Крупнейшие и самые устойчивые мировые состояния - Валерия Башкирова

Карнеги продолжал вкладываться в самые разные предприятия, и в возрасте 28 лет его доход уже составлял более $40 тыс. в год. Тем не менее он продолжал работать на железной дороге вплоть до конца Гражданской войны – считал это своим долгом. Впоследствии единственным праздником, когда рабочие на заводах Карнеги могли не работать, был День независимости…

* * *

Шесть правил успеха, записанные в 1906 году со слов Эндрю Карнеги, выглядят примерно так. Определите точное количество денег, которое вы хотели бы иметь. Честно признайтесь себе, чем вы готовы заплатить за богатство. Наметьте срок, к которому вы должны обладать необходимой суммой, составьте конкретный план ее получения и т. д. Самое важное правило – шестое: дважды в день, утром и вечером, читайте вслух написанную вами программу. При этом необходимо почувствовать, что деньги уже у вас в кармане. Возможно, сам Карнеги не всегда придерживался этих правил, но в том, что он добился фантастических успехов на пути к богатству, сомневаться не приходится.

Первая сталелитейная компания появилась у Карнеги, когда ему было 26 лет. В 30, уйдя с железной дороги, он открыл еще несколько фирм, одна из которых должна была строить взамен деревянных мостов стальные (разумеется, материал для мостов Карнеги закупал сам у себя). Еще два года спустя список пополнился телеграфной компанией.

К 33 годам Эндрю Карнеги уже был первостатейным капиталистом. Он переехал в Нью-Йорк с твердым намерением уйти на покой, поступить в Оксфорд, а на досуге издавать собственную газету. Судя по записям Карнеги, не всегда, впрочем, искренним, он чувствовал, что богатство развращает его, и мечтал заняться самосовершенствованием: «Собирание богатства – один из худших видов идолопоклонства. Ни один идол не является таким разрушительным, как поклонение деньгам… Продолжать и дальше погружаться в заботы о делах, когда мои мысли направлены только на то, как бы заработать как можно больше и как можно быстрее, – значит деградировать до состояния, когда выздоровление невозможно… Я отойду от дел в 35 лет и каждый день после обеда буду заниматься чтением и самообразованием».

Однако именно в этот момент просветления его захватила новая идея, весьма далекая от самосовершенствования, но зато ведущая к почти мгновенному обогащению. Сталь, которая еще несколько лет назад казалось чудо-материалом по сравнению с деревом, уже не удовлетворяла своим качеством потребности промышленного бума. Так что пришлось ехать учиться в Великобританию, но не наукам в Оксфорд, а новой конвертерной технологии.

Деловое чутье у Карнеги было редкостное. Незадолго до биржевого краха 1873 года он продал все свои акции и вложил вырученные деньги в стальное производство. Самый крупный сталелитейный завод Карнеги открыл в 1875 году, подхалимски назвав его в честь начальника Пенсильванской железной дороги – Edgar J. Thomson Works. Тому это, естественно, польстило, так что за будущие заказы можно было не беспокоиться. А чтобы не платить за кокс, необходимый в стальном производстве, Карнеги купил контрольный пакет акций крупнейшего его производителя. Бывшего владельца предприятия, Генри Фрика, он позвал к себе управляющим.

К 1881 году Карнеги получал по миллиону в год. Он дотошно отслеживал все стадии производства и экономил на всем, следуя совету своей матушки: «Энди, береги пенсы, а шиллинги как-нибудь сами о себе позаботятся». В результате себестоимость продукции снизилась в десять раз, а компания Carnegie Steel, в которую Карнеги в 1899 году объединил свой стальной бизнес, по объему выпуска обошла всю британскую сталелитейную промышленность.

* * *

Эндрю Карнеги носил яркие твидовые костюмы в очень крупную клетку, специально заказывал себе стулья с высокими ножками, чтобы скрыть малый рост (меньше 160 см), и потратил кучу денег на покупку, восстановление и обустройство по образцу французского Версаля шотландского средневекового замка Скибо на побережье. Он проводил там по нескольку месяцев в году, осваивая аристократические забавы вроде гольфа и наслаждаясь роскошью и вниманием важных особ: короля Эдварда VII, Чемберлена, Киплинга… Весьма характерная для Карнеги деталь: на званых вечерах он любил кого-нибудь из таких персон (к примеру, архиепископа Кентерберийского) посадить за стол рядом с местным работягой, скажем плотником. Эндрю Карнеги мог себе такое позволить.

В судьбе Карнеги есть два темных пятна: классовая борьба и личная жизнь. Последняя вращалась вокруг матери Карнеги, Маргарет, на редкость властной и ревнивой особы. В Нью-Йорке она жила с Эндрю в одном номере отеля «Виндзор» и старалась не отпускать его от себя надолго – на деловые встречи Карнеги часто являлся в сопровождении матушки. Эндрю ее обожал, боялся и называл не иначе как «моя королева» и «моя святая». Как-то, уже будучи богачом, Карнеги привез Маргарет на родину, в Данфермлин, и устроил триумфальную акцию – катал ее по улицам в карете.

Маргарет придерживалась весьма радикальных взглядов не только в политике (она была убежденной чартисткой). «Нет такой женщины, которая была бы достойна стать женой моего Энди», – говорила она. Неудивительно, что Эндрю осмелился жениться только после ее смерти, хотя его роман с будущей женой, 30-летней Луизой Уитфилд, начался за семь лет до этого (Карнеги было 45). После кончины матери он долго опасался, что сообщение о помолвке нарушит траур – покажется дурным тоном. Свадьба состоялась через полгода, все прошло очень тихо, в доме невесты – пригласили только тех, без кого совсем уж нельзя было обойтись. Многие восхищались сыновней преданностью Карнеги, но были и те, кто считал, что он просто ужасный трус. А Луиза уже после смерти Маргарет не удержалась и назвала ее «самой неприятной женщиной из всех, кого знала».

Карнеги не хотел заводить детей, возможно, чтобы не заботиться потом о наследниках, и только благодаря докторам, которые в качестве средства от депрессии посоветовали Луизе родить, у них появилась дочь. Проблемы выбора имени для Эндрю Карнеги не существовало – девочка стала Маргарет Карнеги-младшей.

«Пролетарское» происхождение и решительные публичные выступления в поддержку профсоюзов создали Карнеги репутацию социалиста. Однако, когда дело касалось тех, кто работал на его предприятиях, ни о каких правах не могло быть и речи. Рабочие трудились по 12 часов шесть дней в неделю, получали гроши и потому роптали. Во время депрессии 1892 года Карнеги резко сократил зарплаты и ужесточил условия труда. Когда стало ясно, что вот-вот разразится массовая забастовка, он просто улизнул в свой шотландский замок. Наивные рабочие надеялись, что стоит «маленькому боссу» узнать об их бедственном положении, как все сразу наладится. А тот тем временем слал своему управляющему Фрику телеграммы, требуя сломить сопротивление при помощи вооруженных полицейских и штрейкбрехеров. Фрик послушался: заводской профсоюз разогнали, в стычках рабочих с полицейскими погибли 12 человек. Когда все было кончено, Карнеги как ни в чем не бывало вернулся из Европы и коварно заявил, что во всем виноват Фрик, а сам он ни при чем. В итоге управляющий был уволен, несмотря на его неоднократные протесты и обращения в суд.

Человеческих привязанностей вне семьи Эндрю Карнеги, похоже, не имел. История с Фриком – не единственный пример. В какой-то момент Томас Скотт, который фактически вывел Карнеги в люди, оказавшись на мели, попросил его о помощи. И получил вежливый, но твердый отказ.