Домработница царя Давида - Ирина Волчок

— Почему это?..

Аня чуть не сказала: «Почему это я не сталкивалась? Очень даже сталкивалась», — но вовремя спохватилась и сказала другое:

— Почему это романтичность? Во мне практичность бродит. Раз уж еда приготовлена — её кто-то должен съесть. Логично?

— Логично, — согласилась, наконец, дама Маргарита. И опять засмеялась. — Знаешь, Анна, мне ни одна домработница ничего не говорила про экономию… Ну, хорошо, я тебе накануне нашего приезда позвоню, скажу, когда мы будем, и сколько человек, и, может быть, что-нибудь в меню изменим… Да, я же номера твоего мобильника не знаю!

— У меня нет мобильника, — виновато сказала Аня и почувствовала, что её сосудистая система опять начинает обнаруживать свою патологию.

Сейчас дама Маргарита спросит: «Почему?» — и Аня не сможет придумать никакой убедительной причины. Вадик продал её телефон давно, в самом начале своего бизнеса…

— Потеряла? — без особых эмоций спросила дама Маргарита. — Я тоже пару раз телефоны теряла. А Лилька моя однажды за месяц шесть телефонов растеряла… Ну, ничего, я на домашний буду звонить. Весь день дома тебе сидеть не обязательно, а вечерами не уходи, я, скорее всего, ближе к одиннадцати позвоню. Всё ясно?

Конечно, Ане было ясно далеко не всё, но она постеснялась признаться. И так дама Маргарита всё время смеётся. Наверное, над глупостью новой домработницы… А тогда зачем такую глупую на работу приняла? Хотя договор-то ещё не подписан. Вернее — полуподписан. Аня его подписала, а работодатель — нет. Сказали, что когда приедет — тогда и подпишет. Зачем тогда ей заранее давали подписывать? Наверное, затем, чтобы лишний раз посмеяться.

На взгляд Ани, ничего смешного не было. Ну, исправила она в тексте договора несколько ошибок. Совершенно машинально, просто по привычке. Вставила три пропущенные запятые, поправила «обезуется» на «обязуется» и «в течении» на «в течение». Ведь нельзя же подписывать текст с такими ошибками! Дядька, которого дама Маргарита представила как юриста и который, как поняла Аня, составлял этот договор, на то, как она вносит правку, смотрел с недоумением. Взял тот экземпляр, который Аня уже вычитала, и пока она правила другой, задумчиво изучал её правку. Наконец подозрительно спросил:

— Девушка, а вы смысл написанного уловили?

— Конечно, — ответила Аня. — Сформулировано ясно. Правда, стиль несколько… м-м… тяжеловат. Все эти «каковые», «кои», «во избежание» и тому подобное уже почти нигде не употребляются, даже в официальных документах. Но понимать смысл не мешают.

— Ага, — сварливо сказал юридический дядька. — Вы тут за пять секунд всё поняли! Да ещё и ошибки нашли! Интересно, интересно… А мы там втроём полтора часа это писали. А потом ещё по два раза перечитывали… Между прочим, у меня оба помощника с высшим образованием.

— Наверное, с юридическим? — предположила Аня

— Изя, не цепляйся к девушке, — вступила в разговор дама Маргарита, до этого молча слушавшая и наблюдавшая. — У Анны филфак и опыт работы по специальности.

— А чего это вы тут приписали? — Юридический Изя даму Маргариту не послушался и к Ане цепляться не перестал. Но цеплялся не раздражённо, а с каким-то весёлым интересом. — Вот тут, перед подписью — это что такое? Если вы Анна, то при чём тут «к-р»?

— Ой, это я нечаянно! — Аня даже расстроилась, потому что и так уже сколько глупостей наделала… — Это я по привычке. Все, кто читают номер, должны подписать каждую полоску. Редактор подписывается «ред. Иванов», дежурный — «деж. Петров», корректор — «к-р Сидоров».

— А пойдёте ко мне работать, к-р Бойко? — неожиданно спросил юридический Изя. — Я платить буду больше. Ну, процентов на… скажем, двадцать.

— Нет. Спасибо за предложение, но…

— Или на тридцать, — не дал ей договорить юридический Изя.

— Да нет же! Я ведь не…

— Хорошо, на пятьдесят! — Изя торговался уже с нескрываемым азартом.

— Ну, как вы так можете? — с упрёком сказала Аня. — Я ведь только-только подписала договор! И, между прочим, вы сами его составляли. Четвертый пункт: «В случае увольнения по собственному желанию Работник обязуется предупредить Нанимателя за две недели до дня увольнения». Подумайте сами — только приняли, а я заявляю: ищите кого-нибудь другого, я ухожу. Это некрасиво…

— На сто процентов, — опять не дал ей договорить юрист.

— … и нечестно, — все-таки упрямо закончила она. — Люди на меня надеются, люди мне поверили, а я так подведу… И времени уже нет, чтобы кого-то другого искать. Так поступать просто нельзя, разве вы не понимаете?

— Как это поступать нельзя? — вкрадчиво спросил юрист, хищно блеснув зубами. Наверное, он так улыбался. — Ей денег предлагают в два раза больше, а она мне говорит, что соглашаться некрасиво и нечестно!

Аня оглянулась на молчащую даму Маргариту и беспомощно спросила:

— Он правда не понимает? Или просто шутит?

Дама Маргарита захохотала. И юрист смешливо хрюкнул, помотал головой, посверкал хищными зубами, непонятно кого спросил:

— Реликтовые папоротники — где их выращивают-то?

Аня подумала, что спрашивают её — мало ли зачем, может, эрудицию так проверяют, — и не очень уверенно ответила:

— На Камчатке, кажется… Только их не выращивают, они сами по себе растут.

Юрист закрыл глаза и обессиленно откинулся на спинку стула. Дама Маргарита с удовольствием поразглядывала его и бесцеремонно объяснила Ане:

— Это он тебя имел в виду. Реликтовый папоротник — это ты.

— Неожиданное сравнение, — задумчиво удивилась Аня. — Наверное, я потому и не поняла, что сравнение… как бы это сказать… не очень удачное. Извините. Я по телевизору видела — папоротники очень красивые. Пышные такие, и листья как кружево, особенно когда все вместе… Нет, с папоротником меня вряд ли можно сравнивать. А вот хвощ — это да, с хвощом меня сравнивать можно.

Юрист открыл глаза, внимательно уставился на Аню и угрожающим тоном уточнил:

— С реликтовым?

— Ну да… Кажется, хвощ бывает только реликтовым…

Теперь дама Маргарита и юрист Изя захохотали вместе. Нет, это, конечно, неплохо, когда люди веселятся из-за каждого пустяка. Просто Аня к этому не очень привыкла. То есть — совсем не привыкла. Все, с кем она когда-то училась, и все, с кем она потом работала, над каждым её словом не смеялись. То есть смеялись, но не над каждым. И то только сначала, а потом — ничего, привыкали. Вдруг и этот царь Давид окажется таким же смешливым, как дама Маргарита и юрист Изя? И мучайся тогда вопросом: он думает, что у тебя есть чувство юмора, или просто дурочкой считает? Скорее всего, всё-таки будет считать дурочкой. Потому что умные люди знают, что со всеми одинаково разговаривать нельзя. Со всеми одинаково разговаривают только люди с пониженной социальной адаптацией. Вадик когда-то серьёзно интересовался социальной адаптацией. Подразумевалось, что он с полным основанием может сказать, что у Ани социальная адаптация нулевая. Это жаль. Потому что на новой работе, похоже, придётся ещё адаптироваться и адаптироваться. Изо всех сил. Потому что здесь всё было не так, как у людей. То есть — не так, как у тех людей, с которыми Аня была знакома прежде.