По велению вселенной… Я разрушаю созданное - Анастасия Волкомир

Нахмурившись, она села напротив меня: — Это не так. Мир, конечно, намного сложнее, нежели каким мы его представляем, но это не значит, что все именно так как ты говоришь. Ты рассказываешь о своих ощущениях в контексте этого отрезка времени. К слову, не самого лучшего. Однако это не исключает того, что завтра тебе может повезти. В твою жизнь придет новый человек и спасет от этого ужаса. Почему нет? Почему ты сдаешься и не хочешь хотя бы немного подождать?

Как-то противно мне стало от этого аргумента, но нужных слов я не нашла. Не хочется поругаться и с ней. Поэтому я просто продемонстрировала ей свои руки, облаченные в шерстяные перчатки: — Что-то не похоже это на везение?

— Однако если так продолжать думать дальше — никакое противоядие от проклятья не подействует. Эффект «плацебо» — слышала когда-нибудь? При лечении нужно обязательно верить в свои силы и только тогда ты сможешь одержать победу.

В ее словах было, конечно, здравое зерно, но все же эта риторика так смущала меня…

— Если я очень захочу, чтобы мир поменялся, вот всеми фибрами души буду желать этого, этого не произойдет.

— Это не одно и то же.

— Знаю, что это другое, но… вы поняли мою аналогию.

— К чему ты клонишь?

— Не пытаетесь ли вы мне заговорить зубы?

Она улыбнулась и посмеялась: — Ну что ты такое говоришь? В самом деле!

Диалоги о лоре Вселенной не пропали для меня даром. Я чувствовала, что в моих знаниях накопилось достаточно поинтов, что бы при сложении два и два у меня в итоге получилось четыре.

Я прищурилась, выжидая паузу. Когда кусочки паззла в моей голове сложились, моему отрешенному чувству пришел конец. Теперь я поняла, в какую опасную ситуацию я влипла. И давно…

— Почему вы отговаривали меня от поисков Дракона?

— Как это? — Тут же поторопилась она, всячески забыв о былой реакции. Теперь Татьяна Викторовна была серьезнее любого учителя. — Потому что его не существует. Это ведь сказки.

— Но почему бы в него не взять и поверить?

— Мы с тобой все еще говорим о разных вещах.

Она встала из-за стола, чтобы отвлечься и помыть чашку, но я остановила ее, положив свою ладонь на ее руку.

— Какого результата вы добиваетесь?

Та сначала сделала непонимающий вид, а потом будто до нее дошло: — Я хочу, чтобы тебе было значительно легче. Хочу чтобы ты больше не испытывала грусти и ничего не разрушила.

— Таково ваше желание?

— Да.

— Оно искреннее и подлинное?

— Именно.

— Значит, вы выбрали такой способ — подталкивать на это словом?

— Такова моя профессия.

Я отпустила ее, а сама начала вдумываться. Я как-то неестественно дрожала. Только потом до меня снизошло озарение — осенний озноб не покидал мое тело. Какое тут «легче»?

— А как давно вы перестали сотрудничать с нашей школой?

— Я не переставала. Только уволилась и все тут. С учениками, вроде тебя, я поддерживаю контакт до сих пор.

Что ж, теперь все еще понятнее.

— И многих ли вы спасли?

Она хихикнула: — Ну, я бы не дала такую высокую оценку своей работе. Я на разные мысли наталкивала. Каждый сам выбирает, как себя чувствовать, не так ли?

Я выдохнула и осушила чашку до дна. Кажется, этот разговор совсем бесполезен.

— А как вы думаете, если человек получит все что хочет, он будет счастливым?

— Разумеется! Разве у тебя есть сомнения.

А я сижу и не знаю. Может, ранее я согласилась бы, но теперь… Теперь когда у меня новый уровень и поднятие статов. Я понимаю, что человек даже имя все, не бывает счастлив. Порой, не имея ничего, может не испытывать трудность.

Все-таки нет ничего более гнусного в изобилии, чем пресыщение им.

Теперь мне понятно, почему Саша испытывает такое презрение к ним.

***

— Стой и не двигайся. — Сказала позади стоящая девушка, угрожая мне в спину каким-то оружием. Я слышала его металлический лязг, но не могла предположить, что конкретно это было.

Я стояла как вкопанная. Руки вверх. Лоб в поту.

Коридор был пуст. Занятия уже прошли, а учащиеся собирались домой.

— Т-ты… одна из…

— Просто иди в библиотеку и не совершай глупости.

Ее голос был спокойным, медленным, безмятежным. Она не собиралась устранять меня, я ей не интересна. Это чувствовалось. У меня нечего взять, кроме опыта, но я слабый соперник. Проще на большую пакость напасть.

Они сидели за круглым столом и смотрели на меня. Жабик, Саша, Полина, Зарина, Надя и еще один неизвестный мне парень. Должно быть, это и есть Игорь. Красивый, статный, кожа бледная, но волосы темные. В серой толстовке, плотных черных джинсах и кедах. Поверх защита из кожаных наплечников с металлическими вставками. Шапка на голове портила общую картину, как лишний элемент. Так хотелось ее взять да выкинуть куда-нибудь, но я тут же вспомнила о своих рукавицах. Мало ли какой у него недуг…

Они не были беспокойными или… злыми, но смотрелась эта картина в целом с небольшой тревогой на душе. На секунду у меня заложило уши, и я не слышала ничего, кроме пронзительной тишины.

Я стояла на входе, пока мне не ткнули в спину: — Проходи же.

Жабик, заметив мой испуг, тут же добавил: — Ты присаживайся. Это не родительское собрание, никто никого песочить не собирается. — Я кивнула в ответ, а он снова оскалился. — Мадмуазель, — обратившись к моей захватчице, — вы свободны.

Она не сказала ни слова. Когда я обернулась, я лишь уловила ее серый силуэт и светлые, почти пепельные, потрепанные волосы.

Я посмотрела на всех, не сдерживая растерянности: — А что тут происходит?

Только сейчас я заметила, что Зарина имела подавленный вид.

— Все в порядке, — заверила меня Саша, — мы просто хотим кое-что обсудить и прояснить.

Я села.

Выждав паузу, я снова посмотрела на каждого. Никто не стремился начать первым. В какой-то момент я почувствовала что-то вроде безнаказанности. Выпрямила спину, расположилась поудобнее. Поставила руки на стол, скрестив пальцы, точнее, насколько это возможно, будучи облаченными в трикотаж.

— Я гляжу, в этом перезапуске с Зариной вы уже знакомы, а со мной — нет. Меня зовут — Игорь. Я здесь что-то вроде правой руки нашего лидера.

— А лидер кто? — Спросила я.

Они все посмотрели на Надю, сидевшего в стороне от нас. Тот медленно перелистывал книгу, вдумчиво всматриваясь в текст. Кажется, он совсем не заинтересован в происходящем. Неудивительно, что их слова вызвали во мне противоречивые чувства в дальнейшем.

— Это было