Преподавательница - Варвара Федченко

В обед я позвонила Оле, она еще спала, так как у нее был отпуск. Она делала это каждый год: брала отпуск сразу после новогодних каникул, чтобы продлить эту сказку. Подруга сказала, что после моего ухода она пересела за стол к Герману и Артему, так как наша деньрожденная компания уехала продолжать празднования в ночной клуб. С Артемом они очень мило побеседовали, а Герман спросил у нее, почему я так рано уехала. «Ммм, его это заинтересовало», — удовлетворенно подумала я.

Вечер я провела у родителей. Поболтали с мамой, позвонили по скайпу Эли, которая показала Олесю. Папа был невероятно счастлив. Он понимал, что мама из-за него не едет к Эли, да и сам рад был хотя бы так увидеть внучку. Антоша радостно кричал мне, что его желание исполнилось, что он нашел под елкой лего с Бэтменом.

— Доча, а когда ты будешь семью строить? — неожиданно спросил папа.

Раньше мы с родителями этот вопрос не обсуждали, но, видимо, исключительно из-за их тактичности. Я отшутилась. А что я могла сказать? Только ответить, как обычно делает Оля, что «не нашла того единственного".

С 20 числа на учебу выходили сразу четыре группы заочников- сокращенников. Хоть они и учились меньше других (только 3 года), старались они больше: почти все были практикующими учителями. Однако и там нашлась пара абсолютно неготовых к экзамену. Я не то чтобы особо принципиальный человек: я просто против выдачи дипломов людям, которые в дальнейшем будут им везде, извините, трясти, при этом позоря нас, преподавателей, и вуз. После экзамена меня вызвала к себе Ольга Валентиновна.

— Лариса Геннадьевна, я же вас уже просила: постарайтесь отпускать группу с максимальным показателем сдачи. Хотя бы слабые тройки. Поменьше пересдач, пожалуйста. Жалуются на вас.

— Вы смеетесь надо мной? За что им ставить тройки? Сегодня Коноплев пришел, вытянул билет, просмотрел в окно полчаса, потом сел передо мной и просто молчал. Вытянуть я из него ничего не смогла. Да там и вытягивать то нечего. И на что они жалуются? Что им халявные оценки не ставят? Взрослые люди, учатся для себя, не для мамы с папой, ЕГЭ сдавали, сознательно выбрали филфак, и при этом, видимо, считают, что на этом их обязанности закончились? Можно расслабиться?

— Лариса! Я все понимаю! Но сейчас ситуация такая в вузе: нужны деньги. Заочка платит много, нам их отчислять ну никак нельзя. Лариса, — кричала она мне уже в спину, — прекратите этот саботаж! Иначе вам придется искать новую работу, там сможете как угодно работать!

Я хлопнула дверь, добежала до туалета, и только закрывшись внутри кабинки, позволила себе разрыдаться. Мне было обидно: я знала, что правда на моей стороне, но при этом я оказывалась в лагере прокаженных. Нет, за красивые глаза я никому не будут прощать глупость и лености. Но и увольняться мне не хотелось! Успокоившись, я поправила макияж, забрала сумку и шубку с кафедры, и решила прогуляться пешком. Глаза все-таки были красными, а капли я оставила дома. Может на свежем воздухе быстрее пройдет? Я выбрала наиболее длинную дорогу, пройдя через три улицы, хотя можно было быстрее дойти по дворам. На ярком солнце летящий с крыш снег невероятно красиво блестел: я завороженно опустилась на близлежащую скамейку в маленьком тихом парке. Наверное, со стороны я выглядела, как ребенок: лицо поднято к небу, глаза блестят, мне даже захотелось, как в детстве, высунуть язык и поймать снежинку. Я не была особо сентиментальным человеком, но этот снег в свете солнца наполнил мне детские воспоминания: как папа катал меня на санках. Слезы автоматически наполнили глаза. Ну вот, не хватало расклеиться, сейчас, наоборот, настало время быть сильной. Я достала из сумки платок, аккуратно вытирая слезы.

— Лариса? Вас же Лариса зовут? — я подняла глаза на говорящего.

Это оказался Артем. Тот самый блондин, который понравился Ольге.

Друг Германа.

— Здравствуйте. Да, меня Лариса, а вас Артем, я помню, — улыбнулась я.

— У вас что-то случилось?

— Нет, не обращайте внимания.

— Лариса, вам нужна помощь?

— Психологическая? Мне Герман Александрович сказал, что вы психолог.

— Нет, любая. Я, конечно, всего две недели в вашем городе, после Германии мне вообще странно тут находиться. В Москве еще куда ни шло, но здесь… — он осмотрел пустынный парк, и с улыбкой продолжил. — Я предложил вам помощь, и сам начал ныть. Я хотел сказать, что я здесь недавно, но мне кажется, что даже в вашей глуши плакать в одиночестве на улице — это не нормально.

— Предлагаете вместе плакать?

— Предлагаю пойти в ближайшее кафе.

— То, что вы пару раз потанцевали с моей подругой, не делает нас друзьями. С чего бы мне с вами идти?

— Я как раз хотел поговорить с вами о Оле.

— Знаете, как уговорить женщину, — ответила я, подавая мужчине руку.

Через парк шла тропинка, ведущая к небольшому кафе с непритязательным названием «Ялта». Заведение было абсолютно пустым, официант лениво переключал каналы на телевизоре, и мне кажется, что он даже удивился, увидев людей. И это было нам на руку: тихое место, где можно выпить горячего чая. Меня разъедало любопытство, я хотела быстрее узнать, что Артем хотел сказать о моей подруге. Но мужчина не торопился, долго рассматривая меню, потом расспрашивая официанта о составе каких-то булочек. Я не выдержала:

— Вам действительно это интересно? Можно уже как-то побыстрее к основному блюду перейти? То есть к разговору о моей подруге.

— Какая вы нервная, — поднял на меня глаза мужчина. — Капучино, и вот те пирожные, которые без корицы. Лариса, вы выбрали?

— Чай. Просто чай, — предвосхищая вопрос официанта. — Любой чай.

— Вы торопитесь?

— Нет. Просто меня очень волнует тема разговора. А вы тут булки по полчаса выбираете.

— Ну, извините, — мужчина откинулся на спинку стула. — У меня аллергия на корицу, а у них она почти в каждом десерте. Сначала ответьте мне, что с вами? Почему вы плакали?

— Проблемы на работе, в которые я не хочу углубляться. А что вы тут делаете? В разгар рабочего дня?

— Я живу вот в том доме. — Артем показал в окно на недавно появившуюся новостройку. — Точнее там живет Гера. А я живу у него. До недавнего времени я не был уверен, что захочу остаться жить в этом городе, да и вообще не думал задерживаться в России. Поэтому не снимал себе жилье. Гера там только ночует, и я ему не мешаю.

Хм, наверное, всех Германов друзья зовут «Гера». «Гера» — протянула я про себя имя. Ласково звучит, но, как мне кажется, не очень подходит Герману Александровичу.

— И что надумали? Остаетесь?

— Пока да. Мне предложили ставку доцента в вашем мединституте, на кафедре психосоматической патологии. Обещали все курсы сделать авторскими, не люблю быть привязанным к какому-то плану. И, подбираясь к теме разговора, появление Ольги внесло свой вклад. Мне очень понравилась ваша подруга, — после этих слов я искренне улыбнулась. — Она такая воздушная, летняя что ли. Не могу описать своих чувств, но думаю, что и так понятно.