Цветы и воды - Андрей Мухлынин

На предложение подвезти его, Азамат ответил решительным отказом, добавив, что на сегодняшний день у него уже набралось достаточно впечатлений, и он не хочет закончить его, проверяя, «насколько просторно в травматологических палатах».

Эти слова напомнили мне о старых добрых временах, которые всегда кажутся лучше, в которые, как говорится, и небо было выше и трава зеленее. От раздражения не осталось и следа. Отпустив всё ещё немного трясущегося от пережитого ужаса парня восвояси, я постоял пару минут, глядя в почерневшее небо, где слабо виднелись мерцающие белые точки звёзд, но когда со стороны подъездов раздались топот и громкие встревоженные голоса, быстро отошёл в ближайший тёмный закоулок, где развернул машину.

Мы наделали шума. Точнее, Азамат наделал, я-то падал молча. Возле одного из подъездов собралась немалая толпа. Собравшиеся что-то оживлённо обсуждали, один особо взволнованный мужчина делал странные жесты руками. Судя по ним, некий самоубийца, в последнем крике недвусмысленно выразивший своё отношение к миру, почему-то не убился, а просто исчез – похоже, вообще улетел. Пара старушек, понадеявшихся, видимо, найти внизу новую тему для сплетен на ближайшую неделю, важно кивали, поддакивая говорившему: мол, так всё и было – улетел, подлец! вишь, до чего наркоманы дошли!

Толпа притихла, провожая меня взглядами и, скорее всего, запоминая номер машины. Нет, серьёзно, они смотрели так, будто я на их глазах соскоблил труп с асфальта, засунул его в багажник, а теперь вывожу подальше, чтобы закопать в укромном месте.

– Надо бы присмотреть за мальчишкой, как думаешь? – спросил я в пустоту. Таро, естественно, не ответил.

Это тоже беспокоило. То он повсюду таскался следом, как верный пёс, бросаясь на всё, что только пыталось взглянуть в мою сторону, то вдруг пропал и как будто нарочно старается не показываться на глаза.

Он тоже что-то скрывал.

* * *

Я припарковался достаточно далеко от аэропорта, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, но не настолько далеко, чтобы меня не заметили. А в том, что меня заметили, я был совершенно уверен. И это были совсем не сотрудники аэропорта. То есть не совсем обычные сотрудники.

Выйдя из машины, я засунул руки в карманы, опёрся на капот и стал ждать. Ночь выдалась тихая: небо без единого облачка, будто бы усыпанное бриллиантами, величественно плыло, проворачиваясь надо мной, будто кто-то раскрасил крышку огромного сундука, и теперь она медленно закрывалась. Тьма укутывала город, и перья с её сомкнувшихся крыльев осыпались, чувствуясь прикосновением ветра на лице.

Кто-то уставился мне в спину. Это ощущение между лопаток трудно спутать с чем-то другим. Оно похоже на лёгкое давление, которое тревожит и раздражает, даже утомляет немного. Однако я давно понял для себя одну вещь: не стоит пренебрегать им. Особенно если от этого может зависеть собственная жизнь.

В этот раз, правда, я совершенно точно знал, кто за мной наблюдает. Поэтому спокойно развернулся и, не вынимая рук из карманов, лёгким кивком поприветствовал существо.

Представьте себе инопланетянина – такого, каким их привыкли изображать: ростом с ребёнка, тонкие длинные руки и непропорционально большая угловатая голова. А ещё у него должна быть кожа грязно-зелёного цвета. И крайняя степень дистрофии. И здоровенные плошки выпученных глаз. Ну вот примерно как-то так и выглядят доганьеры. Это жутко. Нет, я серьёзно! Если неподготовленный человек вдруг увидит, как нечто подобное роется в его багаже, ему понадобятся действительно крепкие нервы и, возможно даже, новые штаны.

И всё же надо отдать должное доганьерам – они действительно умеют быть невидимыми. Не буквально, конечно. Однако даже с появлением всех этих навороченных систем безопасности, видеокамер, датчиков температуры и движения и всего такого, они продолжают оставаться незамеченными. Отчасти это потому, что у доганьеров фотографическая память – они точно знают, что значат слова: «сделать всё, как было». Никто даже не догадывается, что их вещи были вынуты, рассортированы, пересмотрены, перенюханы и собраны обратно.

Нет, не подумайте о них ничего плохого, доганьеры – они… они вроде домовых для транспортных узлов. Они следят за порядком и контролируют провоз запрещённых грузов. Правда, при этом предпочитают разделение труда, оставляя человеческое людям. Куда больше доганьеров интересуют волшебные артефакты, на магию у них особый нюх. Но если договориться с ними на каких-нибудь взаимовыгодных условиях, как это сделал я…

Ладно, на самом деле всё было несколько иначе. Я просто пообещал местным доганьерам, что если они попытаются как-либо мешать мне, то окончат свои жизни ярко и незабываемо. Причём далеко не в лучших значениях этих слов.

Доганьер, усевшийся на капоте, терпеливо ждал, пока я скажу, что мне от него надо. Я не стал ходить вокруг да около.

– Похоже, вы, ребята, крупно облажались.

Его глаза стали больше, а рот открылся – не то от удивления, не то от возмущения. Доганьер старательно замахал руками. Наверное, он всё-таки возмущался. Они не способны воспроизводить звуки человеческой речи и даже не утруждают себя такими глупостями, а изъясняются со мной так же, как и пьяные туристы, пытающиеся «на пальцах» объяснить аборигену, что им нужно. Пусть это не всегда удобно, но вполне терпимо.

– Да-да. Не выступай, – отмахнулся я. – Ты, вообще, знаешь, что через границу провезли какой-то могущественный артефакт, который позже был похищен и грозит стать причиной небольшого междоусобчика злобных духов?

Доганьер замер. Затем он спрыгнул с машины и жестом велел следовать за ним.

– Мы покажем ему путь, – вполголоса просипел я. – Да-да, наш-ша прел-лесть.

Знаете, я тут говорил, что они умеют оставаться незаметными. Но раньше я как-то не задумывался, что это может быть настолько сложно. Мы шли обходными путями, ползли по земле, месили грязь в канавах, перелазили через заборы, пробирались в густой тени, где доганьер то вдруг отталкивал меня назад, то хватал за локоть и поспешно тянул за собой, и неизвестно как оказались в коридорах терминала. Здесь мой проводник чувствовал себя куда увереннее, чем снаружи, и шёл напролом, не задумываясь о камерах, снимающих всё происходящее вокруг. Минутой позже я понял, почему.

Когда мы вошли в комнату охраны, то первыми, кого я увидел, были несколько доганьеров, один из которых восседал перед экранами и хозяйничал с ними с таким небрежным профессионализмом, будто всю жизнь только этим и занимался. Остальные существа были заняты тем, что связывали руки и ноги людям, вповалку лежавшим на полу. Я подошёл к одному из служащих и осторожно тронул его ботинком, а когда он не отреагировал, проверил пульс. Парень был в отключке. Как и все остальные.

– Ребята, вам никто не говорил, что вы похожи на тех чокнутых пингвинов из мультфильма? – поинтересовался я.

Доганьеры посмотрели на меня с искренним удивлением. Похоже было, что всё происходящее они воспринимали как своего рода игру. Выбрав одного, у которого лицо было самое серьёзное, я сказал ему: