Книги онлайн и без регистрации » Фэнтези » Оружейник. Винтовки для Петра Первого - Константин Радов

Оружейник. Винтовки для Петра Первого - Константин Радов

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 87
Перейти на страницу:

На сей раз сражение не оставило ощущения хаоса – я или стал умнее, или войска действовали более осмысленно, – а больше всего радовало, что удалось хорошо справиться с ротой, как на марше, так и в бою. Задача более чем непростая при таком некомплекте офицеров, и полковник, несомненно, должен был это оценить. Я полагал, что заслужил капитанский чин и буду представлен в самое ближайшее время. Простой расчет показывал: после этого, если потери будут столь же велики, за пять-шесть лет можно попасть либо в полковники, либо в покойники. Последнее вероятней, но я верил в свою удачу. Игра с такими шансами меня устраивала. В королевской армии есть два главных способа продвигаться по служебной лестнице. Юные отпрыски герцогских и графских родов, члены младших ветвей дома Бурбонов или королевские бастарды зачисляются офицерами в четырнадцать-пятнадцать лет, вприпрыжку (годам к восемнадцати) добираются до полковничьего чина, а дальше движутся применительно к обстоятельствам. Потомки небогатых провинциальных дворян без протекции или, не дай бог, выходцы из «третьего сословия» за четверть века беспорочной службы доползают до капитанского звания и выше не идут. Имеются средние пути между этими двумя, а изредка появляются необыкновенные фигуры, чья карьера, кажется, не подчиняется никаким правилам. К оным фигурам я и мечтал оказаться причисленным, только решать было не мне. Через несколько дней после баталии в расположение моей роты прибежал вестовой и сообщил, что полковник вызывает. Для представления на чин, по всем расчетам, было рано: это требовало переписки с военным министерством. Явившись к барону и увидев незнакомого юношу лет семнадцати, я подумал, что настойчивые представления о назначении помощника возымели действие, и дружелюбно улыбнулся новичку. Де Монтевилль, взглянув на меня строго, холодным тоном произнес:

– Позвольте представить вашего нового капитана, шевалье де Треземана.

Наверно, мне не удалось совладать с лицом, и на нем выразилась вся гамма моих чувств. Невероятными усилиями я сумел восстановить улыбку:

– Рад познакомиться, мой капитан. Позвольте спросить, где вы служили и в каких баталиях участвовали.

– Я мушкетер военного дома короля Франции!

Это было сказано с невероятной гордостью, будто принадлежность к мушкетерам составляла достоинство. Да любой армейский офицер плевался, услышав о них! Две роты, предназначенные для охраны апартаментов Его Величества, прославились междоусобицами, интригами и кабацкими драками. Самые знаменитые их баталии происходили в парижских трактирах. Сие не мешало мушкетерам воображать себя героями, а при переводе в армию рядовые получали офицерский чин. Служба в мушкетерской роте говорила о принадлежности к определенному кругу – вдобавок фамилия генерал-майора де Треземана была достаточно известна, чтобы догадаться о стоящих за юнцом родственниках. Де Монтевилль поспешил вмешаться:

– Я надеюсь на вашу дружную совместную службу Его Величеству.

Элементарные правила вежливости требовали заверить полковника, что надежды исполнятся, но у меня хватило сил только неопределенно пожать плечами. Обида была слишком сильна: это МОЯ рота, я не только знал людей в лицо и по имени, а помнил, кто чем занимался до вербовки, представлял поведение каждого солдата в различных ситуациях и имел особый подход к каждому для побуждения к службе. Я уже начал обдумывать, кого из них лучше привлечь будущей весной к испытанию винтовок нового образца… Никто не мог бы командовать этой ротой лучше меня.

Не хотелось, однако, уподобляться негодяю Шатле и противопоставлять себя командиру. Субординация в армии должна быть безупречной, независимо от личных чувств. Я постарался найти привлекательные черты у молодого шевалье: например, предпочтение тягот и опасностей полевой службы парижским развлечениям говорило в его пользу. Происходя из военной семьи с давними традициями, он, вероятно, имел хорошую подготовку к исполнению офицерской должности.

Но эти рассуждения не помогли победить неприязнь. Представьте, что по высочайшему повелению вам пришлось бы отдать другому человеку, например, свою жену. Уверен, вам было бы безразлично, хорош этот человек или плох. То, что мой соперник даром, безо всяких стараний и в столь юном возрасте получил должность, ради которой я тяжко трудился и рисковал жизнью, рождало в сердце настоящую ревность. По своей склонности обобщать, я сразу сделал окончательный вывод. Мне дали понять, что никакие усилия, заслуги и таланты не перевесят знатности или родственников в военном министерстве, что на продвижение по службе не следует рассчитывать, а наиболее вероятная судьба, ожидающая меня под знаменем Бурбонов, – как у несчастного Ришара: капитанский чин к старости и пуля в живот в каком-нибудь европейском захолустье. Если над вами лилии – скорее всего, вы тонете в болоте. При всем старании вести себя корректно с юным де Треземаном, справиться с чувствами не удавалось, и в считаные дни мы с ним дошли до дуэли.

В поединке я сразу оказался бит, быстро и беспощадно. Тут пистолет из-за пазухи не вытянешь, а почти все уроки фехтования в моей жизни были получены, еще когда мы в детстве с деревянными мечами изображали римских легионеров. Ни возраст, ни сила, ни природная ловкость не смогли противостоять настоящему дворянскому воспитанию: моих умений хватило лишь на то, чтобы извернуться в решающий момент схватки таким ужом, что клинок, нацеленный в грудь, скользнул по ребрам, причинив рану обширную и страшную на вид, но не смертельную. Полковой цирюльник зашил разрез крепким шелком, пока я, как бобр, грыз ивовую ветвь – ее используют военные хирурги, чтобы пациент не переломал зубы, скрипя ими от боли во время операции. Несмотря на большую потерю крови, молодость и здоровье взяли свое. Уже через неделю я почувствовал себя в силах повыдергивать проклятые нитки и начал бы вставать, но стыдно было показаться людям. Только верному денщику Шарлю позволялось входить в мою каморку; всем прочим он говорил, что лейтенант слишком слаб для визитов. Скорбь по погибшей репутации лихого рубаки усугублялась неопределенностью относительно будущей судьбы: хотя дуэль – преступление, на которое чаще всего закрывают глаза, в моем случае она была преступлением вдвойне, будучи совершена в военной обстановке, и втройне, поскольку поединок с непосредственным начальником означал злостное неповиновение с оттенком бунта. Ни мой счастливый соперник, ни командир полка не были заинтересованы в огласке, однако при слишком многих посвященных история не могла долго сохраняться в тайне. В любом случае службу мою по многим причинам следовало считать законченной. Вот почему я ни секунды не раздумывал, когда однажды ночью Шарль прибежал с известием, что к полковнику прибыл и сейчас беседует с ним жандарм, имеющий предписание о моем аресте. Слуги всегда узнают подобные известия первыми, от таких же, как они, денщиков.

Плох офицер, который не может собраться в пять минут. Шарль раздобыл сбрую и оседлал беспечно пасшегося среди палаток коня, одного из взятых мною полгода назад в богатом имении под Тюбингеном. Хотелось наградить верного слугу деньгами на прощанье, но он даже с оттенком обиды ответил, что не из корысти помогает, а ради уважения, которое все солдаты питают ко мне. Осталось только обнять его, стараясь не расплакаться.

1 ... 13 14 15 16 17 18 19 20 21 ... 87
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?