Если ты полюбишь… - Джоанна Рид

— Хелло, слушаю. Магазин «Зверюшки для вас». Чем мы можем быть вам полезны?

Трубка молчала. Только на другом конце линии слышалось чье-то дыхание.

— Слушаю! Говорите же!

— Хм-м… Добрый день! — услышала она голос Гейбриела. — Как идут дела?

— Не очень успешно.

— Жаль! Вы заняты?

— В принципе да.

— Тогда всего один вопрос. Где у вас лежат тряпки?

— Тряпки? Какие?

— Которые не жалко будет потом выбросить.

— Зачем вам это?

— Мне необходимо здесь кое-что вытереть.

— Гейбриел, спасибо! Но не надо ничего вытирать. Я вернусь и сама…

Щелчок в трубке. Линия разъединилась. Энн стало неловко. Он там приводит в порядок ее дом, а она… В конце концов, не виноват же он в том, что постоянно вторгается в ее мысли, что его образ тревожит ее. Это ее вина. И надо взять себя в руки. Хватит!

Всю оставшуюся часть дня Энн протирала полки, обустраивала витрину, разбирала нужные и ненужные бумаги. За все это время ни один посетитель не появился. И как бы ни хотелось Энн отвлечься от своих мыслей, это не удавалось. Теперь она от всей души жалела Гейбриела Хантера, представляя, как неуютно ему в чужом неубранном доме. Да еще этот злобный высокомерный Маклейш, готовый на любые проказы. И сама она ведет себя отнюдь не гостеприимно. Энн представила себе, как Гейбриел старательно протирает тряпкой мебель, работает пылесосом, кормит зловредного кота. Скоро она вернется и увидит приведенный в полный порядок, сияющий чистотой дом. На плите, конечно, разогревается какая-нибудь еда. Гейбриел непременно захочет показать ей свое искусство кулинара. Потом они сядут у камина и будут долго дружелюбно беседовать. И она сможет смотреть на Гейбриела и иногда ловить его взгляды. Может быть, в них даже промелькнет нежность. Энн подумала, что это, возможно, и есть счастье.

Энн остановила машину напротив входа в дом. И первое, что бросилось ей в глаза, была настежь распахнутая дверь. Взяв коробку из-под зверюшек и заперев машину, Энн с замирающим от недобрых предчувствий сердцем поднялась по ступеням и вошла в прихожую. Там никого не было.

— Гейбриел! — позвала она неуверенным голосом.

Ответа не последовало. Это показалось ей еще более странным. Хантер непременно должен быть где-то поблизости. Не мог же он уйти, оставив дверь нараспашку! Может быть, он колет дрова?

Поставив на пол коробку, Энн снова вышла, завернула за угол дома и огляделась. Гейбриела нигде не было. Но у стены возвышалась аккуратная, тщательно уложенная поленница.

Постояв немного посреди двора, девушка вернулась в дом и закрыла за собой дверь. На кухне было чисто, вся посуда перемыта и поставлена в сушильный шкафчик.

— Гейбриел! Гейб! — вновь крикнула Энн. Ответа по-прежнему не последовало. Только тут Энн заметила, что нигде не видно и Маклейша. Более того, она вспомнила, что красный автомобиль Хантера, утром стоявший около дома, тоже исчез. Значит, Гейбриел уехал, забрав с собой кота. При этом он, наверное, так торопился, что даже забыл закрыть входную дверь! Что-то явно случилось. Но что? Может быть, кот сбежал? А вдруг с Хантером произошел какой-нибудь несчастный случай?

Энн мгновенно представила себе, как Гейбриел нечаянно попадает топором себе по ноге. На лбу у нее выступил холодный пот. Да нет же! Такого не могло случиться! Тогда бы Гейбриел не смог вести машину.

Это соображение немного успокоило девушку. Но тут ей пришло в голову, что несчастье могло стрястись не с Хантером, а с котом. И Гейбриел срочно повез его к ветеринару, даже забыв захлопнуть за собой дверь.

Все больше тревожась, Энн решила обойти весь дом — от прихожей до своей рабочей комнаты.

— Маклейш! Где ты? Иди скорее ко мне, иди, мой хороший!

Но все ее призывы оставались безответными. Энн открыла дверь в рабочую комнату и… замерла на пороге, не в силах сделать ни шагу дальше. Перед ней предстала ужасающая картина поля недавней битвы. Видимо, днем здесь сошлись в смертельной схватке доблестный рыцарь Маклейш и канистра с галлоном голубой краски, которую Энн легкомысленно оставила на табуретке. Теперь канистра была повержена на пол и лежала на боку, истекая остатками маслянистого содержимого. В комнате царил полный кавардак. Картонная коробка, в которой лежали лоскуты, остатки старой одежды, используемые для изготовления зверюшек, была разодрана на куски, а сами вещи раскиданы по полу. Рабочие брюки Энн валялись под табуреткой, безнадежно залитые краской. Ватманские листы с рисунками и выкройками разлетелись по всей комнате…

Энн долго беспомощно смотрела на все это безобразие. Затем она обратила внимание на цепочку маленьких голубых пятен. Приглядевшись к ним, Энн вскрикнула и горестно всплеснула руками. Да это же следы кота! Они вели в коридор, и, значит, скорее всего, негодяй уже успел перепачкать краской весь дом!

По мере того как Энн продвигалась по цепочке следов, она убеждалась в справедливости своих самых худших подозрений. Маклейш, видимо, пребывал в самом веселом расположении духа. Он не просто шел по коридору, но и все время восторженно прыгал. Он ухитрился испачкать не только пол, но даже стены.

— Ну, попадись только мне, гад! — яростно шептала Энн, продолжая идти по следу.

Впереди ее ожидало еще более страшное открытие. Следы кошачьих лап заворачивали в ее спальню. Энн остановилась, не в силах заставить себя открыть дверь пошире, но затем решительно повернула дверную ручку…

Приготовленное для прачечной постельное белье, разукрашенное голубой краской, было сброшено на пол. Ночник с расколотым стеклянным абажуром валялся рядом с кроватью. А на самой кровати лежало залитое краской и вконец растерзанное острыми кошачьими когтями любимое одеяло Энн — подарок бабушки. Это было роскошное теплое стеганое одеяло. Бабушка не пожалела на него атлас, оставшийся от подвенечного платья покойной матери Энн. За год до своей смерти бабушка подарила одеяло внучке в день, когда той исполнился двадцать один год. Во всем доме для Энн не было вещи дороже этого подарка. И вот что с ним стало!

В отчаянии девушка смотрела на кровать. По щекам ее катились слезы. В этот момент скрипнула полуотворенная дверь, и Маклейш, виновато стелясь по полу, проскользнул в комнату. Кончики всех четырех лап кота были нежно-голубого цвета, словно их обули в прелестные башмачки. Настороженно озираясь, Маклейш застыл на мгновение. Затем его тело распрямилось, как спущенная тетива лука, и он прыгнул на кровать, издав победный клич:

— Мр-р-мя-а-у-ра-а!

Энн протянула руку, чтобы схватить его за шкирку и сбросить на пол. Но кот выгнул дугой спину, злобно зашипел и, оскалив острые, как иглы, зубы, выпустил когти. Несомненно, далекие предки Маклейша были леопардами или даже саблезубыми тиграми.

Энн отдернула руку. Глаза кота яростно горели, а хвост грозно метался из стороны в сторону. Неожиданно обида и злость, переполнявшие душу Энн, исчезли. Ведь он всего лишь одинокий котенок! Ему было скучно и тоскливо, хотелось развлечься. А она сама хороша: оставила канистру с краской на табуретке и не закрыла двери. Поэтому все так и случилось! Конечно, жалко одеяло. Ведь предполагалось, что оно будет передаваться по наследству из поколения в поколение. Ну что ж теперь делать…