Клан - Александр Прозоров

— Мы отца Меня не убивали, — возразил второй мужик. — Там что-то уголовное случилось…

— Ага, — хмыкнул Алексей. — Папа Римский приехал и на тропинке подкараулил. Вы про свое алиби желтой прессе рассказывайте. Отец Мень Библию хотел перевести, а это грех. В Европе до Наполеона за это вообще котел с кипящим маслом полагался. Зарубили бедолагу топором, а это фирменная визитная карточка вашего ордена. Чего теперь юлите?

— Разговорчивый? Это хорошо… — «Боксер» обошел пленника, поворошил угли в жаровне, и от этого привычного жеста топорника у Дикулина меж лопаток пополз нехороший холодок.

— Меня-то чего сцапали? — уже не так жизнерадостно поинтересовался Алексей. — Я ни к какой церкви отношения не имею.

— А вот это мы сейчас и узнаем… — кивнул «боксер». — Сам расскажешь, или тебя сначала встряхнуть?

— Чего вам надо-то? — Дикулин предпочел отвернуться к иконе.

— Давеча ты, касатик, в Красном Селе в дом один входил. А дом нехороший, мы за ним пару дней как приглядывать начали.

— Так я с милицией входил! Меня консультантом вызвали.

— Консультантом чего?

— Ну, по колдовству.

— Значит, ты все-таки колдун, касатик? — Дикулин услышал, как в жаровне опять зашуршали угли.

— Никакой я не колдун, мужики! — Мотнул он головой. — Я с ними, наоборот, борюсь. Мы с вами, можно сказать, одним делом заняты!

— Странно что-то, — подал голос второй топорник. — Не православный, не крещеный, а с колдовством борешься. Не складывается что-то.

— Да ты рассказывай. Подробненько этак, раз сам говорить начал, — добавил «боксер». — И не бойся. Мы ведь пытать и сами не любим. Коли так обойтись можно, так и вправду миром лучше разобраться.

— Да нечего мне толком рассказывать, — вздохнул Андрей. — Девица одна меня приворожить в институте пыталась. А у меня предчувствие нехорошее какое-то появилось, я ее и послал подальше. А она к бабке одной сунулась, что при экзаменах хорошие отметки или билет простой иногда наколдовать могла. Та на меня порчу наводить стала. Я поначалу не верил, смеялся. Но когда все наперекосяк пошло, решил подстраховаться. Книжки кое-какие по этой теме почитал, на Кольский домой съездил — у меня там родичи дальние этим делом тоже баловались. Ну, кое-чего нахватался, подготовился, да и устроил бабке «встречный иск». Извел, короче, колдунью. Сгинула. Может, просто сбежала, но из институтских больше ее никто не видел.

Правда, меня из вуза все-таки выперли по ее порче. А я в свое время курсы массажистов проходил. Вот и решил попытаться по этой теме выкрутиться. Взял лицензию, объявления дал, возле дома развесил. Клиент шел хреново, а тут вдруг тип один появился. Ему про меня рассказали, как я бабку отбрил, а у него похожая залипуха, только по бизнесу. Я, в общем, подмогнул, заработал маленько. Потом еще клиенты появились. А поскольку при таком деле иногда кое в чем накладки с законом получаются — ну, там, то подкинуть кое-что ведьме в жилье надо, то вещь ее мелкую стырить, — я к ментам пару раз попадался. Там на меня Нефедов вышел, следователь. Предложил стукачом оформиться. В смысле бумажку подписать. Они меня под этим соусом от мелких накладок выручают, а я им по знахарским делам помогаю когда надо. Разговор в камере был, пришлось соглашаться. Вот так я в Красное Село и приехал — по вызову.

— Чего в доме нашли?

— Кошку деревянную, — ответил Дикулин. — Из-за нее там весь сыр-бор и начался.

— Где она сейчас?

— Сгорела.

— А ты откуда знаешь?

— Угольки видел.

— А если это не она?

— Я ее в руках держал. Ощущение от нее… Странное. Ни с чем не перепутать. А вы, что, меня сюда из-за этой чертовой кошки приволокли? Не могли просто на улице спросить? Я бы вам и так все рассказал.

— Нет, касатик, не скажи, — возразил «боксер». — Брякнул бы чего попало и побежал. А поди догадайся, верить али нет? А здесь ты все изложил в подробностях. И, пожалуй, мы теперича можем успокоиться. Понять, откуда слова твои берутся, да и сам ты тоже.

— Может, руки отвяжете?

— Да чего руки? Всего отвяжем. Ступай, касатик, с Богом. У нас на тебя обиды нет.

Вскоре Андрей с облегчением спрыгнул со стола, осторожно дотронулся пальцами до затылка, чертыхнулся:

— Слушайте, мужики, а вы не слыхали, что есть такие нежные способы отруба вроде платочка на нос или укола в задницу? На хрена топором-то по голове лупить?

— А мы, касатик, по нашему делу институты не кончали, мы все божьим промыслом и по велению души. Ты как, пойдешь, али еще чего рассказать хочешь?

— Ну вас, с вашим «промыслом», — отмахнулся Дикулин.

Второй топорник отворил толстую деревянную дверь, первым поднялся по узкой лестнице, вывел в обычный широкий коридор, на лестницу в три ступеньки — и Алексей оказался на улице. Через дорогу от него текла река, слева загораживали проход высокие железные ворота, справа поднимала свои синие стены Александро-Невская лавра.

Дикулин оглянулся. Домик был совсем маленьким, аккуратненьким. Красный кирпич, два этажа, крашенная в красный цвет крыша. Совершенно мирное, ничем не примечательное здание. Наверное, никто из тысяч людей, идущих в лавру, на него и внимания не обращает.

Леша перешел дорогу, заглянул с набережной вниз. Так и есть, из склона к реке выходила толстая труба. Канализацией она быть не могла — такого в городе уж давно нет, чтобы всякую вонь в реку спускать. А вот смывать кровь из…

— Молодой человек, вас не нужно подвезти?

Дикулин оглянулся и наткнулся на взгляд карих очей под густыми бровями.

— Вы?! — удивился он. — Здесь? Откуда?!

— Ну, — пожала девушка плечами, — мне показалось нехорошо бросать человека в подобной ситуации. Как-то неприлично. На предательство смахивает.

— В какой?

— Да я, — замялась потерпевшая, — я заметила, как вас два эти архаровца топором по голове тяпнули и в вездеход засунули.

— Какой еще вездеход? — не понял Алексей.

— Ну, такой, — попыталась изобразить что-то девушка. — Зеленый, угловатый. Вроде военного.

— А-а, «УАЗ», что ли?

— Наверное, — пожала плечами потерпевшая. — Вот я и решила на всякий случай проследить, куда вас повезли. Ну, и помочь, если понадобится. Подвезти, например. Они ведь о таких вещах не думают. Впрочем, я вижу, вы в полном порядке. Так что я, наверное, поеду. Извините, что отвлекла.

— Ой, это вы меня простите, Лена, — спохватился Дикулин. — Простите бога ради за грубость. Сами понимаете, после того, как топором по голове схлопочешь, соображалка начинает работать медленнее. Спасибо вам большое за сочувствие.

— Ничего, — покачала она головой. — Люди не должны оставлять друг друга в беде… Так вас подвезти?