Персефона для Аида - Марина Михайлова

отнесу тебя. Ты будешь спать в гостевой комнате, она через стенку от моей. Если будет плохо, сможешь позвать меня в любую минуту.

В одно мгновение я поднял её в комнату. Поставил на ноги. Скрывшись на секунду у себя, принёс ей свою самую длинную футболку.

— Возьми, сможешь надеть на себя потом, а эту выброси. — посоветовал я ей, кивнув на футболку, которая была на ней.

Она кивнула и скрылась за дверью ванны. Я спустился вниз, за бутылкой виски и парой стаканов.

* * *

Я шагнула в ванную комнату. Повернувшись, закрыла щеколду, подошла к зеркалу. Казалось там, в нём была не я. Волосы были в беспорядке и напоминали воронье гнездо, изо рта струилась кровь, капая на подбородок, а с него на одежду. Плечи сжались и казалось никак не могут распрямиться. В груди жгло, но самое главное это мои глаза. Они были какие — то стеклянные, безумные и смотрели как будто сквозь это зеркало. Зрачки пульсировали в стекле голубой радужки. А к горлу подступала тошнота.

Я быстро нагнулась над раковиной, сплёвывая остатки крови изо рта. Пальцы сами потянулась к трещине на губе, и я вздрогнула от пульсирующей боли. На щеке уже начал появляться синяк. Всхлип вырвался из моей груди. Болело не сколько лицо, сколько моя душа. Меня никогда не били мужчины. Обида поглощала меня целиком.

Никогда себя не жалела, но вот сейчас. Мне, наверное, просто хотелось знать — за что мне всё это? Что за спусковой механизм был запущен, что на мою голову валяться одни беды и неприятности? Я не сделала ничего такого, за что сейчас расплачиваюсь. Судьба ещё задолжала мне, но я старалась об этом не думать, что толку? Только жалеть себя. Жалость не сделает меня сильнее и не решит мои проблемы. Не разотрёт мою боль в порошок, которые словно маленькие колючие песчинки смог бы унести ветер далеко от меня.

К моему горлу подступала тошнота, во рту вновь скопилась кровь. Гадкий ржавый вкус. Я знала, что, если сделаю хоть глоток, мне станет ещё хуже. В разы хуже. Меня просто вывернет. Нужно дождаться пока травмированная десна перестанет кровоточить.

Стянув футболку, я бросила её на пол, трусики полетели туда же. Я шагнула в душевую кабину, включила воду, мне хотелось смыть с себя всю сегодняшнюю грязь. Казалось я стала пахнуть этой грязью и от меня смердит как от мерзкой маленькой шлюхи. Я с силой терла себя руками, горячие капли стекали по лицу, перемешиваясь со слезами, мне было плохо. Было мерзко.

Наверное, это была моя жизнь. Как итог. Это когда тебе изменяют. Потом сбивают на мокрой дороге, потом пытаются изнасиловать и в итоге рослый парень в разы больше меня сначала грубо лапает меня, а после наотмашь ударяет по лицу.

Всё это окончательно дошло до меня сейчас, в эту секунду, когда я начала прокручивать моменты из последних дней. И это только последние дни. Я как человек, которого в спешке забыли одарить ангелом — хранителем, чтобы он брал какие — то удары на себя. Сохранял меня, хоть немного.

Нет, раскисать нельзя. Но события прошлых дней как огромный шар давили всё внутри. Нервы были на пределе.

Но я сдержала эту истерику, которая билась во мне, пытаясь высвободился из горла, губ утробным криком. Я как будто проглотила эту боль вместе с осознанием, что надо мной чуть не надругались, а понимание затолкала на задворки моего уставшего сознания. Туда где покоились все мои вопросы о несправедливости, матери, моей «прекрасной» жизни. О том, как я жила в приёмной семье. Потому что отца почти лишили родительских прав. После ухода мамы он много пил и маленькая Лили была предоставлена сама себе. Спасибо бдительным соседям. Отец потом смог вернуть меня, но всё равно в наших отношениях что — то надломилось.

Как же плохо. Ещё и эти воспоминания…

Ужасно плохо. Хотелось руками разорвать себе грудную клетку, вытащить своё больное сердце и больше не мучится. Но я не могла себе позволить больше себя жалеть. Обо мне некому позаботится, кроме меня самой… Завтра же я уеду из этого филиала ада на земле…

Но этот мужчина, Хантер.

Я почувствовала тепло в груди от воспоминания о его серых пронзительных глазах и дурманящем аромате. Он взрослый, намного старше меня. Его руки.

Я быстро тряхнула головой.

Нет, он не часть этой грязи. Он спас меня. Он не похож на этих рыцарей или что — то вроде этой девичьей ерунды. Настоящий.

Он был настоящий. Хантер перекрывал всё плохое.

Выйдя из душа, я вытерла волосы и тело пушистым полотенцем, которое висело на крючке, оглядела ванную. Она напоминает мне ту, другую, у них что один и тот же дизайнер? Только здесь всё было в бежевых тонах. Серебряные крючки и краники, на полу мягкий бежевый коврик, который приятно щекотал стопы моих ног. Я повесила полотенце обратно. Всё равно мои волосы за раз не высушить. Надела на себя большую белую футболку.

Да она просто огромная, я в одно мгновение утонула в ней. Но была одна проблема — у меня не было нижнего белья. Всё, что было на мне жалкими тряпочками валялись на полу.

Ну что делать, это одеяние на мне как длинная пижама. Повернувшись к зеркалу и привстав на цыпочки, я поняла, что я нигде не оголена, даже моя пятая точка прилично прикрыта. Я подошла к двери, открыв щеколду, вошла в комнату. На кровати сидел он. Хантер. Внутри что — то сжалось в тугой комок, по телу прошла дрожь, дыхание участилось, мне как будто резко перестало хватать воздуха. Боже, какой он огромный. Кровать продавилась под весом его сильного большого тела. Щеколда бы мне здесь точно не помогла. Наверное, дёрни он один раз дверь, то при желании оторвал бы с петлями. Широкие плечи обтягивала черная футболка на ногах темно — синие джинсы. На правой руке виднелась татуировка, почти скрытая футболкой. Он что — то печатал на своём телефоне, свет от экрана освещал его хмурое лицо, светлые волосы были собраны на затылке в незамысловатый хвост.

— Хантер.

Он поднял на меня свои серые глаза, на пару секунд, задержавшись взглядом на моих голых ногах.

* * *

Я не слышал, как она вышла из ванны, Ортон забросал меня сообщениями, потому что я не реагировал на звонки, пришлось ответить. Очнулся я только от звука её голоса, который звал меня по имени. Оторвав голову от телефона,