Наказан играть – 1 - Евгений Александрович Осьминожкин

не ходить. Я и так не особо шевелился пока отдыхал, а сейчас так вообще замер, как Ленин в Мавзолее. Сдавленный писк, затем чье-то чавканье и неведомая тварь ушла по своим делам куда-то вглубь травяного поля. Хотя это с высоты веток это было травяное поле, спустившись, теперь это практически травяное море, уж больно велики размеры полянки, да и до соседнего дерева так просто не добраться.

   Сзади гигантский ствол дерева, по которому спустился. Впереди травяное море с неизвестным количеством монстров. Справа огромный корень дерева высотой с одной этажный дом устремился куда-то в траву, а слева присыпанная мелкой трухой земля. Спрашивается куда в такой ситуации можно пойти? Назад не то, чтобы пути нет, а это даже невозможно, выносливости не хватит забраться и так еле спустился. Идти сходу в траву не решился. Вспомнил, как в древности люди себе рыли жилища в земле, так и называлось жилье – землянка. К сожалению, у меня никаких инструментов нет, значит придется руками. С учетом того, что пока что на меня никто на земле не напал, то буду считать это место более менее безопасным, значит здесь и буду обустраиваться. Копать яму слева, где открытая местность показалось неправильным. Если же вырыть жилье под корнем, то хотя бы сверху никто не наступит, кто знает какие тут монстры ходят, если с дерева приходится слезать несколько дней, да и трава в 2 раза выше. Хотя я сейчас в десятилетнем тельце мальчугана, что по идеи должен еле доставать до пояса взрослым людям, но все же в реальном мире трава не такая высокая.

   Ковырять землю голыми руками оказалось не так-то просто, тем более детские пальчики оказались очень хрупкими. Каждый час тот или иной палец с громким хрустом надламывался, но уже через пару мгновений перелом зарастал и боли не было. Все же детское тело очень сильно отличается от взрослого. Раньше полагал, что быть ребенком это лишь не хватка опыта, знаний, но оказывается это еще и очень хрупкие кости, не развитые мышцы и коротенькие пальчики на крошечных ладошках.

   В сопровождении желудочных спазмов за два дня удалось выкопать достаточную яму, чтобы удалось в нее полностью влезть и даже по-пластунски развернуться. Конечно же, древние люди не такие землянки рыли, но и они не копали детскими ручками без инструментов. Сначала подумал, что может быть травинкой получится, ага, щаз, я сколько не пытался, так и не смог ее сломать, да и при приближении шороха оставил это дело, нечего привлекать внимание монстров.

   В землянке оказалось прохладно и сыровато, хотя земля сухая, но больше порадовала темнота, сюда не проникали солнечные лучи. Взявшись рыть, не смог остановиться, все казалось, что кто-то сейчас придет. Заползать в нее неудобно, даже не сесть, но зато ни с какой стороны не налетит монстр. На всякий случай вход в землянку уменьшил, чтобы я еле-еле смог проползти, ведь чем меньше вход, тем хуже его будет видно. Вырытую землю раскидал подальше от входа, чтобы не было видно, что здесь кто-то копал.

   Залез в землянку, не смотря на кромешную тьму под корнем все иконки дебафов видны отчетливо. Чтобы копать яму выносливость не понадобилась, но все же из-за усталости вновь начали дрожать руки, а также легкий туман в голове, при которым нормально соображать не получается. Забился подальше от входа и заснул.

   Проснулся от бухающих шагов, от которых мне аж немного подбрасывало в землянке. Высовываться, чтобы посмотреть кто же такой огромный тут ходит желания не появилось. Наоборот вспомнились нападения лошадиноголовых, что отрывали руки, ноги и с наглым видом пожирали их у меня на глазах. Что-то огромное потопталось и убралось по своим делам. На всякий пожарный еще выждал и выполз из землянки. Все же вход получился удачным, узкий и под углом уходящим сразу под корень, чуть отойдешь и не видно, самому бы не забыть где копал.

   В животе призывно заурчало, желудочный спазм напомнил, что еда здесь людям требуется и лучше покормить.

   Промелькнула мысль, что в землянке можно пролежать две тысячи лет и остаться в живых. Но как суметь пролежать без дела две тысячи лет без дела дельной мысли не пришло.

– Пора осмотреться, – произнес я тихонько вслух.

   Лезть через корень, чтобы увидеть, что там скорее всего такая же трава не захотелось. Прошелся налево, везде одно и то же, мелкая труха на земле и в десятке метров от ствола растет ярко зеленая трава. За полчаса добрался до следующего корня, что даже больше, чем тот, под которым я вырыл землянку.

– Что ж, значит эту местность и буду осваивать, – себе под нос произнес я, не желая привлекать внимание живности в траве.

   Вернулся к своему корню. Солнце стало быстро менять свет, трава из ярко-зеленой стала насыщенно зеленого, глянул на листву дерева, что очень высоко, там все озарилось листва стала ярко красная.

– Видимо первое солнце заходит, – пояснил себе.

   Боль в животе напомнила, что по прежнему хочется есть. Бестолково оглянулся, но кроме как вперед больше идти не куда. Постоянный шорох где-то вдалеке в высокой траве не располагал к изучению мира, но оставаться здесь и ничего не делать это не выход. Вспомнил, что сухие травинки в реальном мире иногда получились твердыми и удобно было ими ковырять в зубах, пока они не размокали от слюны. При умелом использовании даже можно было пробить ими кожу человека.

   Подкрался к границе травы, прислушался, но шорохи и шелест где-то далеко. Ехидная улыбка сама наползла, помнится срывал травинку, зажимал ее между ладоней с натяжением, а затем если дунуть, то раздавался травяной свист. Здесь же обычная травинка для меня как широченное лезвие огромного меча. Первый опыт и глубокий порез, пару капель упало на землю. С ужасом посмотрел, что здоровье отнялось, иммунитета новичка больше нет. Погулять в траве для меня сейчас обозначает лавировать на полигоне смертельных мечей, что колышутся под порывами ветра. Прогулялся вдоль кромки, нашел пучок травы из которых растет твердая сердцевина, помню, что она полая внутри. С акробатической осторожностью забрался в центр травяного пучка и попытался согнуть сердцевину. Проще было бы Эйфелеву башню передвинуть, при том порывы ветра задевая верхушку все же шатали сердцевину.

– Выходит, травинка все же податливая, – высказался я вслух, – это у меня нет силы, потому и не получается.

   В безнадеге постучал крошечными кулачками по сердцевине, но та никак не отреагировала. Озлился на свое детское тело и куснул травинку. Зубы неожиданно легко впились в ствол сердцевины. Приступил