Потерянные во времени - Марина Линник

– Ну что вы, господин Бонне. Я самый преданный человек во Вселенной. Вот только не все это понимают и ценят. Эта выскочка была всегда на первом месте. Все хвалили и восхищались Мишель. Моя семья не стала исключением, вот и приходилось, и приходится постоянно напоминать окружающим о своем существовании. Так что если вы сможете оценить мои старания по достоинству, то моя верность будет непоколебима.

– Обиженный человек – самый опасный человек, – с сомнением поглядев на собеседника, ответил Бонне. – Хорошо, можете прощупать мадемуазель Мано. Но только действуйте крайне осторожно!

– Мишель, ну куда ты пропала? – услышала журналистка голос подруги, ответив на очередной звонок. – Ты поступаешь нечестно! Ушла из редакции, ничего никому не сказала. Я же с ума схожу! Мы столько лет вместе, мне-то уж могла бы сказать, куда ты делась, что собираешься делать, и вообще…

– Аннет, у тебя все? – слегка раздраженно спросила Мишель. Она была раздосадована тем, что подруга отвлекает ее пустой болтовней.

– Нет, не все! – с вызовом ответила та. – В конце концов, я не чужой тебе человек. Наши матери были лучшими подругами, ты что, забыла?

– Да уж, с тобой забудешь, – устало буркнула себе под нос журналистка. – Ладно, проехали… Прости… Откровенно говоря, сейчас не самый подходящий момент, чтобы все разъяснить тебе, Нетти. Во-первых, уже достаточно поздно, а во-вторых, меня ждут.

– И кто он? – тут же зацепилась Аннет на последние слова. – Я знаю таинственного незнакомца? Это Жан? Или ты еще что-то от меня утаиваешь?

– Нет, это не Жан, а Жермен, – устало проговорила Мишель, не в силах уже отвечать на многочисленные вопросы подруги.

– Но мне показалось, что ты порвала с ним?

– Это чисто деловая встреча.

– А-а-а, значит, ты все-таки что-то затеваешь! – с торжеством в голосе проговорила Аннет. – Ну Маноша, ну, пожалуйста, хоть полсловечка, хоть четверть словечка… ну хоть намекни!

– Давай договоримся так, – прервала журналистка подругу. – Я расскажу тебе все, но только тогда, когда сама посчитаю нужным. Извини, мне надо идти. И, пожалуйста, не обижайся. Хорошо?

– Хо-ро-шо, – задумчиво протянула Аннет, услышав в трубке короткие гудки. – Не хочешь говорить, и не надо. Узнаю сама!

Оставив подругу размышлять над сказанным наедине с телефоном, Мишель поспешила обратно в библиотеку, где ее поджидали мадам де Фарси и Жермен. На едва переступившую порог журналистку обрушился поток обвинений, связанный с нежеланием поторопиться, в то время как случилось так много интересного.

– Молодой человек, – заступилась библиотекарь за Мишель, – я бы попросила вас немного сбавить тон. Вы разговариваете прежде всего с женщиной, а уж потом – с коллегой.

– Кстати, да, – утвердительно закивала головой молодая женщина, насмешливо поглядев на обескураженного фотографа.

– Простите… я… я был неправ, – пробормотал тот, густо покраснев.

– То-то же, – весело добавила мадам де Фарси и тут же переменила тему для разговора: – Моя дорогая, как прошла ваша беседа? Уверена, Лемур не поскупился на «нежные» слова в мой адрес. Впрочем, я сама виновата, так как понадеялась на его помощь. Увы, я ошиблась. Он считает меня сумасшедшей до сих пор. Не так ли?

– Мы поговорили очень мило, – отделалась Мишель общей фразой. – Откровенно говоря, я узнала много интересного и нового для меня. Я никогда не любила физику, поэтому мои знания были, да и есть, весьма скудными. Но некоторые сведения, о которых сообщил профессор Лемур, будут весьма и весьма полезны… Так что тебе удалось найти?

Журналистка вопросительно посмотрела на Жермена, переминавшегося с ноги на ногу. Вид нерешительного, внутренне зажатого и закомплексованного фотографа всегда раздражал Мишель. «Удивительно, как он стал успешным профессионалом? Ну да ладно. Стоит ли размышлять об этом ходячем недоразумении?»

– Мне?

– Ну не мне же! Ты сам позвонил мне и сказал, что нашел способ пробраться в прошлое.

– Способ пробраться в прошлое?

– Да, в прошлое… Что ты так удивленно смотришь? Ты издеваешься надо мной? – в сердцах вскричала молодая женщина. – Тебе, видимо, это доставляет явное удовольствие.

– Погоди, солнце, не кипятись, – Жермен поспешил пригасить пламя, охватившее журналистку. – Я ничего такого не говорил.

– Что?

– Моя дорогая, послушайте, – мадам де Фарси решительно вмешалась в разговор двух коллег. – Молодой человек пришел ко мне со словами, что ему удалось выяснить, как древние могли попасть в кротовую нору. Он искал тебя, вот я и сказала, что ты на встрече с моим старым знакомым.

– Нет, ну надо же было такое сказать, – возмутился Жермен, косясь на журналистку. – Нашел способ… Да даже если бы и нашел, то вряд ли сказал бы тебе об этом, солнце. Делай все сама! А то сделаешь доброе дело, а на тебя ушат грязи выльют… Простите, мадам де Фарси, я, видимо, зря пришел сюда. Спокойной ночи!

– Стой! – ошеломленно воскликнула Мишель. – Какое тут «спокойной ночи»? Я несусь сюда сломя голову… я ругаюсь с лучшей подругой…

– Ты и с ней уже успела поругаться? – насмешливым тоном спросил Жермен. – Как это ты все успеваешь?

– Может быть, хватит пикироваться, мои дорогие? – повысив голос, сказала Адель, уставшая от словесной перепалки. – Я пожилой человек, и мне не пристало слушать вашу ругань, особенно в столь поздний час. Либо вы сейчас же перестаете обмениваться колкостями и перейдете к делу, либо закройте дверь с другой стороны и забудьте обо всем.

Слова мадам де Фарси возымели отрезвляющее действие, и две горячие головы, принеся извинения друг другу и Адель, понемногу остыли. Усевшись за стол, все трое молча переглянулись.

– Наконец-то, – улыбнулась библиотекарь, – я вижу перед собой двух очаровательных молодых людей, а не парочку гиен. Уж простите за такое сравнение.

– Еще раз извините нас, – сокрушенно покачала головой Мишель. – Поверьте, нам очень жаль.

– Ничего, такое со всяким бывает. Вот, помню…

– Простите, что перебиваю, милая Адель, но не могли бы мы приступить к делу, – прервала ее журналистка.

– Ах, ну естественно, – спохватилась мадам де Фарси, – о чем я только думаю. Итак…

– Итак, – Жермен решительно перехватил нить разговора, – вчера, а уже, точнее, позавчера, мы расстались с Мишель недовольные друг другом. Я был несправедлив и резок в высказываниях, наверно, сказался суматошный день. Но ночью, размышляя о событиях, участниками которых мы стали, я пришел к выводу, что поступил опрометчиво, отказавшись помочь тебе, Мишель. К твоему сведению, я тоже уволился из газеты, так что теперь мы вместе сможем приступить к расследованию.

– Кто тебя просил об этом? – брови журналистки взлетели вверх. – И Медный лоб тебя отпустил?

– А я и не спрашивал. Просто положил заявление на стол, и все. Кстати, он шептался о чем-то с Аннет, когда я вошел в кабинет. Она, справедливости ради сказать, потом сразу ушла, но…