Русская Финляндия - Никита Кривцов

Что касается ее сына Павла, то Аврора стремилась пробудить в нем интерес к делам большого семейного предприятия. Его дядя Анатолий Демидов остался бездетным, и, усыновив Павла, он оставил тому княжеский титул и несметные богатства.

Но повзрослевший Павел приносил своей матери все больше хлопот. С детства донельзя избалованный, он смотрел на жизнь как на ящик со множеством дорогих и соблазнительных игрушек. Дела отцовской фирмы мало заботили его, как и все, связанное с трудом, долгом и ответственностью вообще. Деньгам счета он никогда не вел, да и не видел в этом необходимости. Познав все прелести парижской жизни, он не мог от них оторваться. Не помогали и «воспитательные» наезды в Париж матери, неоднократно пытавшейся унять сына и подыскать ему серьезное занятие. Короткие проблески благоразумия сменялись новыми периодами веселья и беспечности, чередой скандалов и бесконечными долгами.

Образ жизни Павла Демидова менялся от скандалов и дуэлей до религиозного фанатизма, и руководство Демидовскими заводами, а также сам император неоднократно взывали к здравому смыслу Авроры Карамзиной и тому влиянию, которое она еще имела на «блудного сына». Дела предприятия испытывали большие трудности. Существовали опасения, что рудники истощаются. При этом возросли расходы, так как после отмены крепостного права рабочим нужно было платить зарплату в денежной форме. По все видимости, на заводах имели место обман, хищения и злоупотребления. Павел Демидов вынужден был продать свой парижский дворец с коллекциями произведений искусства, а также роскошную виллу в Довиле. Петербургский дворец сначала был сдан в аренду, а затем продан итальянскому послу. Пришлось расстаться со свадебным подарком покойного Демидова – знаменитым «Санси»…

В конце жизни ее рента составляла «всего лишь» 50 000 рублей, из которых на содержание Тресканды ежегодно тратилось 12 800 рублей.

Аврора Карамзина сосредоточилась на благотворительности. Поначалу она лично, а позднее с помощью кого-нибудь из слушательниц Института сестер милосердия принимала в назначенные дни нуждающихся в помощи. Своих помощников она посылала познакомиться с условиями жизни просителей и подготовить предложения, чем им можно помочь. Рассказывают, что она помогала многим студентам. Ближе всего ее сердцу были женщины, стремившиеся получить образование. Для девочек из сельской местности, приезжавших в Хельсинки на работу, она организовала дом прислуги, а в своем имении построила конюшню и постоялый двор для сельских жителей, приезжавших на рынок. До самой старости она посещала по праздникам народную школу в Тресканде и раздавала лучшим ученикам стипендии и награды.

В 1885 году Аврору постигло новое горе: похоронила красавца-сына, в одночасье сгоревшего от лихорадки – последнего, четвертого, своего самого любимого мужчину. Думала, что не перенесет и не переживет этого, но уже через несколько недель после похорон с невидящими от слез глазами перебирала в кабинете бумаги и, как всегда, отдавала распоряжения по екатеринбургскому медеплавильному, нижнетагильскому чугунолитейному и продолжала свою благотворительную деятельность. Ее доброе и большое сердце не разорвалось от горя лишь потому, что она лечила его самым дорогим лекарством – любовью и милосердием к ближним. А ее благотворительность узнали не только на Урале и в Финляндии, но и в Петербурге, и даже во Флоренции, городе, с которым был связан брат ее первого мужа и ее единственный сын.

Кстати, ее внучка и полная тезка, княжна Аврора Демидова Сан-Донато, вышла замуж за югославского князя Арсена и стала матерью князя Павла Карагеоргиевича, принца-регента Югославского. Дочь «югославской» Авроры – известный сербский политик Елизавета Карагеоргиевич, а внучка – американская кинозвезда Кэтрин Оксенберг.

Многие, встречавшиеся с Авророй Карловной, отмечали, что даже в преклонном возрасте глаза ее сохраняли, вместе с дымкой печали, какую-то детскую ясность выражения и чистоту. Если кто-то пытался выразить ей сочувствие в том, как тяжело сложилась ее женская судьба, то она в ответ лишь пожимала плечами и никогда не соглашалась признать, что ее судьба сложилась трагически. «Отчего же? – говорила она, пожимая плечами. – Я была не так уж несчастна. Меня любили на этой земле четверо мужчин. Они простились с жизнью в уверенности, что и я любила их столь же сильно, как и они меня. Любить стольких и быть ими любимой – чем не дар Божий?»

Финская почтовая марка с изображением Авроры Карамзиной

Когда Аврора Карловна со временем отошла от дел, семья ее первого мужа Демидова стала выплачивать ей пожизненную пенсию. Большую ее часть Аврора по-прежнему расходовала на благотворительные цели. Себе она оставляла очень мало.

В 1890 году умер ее брат, Эмилий Шернваль-Валлен, и в последнее десятилетие жизни самыми близкими людьми Авроры Карамзиной были пожилые сестры милосердия, с которыми она еженедельно виделась, неизменно проходя путь вдоль залива Тёёлёнлахти. Главное здание в Тресканде сгорело в 1888 году. Аврора Карамзина не захотела строить новое, а продала усадьбу дочери племянницы Марии Линдер и ее супругу доктору Адольфу Тёрнгрену. Тем самым она смогла оказать значительную помощь масштабной реконструкции Института сестер милосердия. Когда император Александр III и императрица Мария Федоровна посетили Финляндию в 1885 году, Аврора Карамзина имела удовольствие показать им свой институт. Рассказывают, что император весело играл с маленькими детьми из детского дома. Так встретились два основных течения в жизни Авроры Карамзиной. Атмосфера, изменившаяся в «годы лихолетья» доставляла огорчения Авроре Карамзиной. В 1901 году, во времена генерал-губернатора Н.И. Бобрикова, она обратилась с письмом к вдовствующей императрице Марии Федоровне, ссылаясь на права Финляндии, всегда соблюдавшиеся российским императорами. Императрица передала обращение сыну, однако положительной реакции не последовало. Отношения Авроры Карамзиной с Николаем II были совсем не те, что с другими императорами. И все же, когда ее провожали на кладбище Хельсинки, среди огромного количества цветов был и венок от Николая II.

Аврора Карловна Демидова-Карамзина скончалась 13 мая 1902 года в возрасте девяноста лет.

Гроб несли потомки старых ее друзей, в том числе будущий маршал Финляндии Карл Густав Маннергейм.

Аврора Карамзина похоронена в старой части кладбища Хиетаниеми. Там похоронены многие выдающиеся деятели Финляндии. Здесь же покоятся Агафон Фаберже, Николай Синебрюхов и Анна Вырубова. На памятнике – горельефное изображение Авроры Карловны из белого мрамора, рядом две скорбящие фигуры, и руки одной из них обнимают это изображение, как бы олицетворяя любовь, которую Карамзина заслужила всей своей судьбой.

На памятнике есть и надпись-эпитафия из Нового Завета I: Kop. 13: I: «Если я говорю языками человеческими и ангельскими, а любви не имею, то я – медь звенящая, или кимвал звучащий».

Автор памятника Авроре Карамзиной – известный финский скульптор Вилле Валлгрен (1855—1940 гг.), живший в Париже. Примечательно, что именно он создал и один из символов Хельсинки – «Хавис Аманда» – статую обнаженной девушки в центре фонтана на Торговой площади города, установленную в 1908 году.