Романс для вора - Борис Седов

— Я же тебе, болвану, объяснял, что у вора в законе не должно быть ничего и никого. Ни своего дома, ни богатства, ни жены, ни детей. А он про дочку… Недоумок! Ты ведь песни о нашей жизни пишешь, должен знать, что к чему.

— Ну все, все… Понял я.

— Ни хрена ты не понял, — тихим и злым голосом сказал Арбуз. — Убью дурака, вот тогда поймешь. Я не шучу — в натуре убью. Если из-за твоего длинного языка общество узнает про мою дочь — молись. Век воли не видать.

— Ну ты, блин, даешь! — Роман был ошарашен. — Ты это… не слишком?

— Ничего не слишком, — ответил Арбуз, — я сказал, а ты слышал. И хватит об этом. Давай за Боровика.

Он поднял свою рюмку, а Роман, машинально повторив его жест, вспомнил Алину, гражданскую жену Арбуза.

Десять лет назад, когда Арбуз еще не был вором в законе, но уже имел статус признанного авторитета, он случайно забрел в Мариинский театр на «Аиду» и там опять же случайно встретил молодую красивую женщину, которая покорила его тем, что у нее один глаз был зеленым, а другой — карим.

Потом он неоднократно повторял, что все в тот вечер было вовсе не случайным, а заранее начертанным на скрижалях событий и встреча с Алиной была предопределена звездами, планетами и нитями судьбы.

Они стали встречаться, потом Алина переехала в специально купленную Арбузом квартиру, которую он выдал за свое фамильное гнездо, и началась счастливая семейная жизнь. Арбуз убедил свою избранницу в том, что вступать в законный брак необязательно и даже вредно, потому что казенное вмешательство в личные отношения недопустимо, а любовь и счастье прекрасно чувствуют себя и без фиолетового штампа.

Алина не возражала.

Арбуз сразу предупредил ее, что работает в «ящике», то есть в закрытом секретном институте, и поэтому рассказывать о своей работе не будет. Это тоже вполне устраивало Алину, и об их совместной жизни знали только Роман и Боровик.

Роман — на правах друга семьи, а Боровик — из его рассказов.

Через год Алина забеременела, что привело уголовного авторитета Арбуза в состояние полного восторга, граничившего с радостным помешательством, а еще через девять месяцев родилась девочка, которую назвали Марией.

Арбуз был на седьмом небе, но в своих кругах этого не показывал, и никто не мог бы даже предположить, что безжалостный и страшный криминальный авторитет Арбуз в свободное от основных дел время превращается в нежного мужа и любящего отца.

Так продолжалось около четырех месяцев, и однажды Алина, поехав в гости к своей лучшей подруге, задержалась у нее до темноты. Когда они наконец наговорились на все специальные женские темы и Алина покинула гостеприимный дом подруги, то, чтобы поскорее дойти до остановки, она пошла через пустырь. И там, среди редких кустов и множества ям, в которых сам черт поломал бы свои копыта, неизвестно откуда взявшаяся легковая машина сбила ее и скрылась в темноте.

Сам удар был не очень сильным и не принес ей особого вреда, но, падая, Алина попала головой прямо на обломок бетонной конструкции, которых на любом пустыре найдется великое множество.

Потеряв сознание, Алина через несколько минут все же пришла в себя и, ничего не соображая, побрела в неизвестном направлении. В это время кровь из лопнувшего сосуда заполняла ее череп и сдавливала мозг все сильнее и сильнее. Через десять минут Алина снова потеряла сознание, но на этот раз прийти в себя ей так и не удалось.

Ее труп обнаружили только на третий день, и Арбуз, поседевший и постаревший, похоронил ее на Волковском кладбище, недалеко от могил Майка Науменко и Дюши Романова.

Сказавшись в воровском обществе больным, Арбуз три недели пил горькую, а потом, резко завязав, пришел в норму и вернулся к делам. С тех пор братки старались не попадаться ему на глаза попусту, потому что многие решения его стали неожиданными и неприятными, а двух конкретных пацанов, которые незначительно нарушили воровской закон, Арбуз просто застрелил.

И на лице его при этом было какое-то странное и непонятное выражение, которое вовсе не говорило в пользу того, что за время болезни он стал добрее или гуманнее.

Днем Арбуз вершил воровские дела, а вечером спешил на свою тайную квартиру, где за четырехмесячной Марией следила нанятая за тысячу долларов в месяц няня. За такие деньги она ухаживала за девочкой едва ли не с большим усердием, чем следила бы за своим ребенком, если бы он у нее был.

Няня жила в одной из комнат принадлежавшей Арбузу пятикомнатной квартиры на Зверинской улице. Условия ее службы были просты — находиться при ребенке постоянно, делать все, что должна делать мать, и не помышлять о близости с работодателем.

Теперь девочке было уже восемь, она ходила в частную школу, и сердце Арбуза ревниво вздрагивало при мысли о том, что через каких-то десять лет, если не раньше, Мария начнет обниматься и целоваться с безголовыми и несдержанными юношами, а потом…

Страшно подумать!

Когда Арбуз делился этими соображениями с Романом, тот только смеялся и говорил:

— Ну ты сам вспомни себя и наших девчонок. Все нормально! Все так и должно быть!

— Да я понимаю… — тяжело вздыхал Арбуз, — но как подумаю, что какой-нибудь охломон полезет ей в трусы…

— Обязательно полезет, — кивал Роман, — и правильно сделает. А ей, между прочим, будет от этого только приятно. А то, что будет потом, — так это вообще праздник! Ты вспомни себя в юные годы и еще вспомни, что ничего нет нового под солнцем.

— Под луной, — поправлял его Арбуз.

— Ну, под луной, — соглашался Роман, — а под луной, между прочим, — тем более. Ночь, все такое…

— Ты о чем задумался? — голос Арбуза отвлек Романа от воспоминаний.

— А? — Роман вздрогнул. — Да так… Вспомнил кое-что.

— Ты сюда что — вспоминать пришел?

— Отвяжись, худая жись! — через силу усмехнулся Роман. — И налей коньяка твоего вонючего.

— Вонючего… — поморщился Арбуз. — А раз вонючий, так что ж ты его пьешь?

— Так у тебя же ничего другого нет.

— У меня есть все, — самоуверенно заявил Арбуз, — но я тебе не дам. Пей вонючий в наказание.

Наполнив рюмки, он поставил бутылку на стол и сказал:

— А вот за тебя, артиста, мы сегодня еще не пили. Кстати, когда, ты говоришь, у тебя будет концерт в «Крестах»?

Сергей Иванович Петров любил столичную жизнь.

Да и как ее не любить — особенно если благосклонная судьба и собственная сноровка позволили тебе пробраться в самый что ни на есть политический бомонд стать членом элиты!

Сергей Иванович любил это слово.

Банкеты, презентации, кремлевские приемы…

Все это позволяло не только с приятностью проводить время, но и моментально решать вопросы, на улаживание которых в провинциальном Питере потребовался бы не один месяц. На развеселых московских мероприятиях «для своих» куда ни плюнь — везде какая-нибудь шишка.