Не верь зеркалам - Антон Чижъ

Варвара третий раз нажала кружок на смартфоне, когда ее толкнули в бок.

– И что мы тут забыли?

Пора было уносить ноги. Варвара подхватила Ингрид и потащила из бутика, удивляя продавщицу внезапной переменой.

– Когда выйдет статья? – крикнула она вдогонку.

– В ближайшее время, – ответила Варвара, подталкивая Ингрид.

Оказавшись на безопасном расстоянии, она выпустила локоть подруги.

– Ты как здесь оказалась?

– Это я тебя хочу спросить, – ответила Ингрид, поправляя челку. Она носила короткую прическу «под мальчика» нагло-белого цвета. – Захотелось примерить наряд от старушенции Ви? Неужели взялась за голову? Решила сделать самую важную для девушки инвестицию: в одежду? Хотя тебе же восемьдесят пять, как оказалось. Как раз возраст подошел…

– Ингрид, у меня нет волшебной эссенции Венеры, – Варвара постаралась сразу обрубить ненужные иллюзии. – Меня разозлила ведущая, я пошутила. Тебе средство красоты точно не нужно.

Ингрид вздохнула.

– Соврала в прямом эфире, обманула наивных телезрительниц, которые теперь места себе не находят, заснуть не смогут… Какая безжалостность.

Суровым лицом подруга показала, как сильно переживает за незнакомых женщин. Особенно за тех, которым наставила рога с их мужьями. У женщин тоже вырастают рога.

– Придется вам, гражданка Ванзарова, искупать свою вину…

– Ладно, пойдем в бар, угощаю, – согласилась Варвара. На что не пойдешь ради подруги. Даже пить на жаре.

Ингрид строго покачала головой.

– Нет уж, жулик Ванзарова, свою вину джином с тоником вам залить не удастся. Придется основательно потрудиться, чтобы заслужить прощение. Ну а потом залить джином с тоником.

Варвара могла отделаться. Но Ингрид была лучшей подругой.

– Ну, что тебе нужно? – почти ласково спросила она.

– Вот это другое дело!

Ингрид обняла ее и сообщила то, чего от нее трудно было ожидать.

– Тебе зачем? – искренно удивилась Варвара.

– Сердцу не прикажешь…

– Ты же всегда знакомилась сама, моя помощь не требовалась.

– Понимаешь, – Ингрид явно не хотелось говорить до конца, но выбора не осталось. – Я когда его увидела, на меня что-то нашло… Вроде слабости. Прямо не могу решиться… Робею…

Варвара поняла, что именно хочет скрыть подруга.

– У него жена, ты боишься, что она вас застукает и поцарапает тебе лицо. Или устроит женскую драку, дикую и беспощадную. Будет биться за такого мужа до последнего ногтя.

– Ну, что-то в этом роде, – нехотя призналась Ингрид. – Как ты угадала?

На такие вопросы Варвара не отвечала: она точно знала, как может повести себя подруга.

– Тебе надо познакомиться с ним якобы с деловой целью?

– Ага! Скажи, что я, например, психолог, который может решать проблемы…

– Ингрид, зачем он тебе сдался? Ты любого мужчину получишь…

– Честно?

– Врать бесполезно.

– Он такой душка и зая…

Варвара не верила своим ушам. Это вообще не укладывалось в психологику. Ингрид влюбилась в… Митеньку Крякина! Директор театра был кем угодно, только не душкой и не заей. В представлении Варвары. Неужто любовь зла настолько? Скрутила Ингрид! Ингрид, которая за месяц меняла от трех до пяти любовников. Получала любого мужчину, какого ей хотелось. И вдруг – такое. Просто чувства и чувствительность. Даже противно. А может, правда, что «в девяти случаях из десяти женщине лучше казаться влюбленной сильнее, чем это есть на самом деле»?

Ингрид легонько толкнула в плечо.

– Эй, але! Спишь, что ли?

– Прости, задумалась о твоем счастье.

– Ты поможешь? Познакомишь? Придумаешь какой-нибудь повод?

Что оставалось? Нельзя бросать подругу, у которой помутился рассудок. Варвара обещала что-нибудь придумать.

– Эх, – Ингрид печально вздохнула. – Одного жаль…

– Что не встретила лысого принца пораньше?

– У тебя нет эссенции Венеры, – Ингрид взглянула так печально, что Варвара окончательно убедилась: дело плохо. – Мне бы она пригодилась. Шмотки модные здесь куплю, но с лицом не знаю, что делать…

– Зачем тебе что-то делать с лицом?

– Я некрасивая, – ответила подруга и опустила голову.

А Варвара подумала: хорошо, что прапрадед этого не видит. Иначе он усомнился бы в силе психологики. В методе явно надо кое-что доработать и подкрутить. Но оставалось простое объяснение: Крякин – колдун. Приворожил Ингрид. Магия.

Нет, наверное, все от жары. Перегрелась Ингрид.

Придется спасать.

В лобби-баре не имелось телевизора. Зал был пустой. Медсен сидела за тем же столиком, помахала Варваре. Она снова переоделась. Теперь в светлый пиджак и просторное платье. Видимо соблюдала правило светской леди: менять наряды не меньше трех раз в день. Не считая ужина и коктейля. Варвара подумала, что на такую возню ей не хватит терпения. Даже если бы ее платяной шкаф уходил за горизонт. Сев за столик, она опять согласилась на кофе. Медсен, казалось, нервничает.

– Милая, мне немного трудно, прошу понять меня…

Варвара готова была понимать как надо.

– Все это так странно, вы можете подумать, что старуха сошла с ума, рассказывает первой встречной, – продолжила Медсен. – Но поверьте, если бы не столько совпадений между нами в один день… И мне так приятно с вами общаться… В общем, я решилась…

– Располагайте мною, Ольга, – сказала Варвара, прикидывая, насколько поздно сможет оказаться у Доброниной. Слово надо держать.

– Спасибо вам, милая, – Медсен поправила затемненные очки. – Вы наверное догадались, что нынешняя фамилия досталась мне от мужа. Моя девичья фамилия – Мрачевская. Ольга Мрачевская… Сорок лет назад примерно в это же время я поехала в туристическую поездку в Париж. Вам теперь трудно понять, что это такое было. Это как вырваться из запертой клетки на свободу. Студентке из Ленинграда в скромном платье оказаться в Париже. Сказка! Мечта! Я сразу влюбилась в этот город. И внезапно поняла, что не смогу его увидеть, быть может, никогда. Сорок лет назад поездка в капстрану разрешалась за большие заслуги. Не чаще одного раза в пять лет. Решение пришло как сумасшествие.

– Вы попросили политическое убежище, – сказала Варвара. По рассказам деда она представляла, как это бывало.

Медсен кивнула.

– Да, вы правы. Меня приняли с распростертыми объятиями. Еще бы! Студентка, отличница, дочь партийного работника, просит политическое убежище. Об этом написали все газеты Западной Европы. Я знала, что прощаюсь с родителями, что у отца будут большие неприятности, что для мамы это станет ударом… Но я была так молода и наивна. Я думала, что буду играть на всех сценах мира, Голливуд ляжет у моих ног… Как я ошибалась…