Мужья-тираны. Как остановить мужскую жестокость - Ланди Бэнкрофт

Каждый раз, когда она упоминала его имя, ему казалось, что он сражается с призраком из прошлого.

Теперь Никандрос понимал, что у него не было права осуждать ее.

Когда он вышел из спальни утром на рассвете, его разбирали сомнения насчет Мии, а еще ему хотелось принять холодный душ, чтобы охладить свое разгоряченное тело.

Следующие несколько дней Никандрос едва успевал обменяться приветствием или пожеланием спокойной ночи с полусонной Мией. Казалось, весь мир сошел с ума, узнав что Сорвиголова из Дрэкона вернулся домой. И привез с собой женщину.

Ту самую, которая ворвалась в ванную Никандроса, пока он принимал там душ. Одетая в простое платье лимонного цвета, Мия была похожа на цветок дикого подсолнуха, который рос у подножия гор в Дрэконе.

Сквозь витражные стекла Никандрос видел, как напряглись ее плечи, когда она застыла, поняв, куда вошла.

Несмотря на тупиковую ситуацию, в которой они, казалось, очутились, Ник весело улыбнулся. Он сделал шаг назад и столкнулся с Мией.

– Ты можешь присоединиться ко мне.

Ее глаза потемнели, и она часто задышала.

– Я просто хотела поговорить. Ты уходишь до того, как я проснусь, и возвращаешься, когда я уже сплю.

Никандрос чувствовал себя напыщенным павлином, что ему даже нравилось.

– Если ты хочешь, чтобы я развернулся к тебе полностью, тебе стоит только попросить.

Он открыл дверь шире и повернулся, чтобы Мия смогла увидеть его возбужденную плоть, которая только увеличилась, когда на нее упал ее голодный взгляд.

Она резко развернулась, но недостаточно быстро, чтобы спрятать откровенную страсть, промелькнувшую на ее лице.

– Я хотела поговорить, а не смотреть инсценировку «Супер Майк».

– Это еще что такое?

– Кино о мужчинах-стриптизерах. Еще один карьерный путь, в котором, я уверена, ты преуспел.

– Звучит как комплимент! – весело крикнул Никандрос.

Он включил ледяную воду и молча выругался, проклиная Мию, свое тело и то, чем в данный момент были заняты его мысли. Выйдя из душа, Никандрос прошел мимо Мии и схватил огромное полотенце.

– Никандрос, оденься.

– Это ты ворвалась в мою ванную. И, Мия, если уж на то пошло, тут нет ничего такого, чего ты не видела, не касалась, ласкала или целовала. Хотя нет, я ошибаюсь. Ты не целовала мой…

Она с такой силой ударила его по губам, что он отшатнулся к стене, а она упала сверху на него. Ее ладони прижались к его холодному телу, которое тут же согрело ее жаркое дыхание. Когда Никандрос ощутил прикосновение ее набухших сосков к своей груди, его плоть налилась тяжестью, прижатая их разгоряченными телами.

Он убрал руки Мии со своей груди и впился губами в ее губы. Боже правый, он жаждал ее поцелуя больше всего на свете.

Когда она ахнула, Никандрос тут же воспользовался преимуществом, и его язык проскользнул в ее рот. Мия тихо застонала и больно вонзила ногти в его грудь.

Никандрос запустил руки в ее волосы и притянул к себе. Мия страстно отвечала на его поцелуй, покусывая и облизывая его нижнюю губу в чувственной игре, которая никогда бы не надоела ему.

Боже правый, Мия запомнила, что ему нравилось, и ласкала его с такой жадностью, что он задыхался от охватившей его страсти.

На этот раз он собирался взять ее грубо, без нежностей и показать, что она не сможет отвергнуть его. По крайней мере, от своего тела.

Мия запрокинула ногу ему на бедро, прижавшись к нему своим лоном, из которого лучилось тепло. И Никандрос начал двигать бедром, потирая его, одновременно целуя и лаская чувственные губы Мии.

Ее стоны, машинальное сжатие бедер и покачивание ими сводили его с ума.

Но тут Никандрос вспомнил ее слова о том, что он хорош как любовник, но из него не получится ни мужа, ни отца.

Он мог овладеть ею прямо здесь у стены, влажной от пара ванной комнаты, и она не смогла бы противиться ему. Но силой воли, которую Никандрос даже не подозревал в себе, он оттолкнул Мию мягко, но решительно, и его пронзила мучительная боль.

Мия пошатнулась и прислонилась к стене. Ее приоткрытые губы были припухшими, волосы спутанными, а глаза блестели.

– Ник?

Никандрос провел большим пальцем по ее нижней губе, влага на них напомнила ему о других местах ее тела, которых ему хотелось коснуться и ласкать.

– Мия, ты хочешь, чтобы я продолжил?

Она густо покраснела и отстранилась.

– Я…

– Радость моя, я могу овладеть тобой прямо у этой стены, но мне больше не интересна роль твоего жеребца.

Мия буквально вылетела из комнаты.

Никандрос прошел в гардероб и оделся. Его тело мучительно ныло от неудовлетворенного желания.

То, как он повел себя с Мией, казалось ему не победой, а каким-то дешевым трюком, а такие вещи были не присущи ему.

Но она каким-то образом с завидным постоянством проникала под его кожу, пробуждая в нем чувства, которым не следовало поддаваться.

Мия ждала его в спальне, прислонившись к изголовью огромной кровати.

– Я хочу переехать в другие апартаменты.

У Никандроса не было настроения спорить, но он также заметил страх, промелькнувший в ее взгляде, прежде чем она успела замаскировать его отчужденностью.

Неужели Мия по-прежнему считала, что он умрет так же, как и Брайан?

– Моя невеста будет спать в моей спальне.

Он посмотрел на мокрое пятно на ее платье, сквозь которое проступали тугие соски, и у него тут же пересохло во рту.

Никандрос зашел обратно в гардеробную и достал из шкафа Мии аккуратно сложенную футболку, которую небрежно бросил ей.

– Тебе нужно переодеться.

– Мое платье в полном по… – Она посмотрела на себя и прижала футболку к груди.

Мия застонала и закрыла глаза, желая, чтобы ее тело немного остыло. Но мучительная пульсация внизу живота, которую пробудил Никандрос, никак не унималась.

Ей следовало извиниться, но ее благие намерения тут же улетучивались, как только она оказывалась рядом с ним. Никандрос доводил ее до безумия, а сам, казалось, не терял ни капли самообладания.

– Никандрос, мне нелегко.

– Ты думаешь, мне легко?

– А разве нет? Ты привык добиваться своего во всем. Создается такое впечатление, что весь мир готов потакать твоим прихотям. Вместо того чтобы объясниться, я сыграла тебе на руку своим дурацким замечанием. И теперь ты ведешь себя со мной так безжалостно.

– Позволь, о каком дурацком замечании ты говоришь?

– Я сказала, что ты годишься только для секса. Я не хочу, чтобы ты подумал, что я роковая женщина, которая выбирает себе мужчин для секса, а потом холодно отправляет их в отставку. Я всего лишь хотела тогда сказать, что мы вызываем друг в друге все самое худшее.