наверное, здесь что-то в этом роде… Знаете, – я помялась немного, – вы шлепайте на кухню, а я пойду переоденусь. Меня почти спас один псих, который за это благодеяние потом и турнул со своего стойбища, не дав как следует обсохнуть кроссовкам. Правда, водки налил и…

– Так ты еще и напилась! – с ужасом воскликнула Алена, всплеснув руками. – Нет, я иду с тобой! И вообще перебираюсь к тебе в комнату. Наталья Николаевна, вы идите пока без нас, я мамочку переодену. Мы мигом!