Жена незнакомца - Мэгги Осборн

Лили встала, расправила юбку и нехотя подала ему руку, уже зная, что будет дальше: едва она коснется его руки, по ее телу пробежит дрожь. Так и случилось. Лили замерла, Куинн тоже застыл на месте.

Десять лет назад она бы не поняла, что между ними происходит, отчего короткие периоды спокойствия вдруг сменяются бурными вспышками гнева. Даже теперь, став мудрее и опытнее, она пыталась уверить себя, что ничего особенного не случилось, ноги не становятся ватными, по телу не разливается жар.

Она могла бы убеждать себя до бесконечности, но факт оставался фактом: стоило Куинну прикоснуться к ней, и она забывала обо всем на свете. Лили отчаянно сопротивлялась этому влечению, понимала, что оно принесет кучу ненужных осложнений, но ничего не могла с собой поделать.

Ее положение усугублялось еще и тем, что, несмотря на холодность Куинна, она частенько замечала в его взгляде страстный огонь.

Люди проходили мимо ресторанчика, а они продолжали стоять, хмуро глядя друг на друга. Внезапно глаза Куинна вспыхнули жарким огнем, и по телу Лили невольно пробежала дрожь, ноги у нее подкосились, дыхание перехватило.

Машинально стиснув руку Куинна, она облизнула пересохшие губы. И внезапно ей в голову закралась непрошеная мысль: а как они с Куинном будут спать, когда станут жить в одном доме, разыгрывая из себя мужа и жену?

— Ты ей веришь? — спросил Пол, знаком отослав кудрявого официанта-мексиканца.

— Не должен, но верю, — ответил Куинн и, пожав плечами, добавил: — Придется нам поверить, что она не сбежит при первом удобном случае. Ведь сегодня она не сбежала. Уверяет, что и не сделает этого.

Они ужинали в мужском клубе Санта-Фе, напоминавшем Куинну денверский клуб, членом которого он состоял. Столовая и курительная комната отделаны панелями из вишневого дерева, на стенах — картины на тему охоты, в воздухе плавает сигарный дым, слышится гул мужских голосов. Если бы не чучела игуаны и броненосца на каминной полке, Куинн мог бы подумать, что находится в Денвере.

— Прежде чем мы начнем говорить о Лили, — заметил он, кладя вилку, — давай обсудим изменения, внесенные тобой в мою речь, с которой я собираюсь выступить перед окружными законодательными властями.

— Я в курсе всех твоих возражений, — остановил его Пол. — Мы их вчера уже обсуждали. Но если ты предложишь эти меры в отношении горной промышленности, считай, что зарезал себя без ножа.

— Когда ты последний раз был на шахте, Пол? Я — совсем недавно. И увиденное привело меня в ужас. — Куинн наклонился вперед. Взгляд его стал напряженным. — Пустую породу сваливают рядом с горными выработками, на такой земле ничто не будет расти. А я предлагаю, чтобы хозяева рудников велели убрать этот мусор. Пускай навезут земли и закроют весь шлак, иначе жителям Колорадо придется целый век любоваться унылым пейзажем.

— Хозяева небольших шахт обязательно уклонятся от работы, следовательно, бремя финансовых затрат ляжет на плечи крупных шахтовладельцев. Значит, ты собираешься ввести в дополнительные расходы тех, кто финансирует твою предвыборную кампанию. Финансовые магнаты никогда не поддержат твое предложение. И тебя, Куинн.

— Но ведь затраты не такие большие по сравнению с выгодой, которую они получат.

— Ты шутишь? Потребуется уйма денег, чтобы нанять рабочих, которые должны будут выкопать пустую горную породу и отвезти ее подальше от рудника. Воротилы бизнеса наверняка потребуют, чтобы будущие жители Колорадо сами убирали горы шлака, если не желают смотреть на него. Куинн, все делается во имя прибыли, и тебе это отлично известно. А ты со своими нововведениями представляешь угрозу для ее получения.

Куинн раздраженно взъерошил темные волосы.

— Иногда я задаю себе вопрос: какого черта я ввязался в эту предвыборную гонку? Любая цель, которую я перед собой ставлю, вызывает у тебя массу возражений и кажется невыполнимой.

— Это политика, мой друг, — улыбнулся Пол. — Я варюсь в ней дольше тебя и знаю, что нужно действовать с предельной осторожностью, чтобы не наступить кому-нибудь на больную мозоль. Нельзя попирать интересы людей, чьи деньги помогут тебе победить на выборах.

— Может, в предложении Лили есть смысл, — заметил Куинн. — Наверное, мне в самом деле нужно было рассчитывать на собственные деньги и стать независимым кандидатом.

К их столику подошел официант, чтобы убрать пустые тарелки, и Пол, заказав бренди, продолжил разговор:

— Лишь человек, абсолютно несведущий в политике, может предложить такой дорогой способ проиграть выборы. Пойми, я согласен со многими твоими идеями и в совершенном мире помог бы тебе за них бороться. Но я гарантирую, что если ты выдвинешь предложения, снижающие прибыли в горной промышленности, от тебя отвернутся большинство избирателей и ты проиграешь. Или если ты оскорбишь религиозные чувства своих избирателей, заявив о том, что развелся. Или обидишь владельцев ранчо, если потребуешь установить контроль за использованием воды. И таких «или» наберется не один десяток. У тебя хорошие, перспективные идеи, просто для них еще не настало время.

Куинн задумчиво взглянул в окно на резиденцию окружного губернатора. Он знал правила игры: сначала победа на выборах, а потом уж обсуждение спорных вопросов. И это Куинну претило. Он предпочел бы выиграть, представив на суд избирателей свою программу действий на посту губернатора, а не отступаться от принципов в угоду тем, кто оказывает ему финансовую поддержку на выборах.

— Ты сейчас раздражен и зол. Тебе не терпится открыто заявить о своих принципах, в которые ты столь горячо веришь. — Обхватив руками графин с бренди, Пол смело взглянул на друга и спросил: — Ты не задумывался над тем, чтобы завести любовницу?

Куинн сначала оторопел, потом засмеялся.

— Ты считаешь, любовница поможет снять напряжение предвыборной гонки?

— Частично. Надо сказать, ты единственный из известных мне политиков, у которого нет любовницы. Правда, имеется и другая причина, так сказать, домашняя.

— Лили, — спокойно произнес Куинн.

— Да. Она превращается в настоящую красавицу. С каждым днем она становится все увереннее в себе. Она своенравна, независима, умна и во многих отношениях не похожа на остальных женщин. И вас тянет друг к другу.

— Господи, Пол! Неужели ты предлагаешь мне сделать ее любовницей?

— Напротив. Когда мы придадим ей светский лоск, возможно, ты забудешь, что она не Мириам, и у тебя возникнет искушение… — Пол выпустил наконец графин. — А этого не должно произойти. Если ты к ней привяжешься, тебе будет сложнее расстаться.

Куинн все это знал. Лили действительно хорошела с каждым днем. Волосы приобрели здоровый блеск, тело налилось, кожа разгладилась и побелела. Сегодня, увидев ее на площади, он вдруг почувствовал желание.

Лили обладала врожденной чувственностью, отсутствовавшей у Мириам, и эта чувственность исходила от нее как экзотический аромат. Походка, жесты, привычка облизывать верхнюю губу будили желание, а когда она привыкнет к новому облику и почувствует уверенность в себе, мужчины начнут слетаться к ней, как пчелы на мед.