Стекло и дерево - Сергей Буянов

Карина Львовна поразилась таким отношением к себе. Самый близкий ей человек, дочка так отреагировала на её боль!

Положительно, либо весь мир сошёл с ума, либо только Карина Львовна.

Каждый день в мире кто-то сходит с ума. Это происходит с человеком не внезапно: исподволь и незаметно к разуму человека подкрадывается болезнь. Она порождается изнутри, вот почему причины шизофрении неизвестны. Впрочем, Рим Николаевич Любимов и не пытался отыскать ту начальную точку, с которой начинается расщепление человеческой личности. Величайшие психиатры мира сумели по крупицам собрать сведения о течении заболевания, обрисовать множество его признаков, разработать методику лечения и даже достичь неплохих результатов. Не смотря на это, шизофрения так и осталась заболеванием по квалификации – эндогенным. То есть, без внешнего толчка, выворачивающего мозг наизнанку.

Молодой аспирант, учитывая опыт психиатрии, решил взглянуть на лечение по-иному. Его замысел давно разгадал профессор Васильчиков. Мешать развивать науку он не стал, но и поощрять инициативу аспиранта тоже не мог: не принято так в медицине, чтобы молодёжи было позволительно иметь собственную точку зрения. Единственно, что Егор Степанович мог сделать для ученика, так это максимально оградить его от нападок старших коллег.

– Чем это занимается ваш аспирант? – въедливо спросила Евгения Евгеньевна Дулина, лечпроф больницы.

– Работу пишет.

– А об чём он пишет работу?

– О биохимических изменениях мозга у психически больных.

– Слушай, профессор, кончай лапшу мне на уши вешать! – бесцеремонно заметила она. – Почему он ведёт чужих больных?

– Ну что вы, Евгения Евгеньевна! – широко улыбнулся профессор.

– Разве бывают чужие больные? Человек ведь пишет работу, ему необходимо побольше материала! Разве мы станем препятствовать движению науки?

– Конечно, не станем! Но – науки, а не лапши!

– Евгения Евгеньевна, скажите конкретно, что вас настораживает?

– Ваш ученик лезет к другим больным, я ведь ясно выражаюсь?

– Он препятствует лечащим врачам?

– Да. Он практикует отказ от психотропных средств! А вы знаете, к чему это приведёт! Прекрасно знаете! Мы снова будем, как в далёкой древности, лечить ударами кувалдой по башке, да обливанием ледяной водой! Всех больных посадим на цепи! Вот чего можно добиться этими псевдонаучными изысканиями, улавливаете?

– Подождите, подождите. Много ли больных он берёт, чужих?

– Много! – выпалила, начинающая закипать, Евгения Евгеньевна.

– Хорошо, то есть, не совсем хорошо, я с ним переговорю. Обещаю вам, Евгения Евгеньевна, что времена средневековья в нашей, точнее в вашей, больнице никогда не настанут.

– Уж потрудитесь! А то я подключу главного врача и ректора вашего!

– Обещаю вам, до этого дело не дойдёт, – уверенно сказал Егор Степанович и ещё раз открыто улыбнулся.

Ну что тут поделаешь? Разъярённая фурия стремглав покинула кабинет, помчавшись по всем отделениям срывать, накопившуюся за ночь, злобу на весь мир в целом, а на подчинённых – в частности.

Васильчиков понял, что бумага ректору уже готова. Что делать? Необходимо срочно строчить отписку и подать её раньше лечпрофа. Такого рода дрязги характерны для всех, без исключения, клинических больниц. Врачи ординаторы постоянно выражают недовольство сотрудниками кафедр института. Всё-то их не устраивает: и зарплата у работников института выше, и работы – меньше. Ну, пришёл, посидел со студентами, пробежался по отделению и домой, чем не работа? Да и студенты постоянно раздражают – вечно путаются под ногами! В психиатрической клинике это выражено меньше, чем в других. Здесь студенты не мешают, они шустро переодеваются, с опаской проскальзывают по пустому коридору, прячутся в учебной комнате и так же незаметно исчезают после занятий. Не смотря на это, студенты успевают за это время: нашуметь, натоптать грязи, оскорбить санитарку, с которой они впрочем, вообще боятся общаться, а некоторые набираются наглости вступать в разговоры с больными! Такие проблемы ежедневно приходится решать профессору Васильчикову. Ординаторы-ассистенты кафедры стараются не впутываться в мелочные конфликты, показывать студентам только своих больных, оказывать всестороннюю помощь и поддержку коллективу больницы, но всё равно остаются плохими. А что им? Пригласят их на консультацию в особом случае, черкнут они несколько слов-рекомендаций, и вся работа!

А что происходят такие вызовы на консультацию в любое время дня и ночи, зачастую безо всякой оплаты, – это работников клиники нисколько не интересует. Всё равно, на их плечах вся основная работа в больнице, тогда как институтские работники откровенно сачкуют. Бывает, завязываются и дружеские отношения между конкурирующими сторонами, но в глубине души каждый врач ординатор лелеет и холит в себе ненависть к ассистенту кафедры. Вот и сейчас, откуда Евгения Евгеньевна узнала, что Любимов занимается чужими больными? Кто-то с радостью доложил, не иначе. Хорошо, что ректор сам не клиницист, он заведует кафедрой патологической анатомии. Ему легче объяснить целесообразность такого, из ряда вон, поведения аспиранта.

Егор Степанович написал просьбу разрешить аспиранту Любимову Р.Н. задействовать как можно большее количество больных, с целью исключения статистической погрешности в научных исследованиях. Также он вкратце разъяснил суть работы аспиранта и показал необходимость временного отказа от медикаментозного лечения исследуемых больных.

Ректор сразу поймёт, что биохимические показатели резко изменятся при приёме психотропных средств, а поэтому такая временная мера попросту необходима, о чём и просит заведующий кафедрой психиатрии. Конечно, с точки зрения биохимиков это было несусветной чепухой, но кто станет разбираться с психиатрами? У них своя кухня. У них – всё иначе. Даже на вскрытии больных шизофренией при микроскопии не обнаруживается никаких изменений в головном мозге! Абсолютно никаких!

Поговорить с учеником нужно безотлагательно! Егор Степанович вызвал к себе по внутреннему телефону аспиранта Любимова.

– Здравствуй, Рим.

– Здравствуйте, Егор Степанович.

– Как наука?

– Движется! – Рим с готовностью раскрыл папку, прихваченную с собой на всякий случай. – Вот расчёты по биохимии.

– Хорошо, – профессор накрыл папку ладонью, – не это меня интересует, хотя я непременно ознакомлюсь.

– А что? – недоумённо спросил Рим.

– Твоя основная идея, Рим. Как там идут дела?

Рим опешил. Никогда бы не подумал, что шефа всерьёз заинтересует эта идея.

– Есть положительные результаты, – ответил он общей фразой.

– Значит, теория подтверждается? – улыбнулся профессор. Было непонятно, что он имеет в виду? Совсем недавно он категорически отрицал сам факт возможности нового подхода в лечении.