Смотрите, как мы танцуем - Лейла Слимани

class="p1">– Ты правильно сделал. Нельзя все так оставить. Сейчас мы возьмем машину, и я поеду с тобой.

Она подошла к большому деревянному шкафу, где хранились лекарства для амбулатории, и стала швырять в сумку флакон бетадина, бинты и салфетки, большие ножницы. Амин, во время рассказа работника стоявший опустив голову и скрестив руки на груди, остановил ее: – Нет, поедет Аиша. В конце концов, она же врач. Я поеду с ней. И речи быть не может о том, чтобы она отправилась в дуар одна, уже ночь на дворе. – Он поднялся на террасу и, как в старые добрые времена, когда служил офицером в колониальной армии, громко скомандовал: – Аиша, одевайся и иди сюда! Да поживей!

Когда они сели в машину, Матильда положила на колени Аиши маленькую сумку с медикаментами. Потом, пока сгущались сумерки и небо приобретало чернильный оттенок, долго смотрела им вслед. Они ехали в дуар, и всю дорогу Аиша твердила, что никогда этого не делала, что она, собственно говоря, еще не врач и что возлагать на нее такую ответственность – полное безрассудство. Ноги у нее дрожали, ее тошнило. Все плыло у нее перед глазами, она ничего не слышала, ничего не соображала, ее рассудок заволокло густым туманом.

– Ты считаешь, лучше бы этим занялась мать? – осведомился Амин, и Аиша пожала плечами.

В лучах фар они заметили первые домики деревни и скопление людей у одного из них. Женщины в джеллабах и цветных платках шлепали себя по щекам и жалобно подвывали. Некоторые мужчины сидели на корточках, другие нервно вышагивали взад-вперед, заложив руки за спину или сжимая в пальцах сигарету. А дети, воспользовавшись тем, что взрослым не до них, пошли в атаку на стаю отощавших, похожих на призраков собак, швыряясь в них увесистыми камнями и стараясь подбить. Жители деревни бросились навстречу Амину и Аише. Осыпали их благословениями, целовали их плечи и руки. Кожа крестьян пропахла кумином и древесным углем. Одна из женщин проводила Аишу в темную комнату с земляным полом. Едва теплящаяся керосиновая лампа в углу отбрасывала на стену тревожные тени. Там, вытянувшись на одеяле, стонала молодая женщина. Аиша вышла и, стоя на пороге, сказала Амину:

– Мне нужен свет. Я не смогу ей помочь, если ничего не буду видеть.

Амин пошел за двумя карманными фонарями, которые всегда возил в багажнике. Аиша крутилась на месте, заламывая руки, и в какой-то момент уже хотела сбежать, помчаться через поля, окутанные тьмой. Но Амин зажег фонари и направил световые пучки в лицо дочери:

– Что еще тебе нужно?

Она сказала, что еще нужно вскипятить воду, что ей нужно вымыть руки. Амин указал пальцем на двух женщин и велел:

– Будете делать все, что скажет доктор. Понятно?

Одна из крестьянок пошла кипятить воду, другая взяла фонари и направила их на роженицу. Аиша обнаружила, что той от силы шестнадцать-семнадцать лет. Ее лицо, залитое потом и сморщенное от боли, было мертвенно-бледным. Плосколицая, узкоглазая, она словно пришла не из какой-нибудь соседней деревни, а из дальних монгольских степей. Аиша села на корточки и погладила ее виски, ее слипшиеся от пота волосы.

– Все у нас получится, – произнесла она. – Все получится.

Она осторожно подняла халат молодой женщины, взглянула на ее голый живот. Ощупала его, то и дело поднимая голову и приказывая помощнице правильно держать фонарь. Потом она опустилась на пол между ног роженицы и раздвинула их. Сосредоточившись насколько возможно, она постаралась вспомнить лекции по акушерству. Властным голосом приказала всем замолчать. Ее отвлекали доносившиеся снаружи обрывки разговоров. Она накричала и на двух своих помощниц, стенания которых напоминали назойливое жужжание насекомых. Они монотонно бормотали: «Ya Latif, ya Latif»[16] – и без конца всхлипывали.

Аиша просунула руку во влагалище женщины. Шейка матки была мягкая, растянутая. Схватки продолжались уже несколько часов, но без всякого результата, они только измотали женщину. Нужно было ускорить роды. Это был единственный способ избавить несчастную от лишних страданий. Аиша порылась в сумке, которую дала ей Матильда. Не нашла в ней ничего подходящего и огляделась по сторонам.

– Мне нужно что-нибудь маленькое, с острием. Ты понимаешь, что я тебе говорю? – проговорила Аиша.

Ей было трудно подбирать арабские слова, и это ее раздражало. Она вышла из дома и позвала отца:

– Скажи им, чтобы нашли и принесли что-нибудь небольшое, с острым кончиком, чтобы я могла ввести это внутрь тела женщины. Я должна проткнуть плодный пузырь.

В темноте Аиша не могла видеть лица Амина, на котором расцвела горделивая улыбка. Крестьяне засуетились. Они отправились копаться в своих скудных пожитках, и вскоре одна из женщин с победоносным видом примчалась, держа в руке вилку. Аиша схватила ее. Опустила вилку в кипящую воду, потом облила ее бетадином и медленно, точными, рассчитанными движениями ввела столовый прибор во влагалище роженицы. Повисла тишина. Благоговейная, гнетущая тишина. Потом пациентка коротко вскрикнула, удивленно и как будто с облегчением. По ее ляжкам потекла прозрачная жидкость с чуть заметными ниточками крови.

– Теперь тебе станет полегче, – сказала Аиша.

Она наклонилась к самому лицу молодой женщины и поцеловала ее под возмущенными взглядами двух берберок. Тогда пациентка, с трудом разлепив ссохшиеся губы, прошептала:

– Помоги мне.

Аиша улыбнулась:

– Ну конечно, я помогу тебе.

Но юная женщина повторила:

– Помоги мне. Помоги, сделай так, чтобы у меня больше никогда не было детей.

Ближе к утру она родила мертвого мальчика.

Вернувшись на рассвете, Аиша приняла обжигающе горячий душ и отключилась. Она проспала все утро и половину дня. Ей снилось, что она купается в бассейне, и его прозрачная голубая вода превращается в околоплодные воды, и она барахтается в этой теплой жидкости. Очнулась посреди кошмара: ее разбудила Матильда. Она трясла ее за плечо, приговаривая:

– Вставай, к тебе Монетт приехала. Приглашает тебя сходить с ней в кино.

Аиша выползла из кровати. Оделась, хотя ей не хотелось ни идти куда-то, ни даже просто разговаривать. Взялась было приводить в порядок волосы, но бросила. Вошла в гостиную, бледная, с темными кругами под глазами.

– Мне уже поведали про твои подвиги! – воскликнула ее подруга.

Аиша нервно улыбнулась. Матильда попросила Монетт поделиться свежими мекнесскими сплетнями.

– Эта девочка все про всех знает! – воскликнула она.

Монетт рассказала несколько историй о том, кто с кем спит, кто с кем разводится, Аишу они совершенно не заинтересовали. Она медленно пила кофе, восстанавливая в памяти, минута за минутой, события прошлой ночи. Она снова увидела лицо молодой женщины и синюшное, безжизненное