Смерть от тысячи ран - D.O.A.

Баррера кивнул, сосредоточенно разглядывая обгоревшие останки и приваренные огнем к плоти обрывки одежды. Особенно его заинтересовали наручные часы одного из троих мертвецов.

Подошел Массе дю Рео:

— Что-то нашли?

— Вы любите хорошие часы, подполковник?

— Я не особенно в этом разбираюсь.

— Смотрите, вот «Мальта Суиза». Очень редкие и очень дорогие. — Пока его французский коллега вместе с заинтересовавшимся Гибалем рассматривал запястье, в которое буквально была инкрустирована драгоценность, Баррера копался в своем ноутбуке. Он достал множество файлов, открыл целую серию снимков, которые бегло просматривал, пока не нашел то, что искал. На фотографии был изображен молодой мужчина приятной наружности, испанского типа, снятый при помощи телеобъектива на светском рауте. Он держал бокал, а рукава черной шелковой сорочки были завернуты до самого локтя. На левом запястье те же самые часы — «Malte Tonneau Tourbillon Squelette» швейцарской фирмы «Vacheron Constantin».[56]— У нас проблема.

— Что? — Массе дю Рео выпрямился, чтобы посмотреть на испанца, а затем в его компьютер.

— Когда доктор закончит, он скажет нам, что этот человек, — Баррера указал на труп с часами, — Хавьер Грео-Перес. — Он кивнул на экран компьютера, а после нескольких мгновений — на один из двух других трупов, не такого высокого, но более плотного, чем первый. — А это, без сомнения, Родриго Мартес. Его младенцем нашли в церкви. Был вторник, отсюда его фамилия.[57]Но для колумбийцев он Феито. Он был телохранителем Хавьера Грео-Переса, всегда при нем. Убийца. Третий, я полагаю, Руано.

— Вы так думаете?

— Это логично, они ведь были в его автомобиле, no? И все они desaparecidos.

Массе дю Рео оглядел троих мертвецов:

— Тогда в чем проблема? Теперь у нас есть соображения относительно того, кто они.

— Вам известно, как свои называют Альваро Грео-Переса, отца Хавьера? El Triple Cero.

— Три Нуля? Он что, считает себя Джеймсом Бондом, этот ваш тип? — сострил Гибаль.

Баррера ответил ему печальной улыбкой:

— Его называют так потому, что он утверждает, будто в одиночку убил триста человек. Вот этим. — Испанец поднял перед собой обе руки, словно готовясь сжать горло воображаемого противника. — Я склонен верить, что так оно и есть. И еще — что по его приказу sicarios уничтожили mucho mas,[58]тысячи. — Баррера опустил руки. — Su hijo, его сын, был для дона Альваро всем.

«Ауди» с погашенными фарами и заглушенным двигателем был припаркован на обочине проселочной дороги. За рулем сидел Симоне Каннаваро, рядом с ним Жан Франсуа Нери. Тод расположился на заднем сиденье. Все трое наблюдали за входом в замок Меркюэс в нескольких десятках метров от них. Открытые ворота из кованого железа были освещены двумя прожекторами, установленными с обеих сторон на старых каменных столбах.

Нери заерзал на сиденье, ему было не по себе в кромешной тьме, с этим молчаливым колумбийцем за спиной, только что прибывшим во Францию и уже готовым втянуть их в новые неприятности. Одновременно его поражала та оперативность, с которой менее чем через двадцать четыре часа после тревожного звонка Каннаваро Грео-Перес выслал на место своих представителей. Поражала и пугала. Человек, сидящий сзади, похоже, хорошо осведомлен на их счет, на его, Нери, счет в частности.

Тод обратился к нему по-испански:

— Терпение. Еще десять минут и все побегут в ресторан. Я звонил. В отеле станет поспокойнее.

Каннаваро сквозь зубы пробормотал:

— Девушка еще там?

— Около восьми я попросил соединить меня с ней. Портье позвонил в номер Хавьера, она сняла трубку, я отключился. Она еще там, и мне надо с ней поговорить. — Тод нащупал на сиденье рядом с собой небольшую сумку с инструментами, открыл ее, проверил содержимое, снова закрыл, натянул кожаные перчатки и хлопнул Каннаваро по плечу. — Оружие есть?

Прежде чем ответить, неаполитанец некоторое время внимательно смотрел на него.

— Да, «беретта».

— Дай мне.

Без особой охоты Симоне Каннаваро расстался со своим пистолетом.

— Спасибо. — Тод улыбнулся. — Молодец, что перетащил трупы и все сжег. Дон Альваро поймет. Он всегда понимает действия, вызванные соображениями срочности и безопасности.

Каннаваро снова что-то пробормотал.

— Смотрите! — Нери указывал на что-то снаружи.

Женский силуэт, закутанный в дорогое меховое манто. Какая-то женщина, с трудом волоча чемодан на колесиках «Louis Vuitton» и внушительных размеров сумку для косметики, пешком покидала отель.

— Фары, — Тод, снова по-испански.

Захваченная врасплох внезапным ярким светом, незнакомка подняла руку, чтобы заслонить глаза. Манто распахнулось, обнажив мини-юбку и затянутые в черный нейлон ноги в высоких кожаных сапогах на головокружительных каблуках. Как раз под стать Хавьеру: девка, любящая роскошь и умеющая по-тихому свалить, когда рядом нет никого, кто бы оплатил счет. Попросту шлюха, разве что не с панели.

Колумбиец вышел.

— Excuse те, miss,[59]— начал он по-английски, — у вас какие-то проблемы?

После короткого колебания она ответила:

— Мне необходимо немедленно уехать. Я была с друзьями, они уехали, оставив меня без машины. Я хотела такси, но эти fucking french[60]не способны даже…

— Вы позволите? — Тод шагнул вперед, чтобы взять у нее чемодан. — Если хотите, мы можем отвезти вас в Кагор.

— Thank you, это было бы очень мило.

— Идемте. Меня зовут Тод.

— Английское имя, как у меня. Вы англичанин? Здесь их так много.

— Немецкое. А вас как зовут?

— Саския Джонс. Я из Лондона.

Ведя ее к автомобилю, возле которого ждали Нери и Каннаваро, Тод медленно кивал.

— Ваших друзей, случайно, звали не Руано и Грео-Перес? — Колумбиец спокойно открыл багажник «ауди» и уложил чемодан.

— Откуда вы?..

— Номера ваших комнат в отеле?

— Кто вы?

— Номера?! — Тод приподнял полу кожаной куртки и показал засунутый за ремень пистолет.