Побег с "оборотнем" - Фридрих Незнанский

— Имеются полезные мысли?

— Сбежал, подлец, — развел руками оперативник. — Психолог из аналитического отдела сказала, что жена и дочь Поличного, судя по всему, не врут. Их хотели допросить с помощью детектора лжи, но потом передумали. Ведь это ничего не даст, верно? Чего тут мудрить? Есть четыре квартиры, с их жильцами и надо работать. Хотя насчет старушки… — Максим скептически покорябал затылок. — Старушку я бы исключил из списка — дабы не делать лишнюю работу. Вы тоже так считаете? Ведь вы, наверное, со всеми из этой компании побеседовали?

— Имел честь, — задумчиво согласился Турецкий.

— И что думаете по этому поводу?

— Ясный и четкий ответ: не знаю, — Турецкий невесело засмеялся. — Мысли шальные роятся, но все это вилами по воде.

— Понятно, — усмехнулся Максим, — гениальный сыщик никогда ни в чем не признается. Лично я поступил бы проще. Доставил бы всех подозрительных жильцов в управление и колол бы до упора.

— В смысле, пытать? — насторожился Нагибин.

— Зачем пытать? — Леонович смутился. — Не такой уж я любитель рукоприкладства. Терпеть не могу, когда людей бьют. Существуют законные способы ведения допроса, включая детектор лжи.

— И что это даст? — пожал плечами Нагибин. — Такая компания, что прибор будет шкалить на каждом кандидате. Если даже найдется человек, спасший Поличного, что это даст? Поличный уже далеко, где его искать, человек не знает, и привлечь этого благодетеля вы толком не сможете. Ведь он тогда не знал, что Поличному вменяется целый букет преступлений. Для него это был всего лишь сосед, попавший в затруднительную жизненную ситуацию. А соседям, как известно, надо помогать.

— Все это так, — вздохнул Максим, — думаете, мы не понимаем? Поличного ищут повсюду. Сформированы несколько бригад, привлечены специалисты из областного центра, внештатные сотрудники, тайные осведомители. Прорабатываются места, где он может появиться. И все же я бы окончательно не сбрасывал со счетов соседей. Этот человек может не знать, куда он подался. А может и знать…

— С такой компанией действительно не разгуляешься, — покачал головой Турецкий, — и пристрастные допросы данной публики — не самое удачное решение. Кого мы имеем? Людей науки — уважаемых, добропорядочных граждан, работающих на износ, чтобы прокормить себя и бестолковую дочь — достойную представительницу подрастающего поколения. Хрупкую старушку, к которой пальцем прикасаться страшно. Влиятельного чиновника из мэрии — нервного и скандального. Как вы представляете его допрос? На каком основании? Он подключит такие связи, что все ваше управление содрогнется. Мало Короленко неприятностей? А еще жена чиновника — любительница голодных обмороков. Что вы с ней будете делать? Держать взаперти и считать ее обмороки? А бизнес-леди Харецкая с восьмого этажа? Надеть мешок на голову и бить по мешку, пока не признается? Ну, признается, но вас устроят такие признания? А тунеядец, альфонс и андроид Каневич?

Вытрясти дурь из этого экземпляра, конечно, можно, чтобы жизнь медом не казалась, но это ведь не ваша цель? Держу пари, он расколется на первом же допросе — особенно если напротив посадить мускулистого сержанта с закатанными рукавами. И куда вы пойдете с его признаниями?

— Критиковать — это замечательно, Александр Борисович, — упрекнул Леонович. — Критиковать в этой стране умеют все. А вот сделать что-нибудь доброе и вечное… Не мое, конечно, дело, но у вас имеется план дальнейших действий? Готов поспорить, завтра Короленко прикомандирует меня к вам, и будем тоскливо любоваться нашими физиономиями.

— Управление завтра работает?

— Да, формально суббота — выходной день, но не думаю, что будет много отдыхающих. До обеда люди точно будут на рабочих местах. А что?

Турецкий задумчиво постучал по папке с протоколами.

— Все это, конечно, хорошо, Максим, но… как насчет вживую пообщаться со вдовой убиенного Дерябина и арестованными парнями из банды Поличного?

Леонович от изумления отвесил челюсть.

— Поражаюсь вам, Александр Борисович. Ищете дополнительную работу? Вам оно сильно нужно?

— Считаешь, Короленко будет возражать?

— Не знаю, — Максим задумался, — дело, конечно, хозяйское, разбойников держат в СИЗО, а вдову куда-то спрятали. Говорят, она попадает под программу защиты свидетелей… хм, будете удивляться, но у нас, оказывается, такая существует, хотя и применяется не часто.

— Практически не применяется, — фыркнул Нагибин. — Для претворения такой программы в повседневную практику нужно много работать и иметь щедрое финансирование. Тут вам не Америка, юноша.

— И, тем не менее, ей пообещали защиту за выступление на суде. Судить пока некого, вот и мается женщина в заточении, пока не поймают, Поличного. А когда его поймают и поймают ли, только богу ведомо. Я думаю, возражать Короленко не будет, но вам придется хорошенько объяснить, зачем вам с ними беседовать. Вас вроде приглашали по другому поводу. А он трясется за сохранность этих людей.

Леонович посмотрел на часы. Сделал испуганные глаза, начал выбираться из кресла.

— Надо ехать, а то поспать не успею. Спасибо за пиво, за радушный прием. Намекну завтра Пал Палычу, что вы желаете пообщаться с его подопечными, а причину объясняйте сами. Понадоблюсь утром — всегда на связи.

Юноша умчался, Турецкий пристально воззрился на коллегу. Нагибин прикончил третью бутылку и уже клевал носом — больше для блезира, дабы не припахали разгребать протоколы.

— Подъем, рота! — рявкнул Турецкий и распорядился: — Пора укладываться спать. Завтра с утра пораньше дуешь в управление и занимаешься приготовлением моего визита к арестованным бандитам и женщине, находящейся под защитой правоохранительных органов.

«До чего же смешно звучит», — подумал он.

— А вы куда? — насупился Нагибин.

— Работать буду, Олег Петрович, работать…

Этой ночью он отвратительно спал. Кровать была повышенной комфортности, в форточку дул прохладный ветерок, но сон не шел. Тревожный звоночек еще не прозвенел, но кое-что в этом деле его уже настораживало. Возможно, интуиция ошибалась. Он вертелся с боку на бок, отчаявшись уснуть, натянул трико, выбрался в гостиную между спальнями, извлек из холодильника последнюю бутылку сваренного в Туле пива, развалился на диване, включил телевизор. В голову лезли какие-то причудливые мысли. Во-первых, за целые сутки не позвонила жена. Во-вторых, не звонил Меркулов — тоже странно. В-третьих, он сам никому не звонил, поскольку весь день находился в каком-то мутном состоянии. Он нашел канал, показывающий наиболее скверно, притушил звук, лениво смотрел, запрокинув голову, как по экрану бегает рябь и какие-то невразумительные фигуры. Эффект последовал быстро — он задремал. Очнулся, когда пиво из бутылки полилось на ноги, выключил телевизор, побрел в спальню…

Он выставил ворчащего Нагибина из номера в девять утра, а сам еще валялся, поджидая озарения. В принципе, отдельные моменты состыковывались. Другие вызывали вопросы. В десять утра он брел по просыпающемуся проспекту, разыскивая что-нибудь похожее на кофейню. Подходящее заведение отыскалось в паре кварталов от гостиницы, он уединился за перегородкой, заказал двойную порцию эспрессо, какие-то бутерброды, ватрушки с посыпкой. В четверть одиннадцатого раздался телефонный звонок.