Нематериальное наследие. Карьера одного пьемонтского экзорциста XVII века - Джованни Леви

Генеалогическое древо Кавальято

История трех братьев Кавальято, сыновей Мартино, подтверждает факт наличия самой модели: двое из них арендаторы, а младший обрабатывает собственные наделы семьи. При четком разграничении супружеских групп внутренняя кооперация постоянно поддерживается путем обмена участками, денежными средствами и, возможно, услугами, орудиями, животными. Впрочем, единство семьи, родовая дисциплина вытекают из принятой раз и навсегда логики: Мария Кавальято, сестра упомянутых братьев, выйдя замуж за другого издольщика, привнесла в новую семью это понимание семейной политики и передала его детям в завещании, написанном в 1688 г. Она оставила им свое приданое, «с просьбой к своим вышеназванным сыновьям, совместным наследникам, жить в мире и взаимном расположении, не верить дурным наветам, а также хорошо относиться к вышеназванным незамужним дочерям, уважать их и держать в доме, пока они не будут выданы замуж, чтобы они могли выполнять общие работы по дому, какие смогут»[46]. Рекомендации указывают на возникновение возможных трений в ходе столь необходимого, но и столь репрессивного по отношению к личным карьерам и устремлениям сотрудничества.

Функции взаимодополнения между прямым управлением семейной землей и издольными контрактами в случае с Кавальято четко выявляются в момент кризиса, наступившего вслед за смертями старших братьев: младший постепенно становится опекуном племянников-сирот, он участвует в судебных процессах, начатых невестками, оставшимися вдовами, в составлении приданых для племянниц. Однако такое развитие событий было подготовлено всей жизнью семьи Кавальято: их постоянной заботой являлась покупка земли, на которую расходовались все излишки, накопленные в удачные годы при работе в хозяйствах на условиях аренды. Логика была очевидной и отчасти подсказанной самими нобилями, с которыми арендаторы были связаны неоднозначными отношениями издольщины. Сразу после смерти Марк’Антонио, издольщика аббата Бенсо Сантены (речь идет о 1681 г.), сам аббат предложил вдове и тогда еще малолетним детям своего бывшего работника, прежде чем расстаться с ними, выкупить одну джорнату земли. Расставание не стало знаком разрыва покровительства и связи: младшие Кавальято несколько лет спустя станут издольщиками Бенсо.

Переплетение гарантий, лояльности, защиты является важным элементом эксплуатации земли и подчеркивает двойственный характер вертикальных социальных связей: позиции крестьян, покоящиеся на контрактных преимуществах и моральном долге, уравновешиваются зависимостью, смягчающей конфликты интересов, которые могли возникнуть при разделе урожая или вследствие задолженности крестьянина. Такова была одна из распространенных схем, игравших главную роль в системе связей пьемонтской деревни XVII в. Система, учитывающая уже не только горизонтальные связи между родственниками, но и вертикальные связи сети клиентел, протекций и лояльности, погружает историю семьи в значимый контекст, объясняющий поступки и стратегии, в котором отдельные группы не изолированы, а призваны делать выбор в рамках извилистого пути сложной социальной сети, обеспечивающей их выживание.

История Перроне во многих отношениях подтверждается историей Кавальято и наводит на мысль, несколько упрощающую положение вещей: о способе поведения, несмотря на сопряженные с ним сложности, всегда сулящем удачу. Конечно, в случае с Кавальято действуют те же самые правила, они касаются обширных пространственных рамок, обеспечивающих постоянный демографический обмен. Группа имеет высокую степень эндогамии, уровень выплачиваемых и получаемых приданых довольно низкий в сравнении с экономическим и социальным весом семьи (все еще 150–200 лир), значимость вдов глав семьи велика, поскольку они выступают в качестве опоры в условиях риска и напряженности. Однако в ситуации Кавальято наряду с активными инвестициями в землю большую роль играет энергичная деятельность по выдаче денежных ссуд бедным крестьянам, преподобному Негро или торговцам зерном, которым они дают в кредит избытки своей продукции. Здесь также заметны прочные связи с некоторыми местными нобилями, Бенсо и Бертоне (второй сын был у них издольщиком в Сан-Сальвá). В целом речь идет об отлаженном механизме, не свободном от кризисов, но функционирующем без особых трудностей и устраняющем отдельные недочеты благодаря обращению к разного рода ресурсам.

7. Впрочем, все эти переменные подвержены искажающему воздействию случайностей, демографических спадов, затяжных экономических кризисов, неожиданных смертей. При небольшом снижении уровня стратегия может оставаться прежней, но при этом люди сталкиваются с непреодолимыми трудностями, что порой приводит к срыву проекта или даже к полному пресечению фамильной ветви.

Обратимся к истории семейства Доменино. Агостино Доменино, издольщик графа Колленьо в Фини ди Монкальери, умер довольно пожилым в 1672 г., оставив двух дочерей и единственного сына Джован Маттео. Долголетие и, вероятно, крепкое здоровье отца даже в преклонном возрасте позволили семье располагать определенным потенциалом рабочей силы — по меньшей мере двумя взрослыми мужчинами и двумя женщинами, и это несмотря на небольшую плодовитость, которая, однако, уравновешивалась отсутствием множества детей, которых требовалось кормить и оберегать. При всем том речь идет об изолированной группе, которой по этой причине удавалось с трудом поддерживать баланс. Однако это не помешало Джован Маттео сменить на ферме отца: Джован Маттео все еще был идеальным издольщиком, в частности потому, что владел тремя с лишним джорнатами луга, которые можно было использовать для заготовки сена для хозяйского скота, поскольку его, видимо, недоставало. Это было распространенной практикой: во все издольные контракты включалась особая статья, предусматривавшая аренду лугов за счет половников.

К моменту смерти отца Джован Маттео имел лишь одного сына, родившегося в 1666 г. и носившего имя деда. Сил было не очень много, и в хозяйстве графа Колленьо, кроме Доменино, жила еще одна семья издольщиков. Их помещения были «разделены, но строения примыкали друг к другу, находясь в жилой зоне Горра фини ди Монкальери»[47]; гумно находилось в общем пользовании и служило местом житейских контактов, но также и территорией, на которой происходили конфликты. 20 июля 1676 г., спустя четыре года после смерти старого Агостино, Джован Маттео вступил «в спор и в ссору» с Джакомо Джиллио по прозвищу Ланцаротто, сыном Джован Пьетро из города Монкальери. Ссора быстро приобрела очень ожесточенный характер, и Джиллио ударил Доменино палкой по голове, «так что вследствие этой раны через два дня он отправился на тот свет, не сообщив и не дав понять о причине ссоры с названным Джиллио, поскольку после этого удара упомянутый Доменино уже не мог произнести ни слова». Конечно, мы никогда не узнаем истинных мотивов спора — не исключено, что речь шла о пустяках или о рядовых конфликтах между соседями[48]. Однако мы можем предположить, что доступ к издольным контрактам, хотя и приобретался сложными путями через клиентские связи, создавал вероятные поводы для ссор. К тому же в данном случае Доменино был издольщиком, пришедшим в Монкальери из Сантены и потеснившим местных крестьян с их