День, который не изменить - Борис Батыршин

Витька слушал. Перед его глазами проплывало поле, затянутое дымами, суровые лица русских солдат, щетины штыков, колышущиеся над киверами. Вот проносятся на карьере польские уланы, преследующие мальчишку-павлоградца, вот скрипят колёса телег, на которых везут в тыл раненых солдат…

Господин на трибуне говорил — гладко, без единой запинки. Ясно было, что речь эта произносится не в первый раз: каждое слово в ней давным-давно выверено:

— …люди несведущие вправе спросить: получается, русские проиграли? Да, отвечу я, причём проиграли позорно: имея перевес и в солдатах и в пушках, стоя на укреплённой позиции, к тому же сражаясь за «святую Русь»!

Докладчик не позволил себе модного жеста, «кавычек» — но Витька уловил, как непроизвольно дёрнулись вверх кисти рук.

— …Кутузов даже театрально пронес икону Богородицы перед строем, но, как оказалась, и это не помогло! А вот у французов не было молебнов и попов, зато сражаться они умели. И, главное, хотели, чего никак не скажешь о так называемом «православном воинстве»! Исторические документы, которые я привожу в своей книге — их, кстати, власти скрывали все эти двести лет! — неопровержимо свидетельствуют: русские проиграли Бородинскую битву и оставили Москву не только потому, что офицеры и генералы плохо знали военное дело. Нет, ещё и потому что простые солдаты вовсе не рвались сражаться за «отечество»!

К горлу снова, как тогда, у костра, подкатил тугой комок. Витька непроизвольно сжал кулаки.

— …скажите, как могли бы полторы сотни оголодавших, заморенных европейцев, все эти изнеженные французы, поляки, итальянцы, одолеть русскую армию, свежую, получавшую подкрепления, стоящую на своей земле, будь у русских солдат хоть малейшее желание драться?

— …А разгадка проста: с одной стороны, солдаты — между прочим, вчерашние крестьяне, — никакого патриотизма не испытывали и сражаться за то, чтобы их и далее пороли на конюшне, не желали. А с другой — русские генералы заметно уступали в умении европейским!

Витя оглянулся. В зале недоумённо перешёптывались; кто-то наоборот замер, ловя каждое слово. Нескладный, длинный десятиклассник, сидящий в их ряду, старательно тянул руку; другой он придерживал на коленях толстенный том «Военные кампании Наполеона». Витька хмыкнул — не они одни готовились, есть ещё энтузиасты!

— …имея больше артиллерии, русские разместили ее, так сказать, веером, их пушки стреляли по березам. — продолжал гость. По одной его интонации у слушателей должны были попасть всякие иллюзии насчёт военных талантов русских.

— …а Наполеон применил страшную военную хитрость — направил стволы только туда, где видел неприятельских солдат. И как это ему только в голову пришло? Одно слово — военный гений!

И сделал паузу, давая слушателям возможность оценить иронию. Те не подвели — по залу прокатились смешки.

Длинный десятиклассник не выдержал и вскочил.

— Скажите пожалуйста, можно я…

Мар куша встрепенулась:

— Сядь, Малков, все вопросы потом!

— Нет, почему же? — добродушно отозвался докладчик. — Я вижу, молодой человек давно тянет руку. Что у вас за вопрос?

Десятиклассник смутился, но быстро взял себя в руки.

— Вы только что сказали насчёт пушек. Но ведь шквальный огонь и массирование батарей — это нововведения, благодаря которым Наполеон всегда побеждал. А в других европейских армиях пушки распределяли равномерно, по боевым порядкам. Русские военачальники сделали так, как требовала тогдашняя военная наука!

Это частности. — мгновенно отреагировал Евгений Николаевич. — И потом, что мешало всем этим Кутузовым, Багратионам, не раз, кстати, битым французами, учиться у победителей? Нет, они расставили пушки как попало, и те не причиняли французам никакого вреда!

— И напоследок… — Евгений Николаевич сделал глоток из пластикового стаканчика минералки, деликатно кашлянул и продолжил:

— …и напоследок я развенчаю главный миф. Это, конечно, так называемое народное ополчение. Где же тот «русский дух», который все побеждает? А нигде! Крестьяне, боясь, что их упекут в рекруты, скрывались в лесу. В итоге, сразу дезертировало почти семьдесят процентов!

— Что он несёт? — сдавленно прошипел Мишка. — Это же… всё же не так совсем, мы сами видели! Чего молчишь, скажи!

Витька разжал пальцы. На коже отпечатались красные следы от ногтей.

— Незачем, Мих. Ну о чём с ним говорить? Сам видишь, он все вывернет по-своему. Или предлагаешь устроить скандал?

— Нет, я… — Мишка растерялся. — Но нельзя же это так оставить? Вон сколько народу слушает, и верит, между прочим!

Витя встал. Он обращался к Мишке, а не к докладчику — но не шёпотом, во весь голос, будто забыв о стоящем на трибуне.

— Верить можно любой ерунде. Но, если не хочешь, чтобы тебе вбивали в голову всяческий вздор — надо думать самому. И не слушать, кого попало.

В зале повисла гробовая тишина. Кто-то охнул, с заднего ряда раздалось «во даёт!»