Код соблазна - Леона Шелл

— Привет. — Ничего более подходящего придумать ей не удалось.

— Привет, солнышко. — Берт кивнул и придвинул для себя стул. — Не возражаешь, если я присяду на минутку?

Он сел напротив нее, откинулся на спинку стула, протягивая длинные ноги чуть ли не через весь ее крохотный кабинет. При этом колени их на миг соприкоснулись, и по спине девушки пробежали мурашки. Молодой человек был одет в джинсы и в футболку с едва ощутимым специфическим запахом конюшни. Он приехал прямо оттуда, догадалась девушка.

Волосы Берта слегка поблескивали от влаги — должно быть, он принимал душ, как всегда после верховой езды.

— Почему ты так странно на меня смотришь? — Касси чуть подалась вперед, надеясь, что, может быть, ноги их снова соприкоснутся. Девушка не могла понять, в самом ли деле у Берта странное выражение лица или это ее подводят новые контактные линзы, которые она впервые надела.

— Так, значит, красное платье — это всего-навсего эксперимент? — недоверчиво переспросил Берт, щуря глаза.

Касси передернула плечами.

— А, ты об этом. Приятели моего отца уже успели ему донести обо всем. Он собрался приехать из Сиднея, чтобы проверить, не свернула ли его единственная дочь с пути истинного. И я вовсю его отговаривала.

Берт кивнул.

— Если отец узнает о твоих намерениях, он будет недоволен?

— Не то слово! Папа очень хочет, чтобы я достигла больших успехов в науке. Вряд ли ему понравится идея диссертации о ритуалах ухаживания.

Отец Касси славился своим традиционализмом, тем, что играет только по правилам. Касси лишь недавно начала понимать, как же ей хотелось все эти годы нарушить несколько таких правил.

Берт оперся локтями о колени, повесив светловолосую голову. Интересно, подозревает ли он, как сильно возбуждает меня уже одним своим присутствием, подумала Касси.

— И ты не собираешься забыть о своих планах?

— Забыть о моих планах… — Голос девушки прервался. — Почему? Ты… изменил свое решение?

Она задержала дыхание, впервые осознав, как же страстно желает, чтобы именно Берт оказался единственным… тем, кому она отдаст свою девственность.

— Мое решение остается прежним, Касси. Я хочу обучить тебя ритуалам ухаживания, как никто другой. А ты… ты не оставила намерения изменить свою репутацию в обществе?

— Вовсе нет. Я четыре года ждала, когда смогу работать по интересующей меня теме, и теперь не собираюсь упускать этой возможности.

Слава Богу, Берт не передумал!

— Почему же ты считаешь, что чисто теоретической базы будет недостаточно?

— Это комитет так считает, Бертрам Уорринг. Один раз они уже отвергли мою тему — только потому, что я, видите ли, не способна внести в исследование человеческий элемент. Кажется, я для них не человек, а автомат.

— Почему ты так говоришь?

— А что, разве кто-нибудь воспринимает меня иначе? Я для всех факультетская рабочая лошадка, не обладающая ни страстями, ни яркими чертами характера. Мне это надоело! Я живу не для того, чтобы удовлетворять амбиции моего отца.

Берт помотал головой.

— Да уж, повезло мне. Две бунтующие женщины за три дня.

— Что ты имеешь в виду?

— Хейзл недавно устроила мне сцену. В пятницу вечером она без спросу взяла мой мотоцикл и попала в аварию.

— С ней все в порядке? — Касси взволнованно сжала руки. Хейзл Уорринг ей нравилась.

— С ней-то да, а вот с мотоциклом придется повозиться. Кроме того, сестра заявила, что я не даю ей воли, а она имеет право на личную жизнь. — Берт забарабанил пальцами по столу. — И в качестве примера вольной птицы привела тебя.

— Это отчасти моя вина, Берт, — покаянно призналась Касси. Она не собиралась совращать впечатлительную девочку с пути истинного, это получилось само собой. — Я даже не знаю, как…

— Как это произошло? У меня есть предположение. Возможно, ты показала ей что-нибудь особенно… выдающееся из твоих покупок на той неделе. Например, нижнее белье.

— Уверяю тебя, я никогда бы не стала демонстрировать сексуальное белье девочке-подростку. — Касси нахмурилась. Неужели он считает ее настолько глупой?

Берт приподнял бровь.

— А что же ты ей тогда показала после моего ухода?

— Конечно, красное платье. Впрочем… — Догадка показалась ей вполне возможной. — Наверное, это подтолкнуло Хейзл к каким-то выводам. Я помню, что платье ей очень понравилось.

Берт тихо застонал.

— О Боже. Что скажет опекунский совет, если через неделю жизни со мной Хейзл начнет расхаживать по городу в красных шелках?

Касси не сдержала улыбки.

— Это все же лучше, чем расхаживать в черном кружевном белье.

— Зависит от того, на ком оно надето. — И Берт окинул девушку многозначительным взглядом, заставляя ее слегка покраснеть.

— Возможно, я его надену на следующий урок ухаживания, — негромко произнесла Касси и тут же пожалела о столь откровенных словах. Если до этого только румянец окрасил ее щеки, то теперь она вспыхнула до корней волос.

Берт придвинулся ближе, колени их снова соприкоснулись.

— Касси, ты не должна дразнить меня твоими черными кружевами.

— Почему же нет?

— Я не в силах буду сдержаться, и с твоей репутацией будет покончено одним махом.

Тело девушки словно объяло пламя. Даже если бы было что сказать, язык просто не послушался бы ее.

Впрочем, и Берт выглядел потрясенным собственными же словами. Он резко поднялся со стула.

— Пойду-ка я отсюда, пока мы не совершили чего-нибудь такого, о чем потом пожалеем. Давай обсудим все это завтра, если ты свободна после лекций… И готова к уроку номер два.

Она молча кивнула.

— Хорошо. Тогда в девять вечера я зайду за тобой. — Он уже стоял в коридоре. — И, Касси…

— А?

Более осмысленно отозваться она не могла. Взгляд ее был прикован к мускулистой руке, держащейся за ручку двери.

— Прибереги для этого дня черные кружева.

Берт ушел, а Касси все сидела и смотрела на дверь, закрывшуюся за ним. И старалась восстановить дыхание. Нечто похожее она испытала в начальной школе, когда выиграла в лотерею новенький велосипед.

Только в начальной школе она не подозревала о существовании таких вещей, как гормоны… Или потрясающе красивые светловолосые мужчины, занимающиеся конным спортом.

Неожиданно дверь без предупреждения распахнулась.

— Тук-тук, — произнес веселый женский голос, и на пороге предстала профессор Вивиан Саммер.