Пески Марса - Артур Кларк

— Рей, мне бы хотелось, чтобы ты помог доктору Алексону с технической стороной дела. Я только что вырвал его из медвежьих объятий банды Мак-Эндрюса, так что у него наверняка о многом самые дикие представления.

Макстон обернулся, чтобы окинуть взором царящий в кабинете хаос, и обнаружил, что его помощники мало-помалу разбирают тот штабель ящиков, на котором он сидит. Он пересел на другой ящик.

— Будет лучше, если я вам объясню, — сказал он, — хотя, возможно, вы уже знаете, что в нашей маленькой технической империи три подразделения. Рей — один из наших экспертов по воздушным делам; его забота — благополучно провести корабль через атмосферу (туда и обратно) с минимальным износом и повреждениями. На его отдел раньше свысока посматривали те, кого мы зовем «космическими гончими». Для них атмосфера — чушь собачья. Но они запели по-другому, когда мы показали им, что можно пользоваться воздухом как бесплатным запасом топлива — по крайней мере, на первом этапе полета.

Этот вопрос был одним из сотни с лишним вопросов, которых Дирк не мог толком понять, и он решил взять его на заметку, чтобы прояснить при первом же удобном случае.

— А еще есть астрономы и математики. У этих свой собственный маленький крепкий профсоюз. Правда, к ним периодически прибиваются инженеры-электроники со своими счетными машинами. Им приходится высчитывать орбиты и делать за нас всю математическую черную работу, а ее немало. Ими руководит сэр Роберт.

И наконец — инженеры-ракетчики, да благословит их Господь. Их здесь немного, потому что большая их часть уже в Австралии.

Вот так все выглядит в общем и целом, хотя я не упомянул еще о нескольких группах сотрудников, занимающихся вопросами связи и управления, и о медиках. А теперь я передаю вас Рею, он о вас позаботится.

Дирка эта фраза немного покоробила; ему казалось, что уже и так слишком много людей о нем «заботится». Коллинз отвел его в небольшой кабинет, где они уселись в кресла и угостили друг друга сигаретами. Аэродинамик несколько секунд задумчиво дымил, а потом указал большим пальцем на дверь и спросил:

— Что вы думаете о шефе?

— Знаете, я несколько обескуражен; ведь мы с ним родом из одного штата. Он кажется мне человеком весьма значительным — блестящий ученый, но при этом у него высочайший уровень общей культуры. Это не самая типичная комбинация. И он необычайно любезен.

Коллинза этот отзыв вполне удовлетворил.

— Лучше руководителя просто не придумаешь, и мне кажется, у него нет ни единого врага. Он — полная противоположность сэру Роберту, у которого десятки недругов даже среди тех, кто с ним едва знаком.

— С генеральным директором я встречался всего один раз. Мнения о нем я не составил.

Коллинз рассмеялся.

— К генеральному директору привыкнуть трудно. Уж конечно, он не такой очаровашка, как профессор Макстон. Если вы будете плохо работать, генеральный вам уши оторвет, а профессор так посмотрит, что вы почувствуете себя профессиональным отравителем детей. Оба приема работают идеально, и, когда люди узнают сэра Роберта ближе, его тоже все начинают любить.

Дирк обвел взглядом кабинет. Чертежный стол с современной внутренней подсветкой, стены, увешанные сложными и загадочными чертежами вперемешку с фотоснимками ракет, весьма зрелищно разделяющихся на составные части. На почетном месте — фотография Земли с высоты не меньше полутора тысяч километров. Дирк догадался, что это кадр из фильма, который ему показали по просьбе Мэтьюза. На столе у Коллинза стояла совсем другая фотография — портрет очень красивой девушки, которую Дирк, кажется, несколько раз замечал в столовой. Возможно, Коллинз заметил его интерес к портрету, но ничего не сказал, и Дирк решил, что этот человек, по всей видимости, еще не женат и является, как и он сам, оптимистичным холостяком.

— Как я понимаю, — проговорил аэродинамик, — вы видели наш фильм «Дорога в космос»?

— Да, и он мне очень понравился.

— Благодаря ему можно избежать лишних слов и изложить основные идеи достаточно внятно. Но безусловно, на сегодняшний день фильм довольно сильно устарел, так что, как я понимаю, вы не очень-то в курсе последних достижений — в частности, что касается устройства атомного двигателя «Прометея».

— Так и есть, — кивнул Дирк. — Это для меня полная загадка.

Коллинз чуть смущенно улыбнулся.

— Признаться, подобные ответы нас поражают, — пожаловался он. — С технической точки зрения этот двигатель гораздо проще двигателя внутреннего сгорания, принцип действия которого всем понятен. Но по какой-то причине люди уверены в том, что атомный двигатель обязан быть непонятным, что им нужно приложить недюжинные усилия для того, чтобы разобраться в принципе его работы.

— Я сделаю над собой усилие, — расхохотавшись, проговорил Дирк. — А вы, пожалуйста, сделайте все остальное. Но пожалуйста, не забывайте, я хочу узнать ровно столько, чтобы понять, что у вас тут происходит. Я не собираюсь переквалифицироваться в конструктора космических кораблей!

— Думаю, я могу предполагать, что вы знакомы с устройством самых простых ракет и понимаете, как они себя ведут в вакууме? — спросил Коллинз с некоторым сомнением.

— Насколько мне известно, — ответил Дирк, — если бросить что-то, имеющее большую массу, с большой скоростью, обязательно будет отдача.

— Отлично. Просто поразительно, как много людей до сих пор считает, что ракете надо «от чего-то оттолкнуться». Именно так они обычно выражаются. Поэтому вы должны понять, что разработчик ракеты всегда пытается выжать максимальную возможную скорость — и даже чуточку больше — из реактивного двигателя, движущего ракету вперед. Из этого с очевидностью следует, что скорость выброса определяет ту скорость, которую наберет ракета.

Старые химические ракеты типа «Фау-два» имели реактивную скорость полтора-два километра в секунду. При таких показателях для того, чтобы донести груз в одну тонну до Луны и обратно, потребовалось бы несколько тысяч тонн топлива, что было непрактично. Всем хотелось добиться, чтобы груз топлива стал невесомым. Атомные реакции, которые в миллионы и больше раз мощнее химических, дали нам такую возможность. Энергия, высвобождаемая несколькими килограммами материи в первых атомных бомбах, могла бы отнести тысячи тонн груза до Луны — и обратно.

Но хотя энергия высвобождалась, никто не знал точно, как использовать ее для реактивного движения. Эта маленькая проблема была решена совсем недавно, и ушло тридцать лет на то, чтобы сконструировать не самые эффективные атомные ракеты, которыми мы обладаем сегодня.

Давайте рассмотрим проблему вот с какой точки зрения. В химической ракете мы получаем тягу за счет сжигания топлива и разгоняя выхлопные газы за счет их прохождения через сопло. Другими словами, мы меняем тепло на скорость — чем горячее наша камера сгорания, тем быстрее ее покинут выхлопные газы. Тот же самый результат мы получим, если вообще не будем сжигать топливо, а разогреем камеру сгорания каким-нибудь внешним источником. Иначе говоря, мы могли бы создать ракету, закачивая любой газ по своему выбору — даже воздух — в нагревающий элемент, а затем давая ему пройти через сопло. Понятно?