Любовь и страхи Марии - Анна Демидова

Мария почему-то подумала, что ждать долго не придется. Она хотела спросить, зачем этот человек звонил домой, но услышала короткие гудки.

– Что ж, до связи, подонок! – сказала Мария в пустоту и выключила свой телефон.

Мария шла по ночной улице, свернула на пустырь. Ей знакома была эта местность. Как-то раз ей уже приходилось идти здесь. Неподалеку был расположен ламповый завод. Промышленная зона, нет жилых домов, не горит ни одного фонаря. Люди редко проходят здесь даже днем.

Она брела почти наугад, едва различая путь. Нет ничего более ужасного, чем промышленные зоны. Мария читала иногда детективы и знала, что именно в промзоне часто находят трупы. Ей, конечно, трудно было справиться со страхом, который уже душил ее, в горле рос ком – все эти ощущения стали уже немного привычны. Каждый шаг казался невероятно громким. Постепенно Мария справилась с волнением. Скоро она выйдет на освещенную улицу, до поворота оставалось метров двадцать – тридцать.

Вдруг раздались шаги. Она быстро среагировала – достала из сумочки скальпель. Впереди нее раскинулся глухой забор, ворота закрыты – бежать дальше некуда. Мария резко обернулась и увидела преследователя. Она даже не успела удивиться его необычной внешности. Перед ней предстал японец. Он улыбнулся Марии, блеснули белоснежные зубы, и вдруг японец взмахнул большим самурайским мечом, который до этого прятал за спиной. Ноги Марии в тот момент подкосило, она услышала страшный треск – и неожиданно все осветилось, как будто включили тысячу фонарей. Мария увидела эту пустынную местность сверху, словно бы взлетела над ней, и пустырь неожиданно стал таким маленьким, что мог уместиться у нее на ладони. И только она взлетела, как все ее тело пронзила резкая боль – она упала, ударилась о землю и замерла.

Все вокруг снова обрело свои прежние размеры. Японец стоял над ней и улыбался. Он не произнес ни слова. Печально светили звезды, они выглядели совсем крошечными и становились все меньше и меньше, их свет медленно-медленно затихал. Мария понимала, что больше уже никогда не увидит звезд…

Вдруг у японца громко зазвонил мобильник, он пошарил по карманам своего пестрого шелкового кимоно, достал телефон и заговорил:

– Алло?

До Марии донесся мужской голос, который она не сразу узнала.

– Я тебя разбудил?

Черт возьми, это же Гринфельд! Мария подскочила на кровати. Удивленно осмотрела себя. Вот она, живая и здоровая, все на месте: голова, руки, ноги. На ней мягкая фланелевая пижама. В ее комнате полумрак, над кроватью включено бра. В руках у Марии мобильный – скоро она совсем не будет с ним расставаться.

– Гринфельд, это ты? – спросила хрипло Мария.

Она только сейчас осознала, что японец не убил ее. Сны стали невероятно реальными и походили на тот кошмар, что завладел ее жизнью. Мария испуганно оглядела комнату, словно бы не веря, что осталась жива после встречи с японцем. Хорошо, что сны заканчиваются пробуждением…

– Мария, конечно же это я, твой старый недобитый сионист Гринфельд… Ты что, не узнала? – Он сидел в своем кожаном кресле, положив ноги на стол, и вырезал очередную красотку из порнографического журнала.

– Зачем ты звонишь? – Мария сердилась, и Гринфельд это понимал.

– Я звоню сообщить, что в целом мире я совсем один. – Красотка готова, теперь можно ее разрезать, однако «недобитый сионист» Гринфельд медлил, он вслушивался в знакомый с юности голос Марии.

– И ради этого ты разбудил меня среди ночи? – Возмущения в ее тоне не прозвучало, и это ему понравилось.

Марии просто стало жаль его, она вспомнила, как он беспомощно смотрел, когда приставал со своим предложением руки и сердца. А началось это еще на втором курсе медицинского института, и хотя с тех пор прошло столько лет, но Гринфельд не оставил своего намерения жениться на Марии – то ли из-за упрямства, то ли все же по-настоящему любил ее, хотя Марии в это верилось с трудом.

– Извини, я просто не подумал, что ты можешь спокойно спать, когда я так страдаю.

– Ну я, может, тоже страдаю иногда, но не звоню посреди ночи тебе или еще кому-нибудь, – упрекнула его Мария.

– Извини, впрочем, я уже извинялся, – угрюмо пробормотал Гринфельд.

– Скажи, может ли человек сойти с ума и сам этого не заметить? – неожиданно поинтересовалась Мария: раз уж психиатр позвонил ей сам посреди ночи, почему бы не получить бесплатную консультацию.

Однако Гринфельд не понял ее:

– Пожалуйста, не надо упражняться в остроумии – я такой же нормальный, как и все вы. И вообще, психиатр не может быть психом. Ибо норма – это не те, кого больше, а те, кто уполномочен решать, что такое норма. Понятно? – резко спросил он и тут же раскромсал порнозвезду на мелкие кусочки. Теперь Мария его по-настоящему разозлила. На днях еще таблеточки предлагала попить.

– Я не о тебе. Вечно ты все принимаешь на свой счет. Мне только что приснился японец, который отрубает мне голову. Что это означает? Я сошла с ума? – Мария встала с кровати и уже расхаживала из угла в угол. Ей было не по себе. Никакого покоя ни днем ни ночью. Недобитые сионисты, самураи с мечами, таинственные незнакомцы в лесу – вот это список! Действующие лица остросюжетного фильма. Кто следующий? По законам жанра, сейчас должен явиться главный подозреваемый.

– Нет, это означает, что ты расистка, – услышала она невозмутимый голос Гринфельда, – если у человека узкие глаза, значит, он несет опасность – вот что у тебя в подсознании.

– Нет, я не расистка, – убежденно сказала Мария. – Ты же сам говоришь, что это не я, а мое подсознание.

– Глупости. В России все прикрываются подсознанием. Но это не подсознание, а варварство.

– Ты не понял – я никому голову не отрубала. Ее отрубили мне. В чем же тут мое варварство – в том, что мне отрубили голову?

– В том, что это сделал именно японец.

Нет, все-таки разговоры с Гринфельдом утомительны. Психиатры всегда готовы фантазировать. И их фантазии редко бывают обоснованными.

– Я не звала этого японца. Он сам ко мне явился. Эдакий самурай. В кимоно. С мечом.

Гринфельд наслаждался беседой с Марией, он снова взял журнал и присмотрел еще одну красотку с огромным бюстом. Блондинок в журнале было вполне достаточно, хватило бы и на полуторачасовую беседу, но Гринфельд не сомневался в том, что Мария так долго с ним беседовать не будет, и с сожалением посмотрел на раскрытый разворот.

– Отдайте японцам Курилы, тогда они не будут являться к вам по ночам и отрубать вам головы.

– Это все твое объяснение? – насмешливо спросила Мария.

– Да. – Он увлеченно вырезал фигурку порнозвезды.

– Иди ты к черту! И знай, что ты не психиатр, а ноль! – заорала Мария и выключила телефон. – Ну и идиот этот Гринфельд, нашла у кого консультироваться, дура! – зло произнесла она.