Вилла в Италии - Элизабет Эдмондсон

Воэн остановилась, не в силах отвести глаз. Света было столько, что, казалось, его не вынести; от этой красоты и безмолвного совершенства перехватывало горло. На дереве, прямо за спиной, какая-то пташка изливала душу в песне.

— Совершенство в чистом виде, — блаженно вздохнула Джессика. — Маленький пляж, абсолютно уединенный. С красивыми камнями. Ведь это великолепие, само совершенство, не правда ли?

— Здесь каменные ступеньки, они ведут вниз, в бухточку, — отозвалась Делия, уже спускаясь. — Здесь скользко, ступай осторожно!

Воэн была буквально пьяна от красок, света и красоты этого места.

— Навес из ветвей деревьев, валуны, чтобы было к чему привалиться, и эксклюзивный пляж для частного пользования. Какая счастливица была эта Беатриче Маласпина, что жила в таком месте! Какая жалость, что еще не сезон купаться!

— Неизвестно, как долго мы здесь пробудем, — резонно заметила Джессика. — Разве итальянские юристы не славятся своей медлительностью? Средиземноморское чувство времени, или, вернее, его отсутствие. Что до меня, то я, глядя на это, чувствую, что могла бы остаться здесь навсегда. — Мелдон помолчала. — Ты же, конечно, нет — ведь тебя ждет музыка.

Она присела на камень, закатала штанины, стащила кеды и зашлепала к воде.

— О работе я стану волноваться, когда подлечу бронхит, — отозвалась Делия. В самом деле, не хотелось тревожиться из-за работы — при одной только мысли о ней вновь одолевал кашель. — Кроме того, я удивилась бы, если бы в таком доме, как «Вилла Данте», не оказалось фортепьяно. Я привезла с собой кое-какие ноты.

— Вода холодновата, — объявила Джессика, болтая пальцами в крохотных, ласково плещущих волнах. — Впрочем, примерно как в Скарборо в июле, а я там купалась в это время.

— Надеюсь, ты не собираешься купаться?

— Почему бы нет, если погода продержится такой же теплой? Хотя ты, с твоим бронхитом, даже не думай. Пошлепать ногами по воде — это максимум, что ты сейчас можешь себе позволить.

— На мне чулки. — И почему она не надела слаксы, как Джессика?

— Никто не смотрит.

Тоже верно. Делия задрала юбку и расстегнула подвязки. Аккуратно скатала и сняла чулки, уложила их на гладкий камень и спустилась к воде.

— У нас все пятки будут в песке, а обтереться нечем, — заметила она, оживая, тем временем как прохладная вола лизала ей лодыжки. — Блаженство.

Воэн смотрела на искаженные прозрачной сине-зеленой водой очертания своих пальцев, которыми возила в песчаном галечнике. Потревоженный косяк крохотных рыбок метнулся в сторону.

— Как странно, — проговорила она, когда подруги уселись на камне и стали вытирать ноги носовым платком Джессики, — гостить в доме в отсутствие хозяев. Мне так и кажется, что Беатриче Маласпина вдруг войдет в столовую и спросит, хорошо ли нам спалось и есть ли у нас в комнатах все необходимое.

— Пусть лучше не входит. Привидение — это уже слишком.

— Интересно, кому сейчас принадлежит дом?

— Тебе, наверное. Таинственная Беатриче Маласпина могла отписать его тебе в своем завещании.

— С какой стати?

Девушки сидели в уютном молчании, слушая веселое щебетание птиц в кронах ближних деревьев и крики чаек над морем.

Делия подняла лицо к солнцу.

— Не могу поверить, что так тепло. Больше не слушаю эту Бенедетту с ее страхами. И заметь, путеводитель тоже настроен скептически в отношении итальянской погоды, которая, по словам автора, полна неприятных сюрпризов для неосмотрительных путешественников. Он рекомендует теплое нижнее белье и толстые пальто вплоть до самого мая, так как погода на большей части Италии может быть на удивление неуютной.

— Старый зануда.

— Этот автор напоминает мне отца — ты же знаешь, как он подозрительно относится к теплу, солнечному свету и вообще всякой радости. По его мнению, все это ведет к расхлябанности и уходу энергии из ума и тела. А еще в Италии пьют вино — какой ужас!

— Фелисити тоже пьет. В прошлый раз, когда я ее видела, она так глушила коктейли, ты не поверишь. Подозреваю, что она подхватила эту привычку у Тео, он большой любитель коктейлей.

Колдовство разрушились; одна лишь мысль о Тео, простое упоминание его имени лишили день очарования. Делия поднялась:

— Пойдем обратно в дом — будем сидеть на террасе и ничего не делать.

— Мы могли бы осмотреть территорию вокруг дома.

— Потом. У нас уйма времени. Я сбегаю наверх, переоденусь в открытое платье, а ты найди Бенедетту и спроси, на чем нам можно посидеть. Я посмотрю в словаре, как по-итальянски «шезлонг».

Итальянка была полна сомнений также и относительно шезлонгов. Похоже, апрель здесь не подходил не только для того, чтобы гулять у моря, он также явно не годился для сидения на солнце. С большой неохотой она дала указания Пьетро вынести на террасу складные кресла. Сама она шла следом, неся диванные подушки и пледы.

— По-моему, она ждет, что мы укутаемся во все это, как пассажиры на палубе трансатлантического судна, — усмехнулась Делия, беря подушку.

Сдвинув на лоб солнцезащитные очки, Джессика откинулась на спинку шезлонга, лениво уносясь мыслями в никуда. Поразительно, насколько легко здесь оказалось просто быть, существовать — свободной от бесконечной череды навязчивых и утомительных воспоминаний о прошлом, которое она так хотела бы забыть, но которое не желало ее оставить.

— Платяные шкафы в комнатах ломятся от одежды, — обронила Делия. — Ты заметила?

— Наверное, эта Беатриче Маласпина была щеголихой.

— Не могли все вещи принадлежать ей, потому что они разных размеров.

— Значит, другим членам семьи. Или, может, ей приходилось следить за своим весом.

— Она могла, конечно, толстеть и худеть, но вряд ли, могла раздаваться или скукоживаться на несколько дюймов. Божественные вечерние платья из эпохи тридцатых… Ты помнишь, какие они были эффектные?

— О да! А разве ты не тосковала по тем временам, когда надо было наряжаться каждый вечер? Ну а к тому времени, когда мы повзрослели, пришел послевоенный аскетизм и одежда по карточкам.

— У тебя есть несколько прелестных платьев. Вот что значит быть замужем за богатым человеком.

Джессика некоторое время молчала.

— Ричи придется покупать себе новую одежду. Я не говорила тебе, что учинила, перед тем как от него ушла?

Она сама удивилась той животной ненависти к Ричи, что накатила на нее тогда. Открыв его большой гардероб, она выволокла оттуда все двадцать три костюма с Севил-роу. Некоторое время она смотрела на них, грудой лежащих на кровати, а потом побежала на первый этаж, в его кабинет, за большими ножницами, которые супруг держал на письменном столе. Мелдон отрезала по нескольку дюймов от рукавов и от края каждого пиджака и каждой пары брюк. Довольная результатами своих усилий, начисто обкорнала рукава всем рубашкам и выхватила куски из накрахмаленных воротничков, что лежали в шкафу, сложенные стопкой.