Льдинка - Мария Печурина

***

Мы стоим так максимум тридцать секунд. Моя подруга делает рожицу как у младенца, выпячивая губки, и пускает слюни.

— Будешь мне братом, — шепчу я и чувствую, как Маркус напрягается. «Ему не хочется быть моим братом?» Я отстраняюсь. — Хватит с меня этих телячьих нежностей.

Краем глаз замечаю, что он улыбается. Я выхожу в комнату. Он не прикасается ко мне и не пытается помочь. Наверное, понял, что это мне не понравится.

— Я хочу одеться. Мне дадут одежду? Ты мне принесешь одежду? — сыплю я вопросами, направляясь к кровати.

— Я здесь король, — смеется он.

— А я сама себе королева, — бормочу я. Слышу за спиной смешок. «Ему все смешно!» Моя подруга сдувает с короны пыль и с самодовольным видом надевает ее себе на голову.

Я дохожу до кровати, и внезапная мысль приходит мне в голову.

— Мне нужно попасть к себе домой, — уверенно говорю я. Разум прояснился, как только я увидела цель. — Мне нужно кое-что забрать оттуда. Потом я смогу уехать.

Смотрю на Маркуса и вижу короля. «Вот же черт!» Я даже успеваю на пару секунд раньше прокрутить его слова в своей прекрасной головке. Подруга сидит за столом в платке. Перед ней хрустальный шар.

— Ты будешь жить здесь, — как можно спокойней произносит Маркус, но я-то вижу, как его губы сжимаются в полоску, а глаза мерцают холодом. — Не заставляй запирать тебя.

Ладно. Попробую по-другому… И тут он произносит то, во что я не верю:

— Они сожгли твой дом. Ты была там, когда начался пожар.

Я медленно отворачиваюсь от него. Его слова снова и снова пробегают в моей голове как на экране перед диктором. Прижимаю ладонь ко рту, чтобы не закричать. Вся моя жизнь уничтожена. Все мои картины. Каждый момент моей жизни стерт, поглощён пожаром. Они разом убили всех моих детей. Все мои творения. Они меня уничтожили. Моя подруга оседает на пол. Я просто стою и ничего не чувствую. Абсолютно ничего. Пустота.

— Мы нашли твой дом после того, как они тебя забрали. Потребовалось время, чтобы выйти на тебя по чеку, так любезно оставленному тобой на парковке. Мы опоздали всего лишь на сутки, — говорит Маркус. Его слова звучат как гром в ясном небе. — Мы забрали из дома твои вещи.

Я вскидываю голову. Вмиг оказываясь около него, хватаю его за свитер.

— Картины, — выдыхаю я, не в силах сказать что-то еще.

— Они здесь. Мы все перевезли, — тихо произносит он. В его глазах я вижу себя. Безумная, психованная девчонка. Это меня не волнует. Они здесь!!! Они живы. Я жива.

— Я хочу их видеть! — вскрикиваю я, не веря ему. Заламываю пальчики в нетерпении. — Я хочу их видеть сейчас же!

Лицо Маркуса превращается в маску. Мне даже кажется, что в его глазах мелькает страх.

— Я считаю, что ты еще слаба.

— Мне плевать, что ты считаешь!

Я направляюсь к двери. Тянусь к ручке, но он, обхватив меня за талию, поднимает на руки и несет к кровати.

— Я сказал, ты будешь лежать! — угрожающе произносит он. — Они все здесь! Они никуда не денутся!

Я брыкаюсь. Он ставит меня на пол около кровати. Я снова хватаю его за свитер, притягивая к себе.

— Хочу их видеть сейчас, ясно? — шиплю я, четко произнося каждое слово.

— Когда Я решу, тогда ты их и увидишь. А сейчас ты ляжешь и будешь отдыхать.

— Не указывай мне, что делать, — тыкаю я его пальцем в грудь. Я едва достаю ему до плеча. Он раза в два крупнее меня. Это безумие с моей стороны злить бегемота, но мне, как оказывается, плевать.

— Черт! Какая же ты…, — не заканчивает он, отходя в другой конец комнаты. Одной рукой он упирается в бок, другой проводит по волосам.

— Кто? Кто я? — кричу я на него. — Раз начал, договаривай!

— Сплошная неприятность!

Я втягиваю в себя воздух. Сжимаю кулачки до боли. Он меня бесит! Какой он мне брат? Дальний знакомый, которого я терпеть не могу.

— Поэтому ты бросил меня сто лет назад? — рычу я. Вот оно! Я сорвалась! Подруга довольна. Она сидит на диванчике, покачивая ножкой. Руки сложены на груди. Она прожигает в Маркусе дыру, так же, как и я. Он даже не удосуживается мне ответить. Я бросаюсь за ним, когда он направляется к двери. — Не смей убегать!

Поздно. Дверь захлопывается перед моим носом. Я хватаюсь за ручку. Заперто! Я бью ладонью по двери и кричу:

— Трус! Сукин сын! Ненавижу тебя!

Хватаю вазу со стола и запускаю ее в дверь. Я готова разгромить все. Ненавижу! Я их всех ненавижу! Оказалось, что ваза была единственной вещью, которую можно было разбить здесь. Я скидываю с себя простыню, потому что она жутко мешается, и расхаживаю по комнате как зверюшка в зоопарке. Я так себя и чувствую. Поднимаю голову и вижу камеру наблюдения. Вырываю ее с корнем и отправляю вслед за вазой. Мне уже легче.

Я хватаюсь за голову. Я схожу с ума. Комната кружится, или я слишком быстро передвигаюсь туда — сюда? Все становится таким нелепым. В ушах шумит, потом удары моего сердца все сильней и сильней. Я делаю шаг. Комната качается. Еще один. Все клонится в стороны. Еще один. Меня накрывает темнота, будто резко погас свет. Я открываю рот. Я хочу кричать. Темнота меня пугает, но она обхватывает меня, льнет ко мне, поглощает все.

***

Странная эта темнота. Вокруг меня будто пение ангелов. Я устремляюсь на их голоса, но никак не могу найти их источник.

Я раскрываю глаза. Снова этот белый потолок. Я поворачиваю голову и вижу Роксану.

— Льдинка, — шепчет она, поглаживая меня по лбу, — ну что ты творишь?

— Ненавижу, — пытаюсь произнести я, но язык еле шевелится. — Ненавижу его.

— Он беспокоится о тебе, — неуверенно шепчет она. Я смотрю в потолок. Не знаю, что я испытываю к нему. Он меня раздражает. Его объятья, может, и были приятны, но это длилось всего несколько секунд. Я не привыкла к заботе, защите. Я сама по себе. Я люблю свободу.

— Тебе стоит больше отдыхать, — продолжает Роксана. — Я принесла одежду.

«Ну хоть один бой я выиграла». Потом до меня доходит, что я была голой, когда падала в обморок. Мне становится жарко. Кровь приливает к щекам.

— Что случилось? — тихо произношу я, стараясь придать голосу спокойствие.

— Ты в обморок упала. Маркус…, — она запинается. — В общем, когда ты разбила камеру наблюдения, мы