Герои былых времен - Юлия Федотова

– Не может быть! – прошептал принц в ужасе. – Дикая Охота является существу только раз в жизни!

– Теперь не совсем наша жизнь, – рассудил Хельги, поудобнее устраиваясь в канаве вниз лицом. – Значит, все возможно. Пережили один раз, переживем и другой. Главное – не открывайте глаз. И знаете что – дайте-ка мне все ваши куртки, я на голову намотаю, чтоб не оглохнуть. – Он был научен горьким опытом.

Предосторожности оказались напрасными. Охота прошла стороной. Но близко, очень близко. Отчетливо слышны были и ржание обезумевших коней, и воинственные вопли всадников, и бешеный лай своры разъяренных псов.

Поутру Ильза с Эдуардом пошли туда, откуда доносились зловещие звуки, – посмотреть из любопытства. Назад прибежали бледные и взволнованные. На этот раз охотники настигли свою добычу. Семь тел лежало на развороченной поляне среди поломанных ветвей, осыпавшейся хвои и сбитых на землю шишек. Четверо мужчин, одна женщина и один…

– А-а-а – заорал Хельги дурным голосом. Он только что извлек из-под тяжелой коряги тщедушное тельце одной из жертв ночного кошмара, перевернул лицом вверх и вдруг отпрянул. В другом времени сказали бы «будто привидение увидел». Но Хельги относился к нежити вполне равнодушно, потому уместнее использовать фьордингское сравнение «как троллем из-за угла напуганный».

– Ты чего?! – подскочила к нему Меридит. – Что стряслось?!

– Вот! – Хельги дрожащим пальцем указал на свою находку. – Скажи честно, я спятил, да? Ты видишь то же, что и я?

– Н… не знаю! – заикаясь, пробормотала в ответ сестра по оружию. – Лично я в… вижу Бандароха Августуса собственной персоной!

– И здесь от окаянного спасения нет! – объявила подоспевшая на шум сильфида.

Состояние магистра демонологии было плачевным. Целую ночь пролежал он без сознания, оглушенный ударом. Впрочем, если бы не коряга, вовремя свалившаяся ему на голову, он был бы давно уже мертв, как мертвы были пятеро его спутников.

Южане, они ничего не знали о Дикой Охоте. Как подобает истинным воинам, встретили опасность лицом к лицу. И застыли навеки с выражением безумного ужаса в широко распахнутых глазах. Тела их уже успели остыть. В волосах деловито копошились вездесущие муравьи, приоткрытый рот юного эльфа заплел паутинкой маленький пестрый паук. Такова оказалась их участь. Герои, так и не свершившие свой главный подвиг. Мелкая разменная монета в жестоких играх Судьбы.

Деву Эфиселию сначала тоже сочли погибшей. Острый сук глубоко вонзился ей в грудь, она лежала недвижимая и окровавленная. Но в тот момент, когда Энка склонилась над несчастной, позарившись на красивый аполидийский меч, из горла раненой вырвался жалобный стон.

– Живая! – констатировала сильфида без всякой радости, очень уж приглянулось ей чужое оружие. – Аолен, иди сюда.

– Рассказывай, – потребовал Хельги, как только решил, что Августус уже в достаточной мере оклемался. – Откуда ты взялся? Тебе было велено сидеть в Оттоне и поправлять здоровье, а не шастать по Средним векам! Какого демона ты тут делаешь?!

– П… подвиги вершу, – бестолково пролепетал магистр и закатил глаза.

Но демон-убийца был безжалостен:

– Подробнее!

Рассказ контуженого демонолога вышел сбивчивым и невнятным. Слушателям пришлось приложить некоторые усилия, чтобы уловить суть. Заключалась она в следующем. До конца июня Бандарох, как и было предписано, отдыхал в замке родителей Рагнара, и время это мог с полным основанием считать счастливейшим во всей своей жизни. Оно текло размеренно и незаметно, ничто не предвещало перемен. Как вдруг двадцать пятого числа он получил магическое послание с приглашением незамедлительно явиться в Эрринор на заседание Верховной Коллегии. Августус помчался туда как на крыльях, вообразив, что за научные достижения в области демонологии его решили посвятить в действительные члены организации. Каково же было его разочарование, когда выяснилось, что речь пойдет совсем о другом, а именно о спасении Мира. И каково потрясение, когда жребий избрал для путешествия во времени и прочих судьбоносных подвигов не кого-нибудь, а именно его! Маленького, слабого, рожденного для умственных трудов, но уж никак не для героических деяний! В этом месте повествования магистр пустил слезу от жалости к самому себе. Потом был переход через грань времен, путешествие без определенной цели и плана в отвратительной компании грубых солдафонов и надменных эльфов, которым нет дела до чужих страданий…

Собственно, на этом конструктивная часть рассказа заканчивалась и следовали красочные описания невзгод, постигших Августуса в пути.

– Я так понимаю, насчет подвигов этим Избранникам было известно не больше нашего. Тоже наугад шли, – сделал вывод Рагнар. И обратился к Бандароху: – Что же, великие маги не дали вам точных распоряжений? Инструкций каких-нибудь?

– Нет, – покачал головой Бандарох. – Они сказали: «Доверьтесь Судьбе»! Доверились! – Он разразился противным истерическим смехом. Пришлось стукнуть, чтобы успокоился.

Как ни трудился Аолен, раненая дева пришла в себя лишь спустя двое суток. Демон и сильфида успели известись от безделья и нетерпения. Оба совершенно серьезно уговаривали не терять времени даром и бросить больную на произвол судьбы. Выживет – ее счастье, нет – значит нет. Они с ней возиться не обязаны, есть дела поважнее. Три года назад Аолен пришел бы в ужас и негодование от подобного предложения, теперь же просто спокойно отвечал, что Силы Судьбы, наверное, неспроста послали им новых спутников, придется потерпеть.

– Ну пусть ее Рагнар тащит, – решила испытать последний аргумент сильфида.

– Чем мучить, проще сразу добить, – возразил эльф. – Ей нужен покой.

– Интересно, кто она такая, – гадал рыцарь, вглядываясь в бескровное лицо незнакомки. – Вроде бы человек, а вроде бы и нет.

– Амазонка это, – откликнулась Энка мрачно. – Знаю я таких. Мы с ними однажды воевали, когда я еще стрелком правого борта служила. На мель сели, а эти стервы налетели всей сворой. Ограбить хотели, что ли… Хотя что с боевого корабля возьмешь? Еле продержались мы до прилива. Ногу мне еще прострелило. Вот! – Она задрала штанину, продемонстрировав желающим безобразный белый рубец.

– Силы Стихий! Какая небрежность! Кто же так закрывает раны?! – возмутился Аолен.

Девица усмехнулась:

– Дядька Гарсий, наш судовой лекарь. Как умел, так и залечил. На эттелийском флоте эльфы, знаешь ли, не служат, выбирать не приходится. Кто есть, тому и спасибо. – И напомнила злорадно: – Ты сам однажды у Хельги в ране кусок ножа забыл!

– И на старуху бывает проруха! Твое любимое изречение! – парировал эльф.

Амазонка оказалась дамой с норовом. Трагическая и напрасная гибель спутников ее не особенно огорчила. Зато известие о том, что на пути в Средневековье их, законных Избранников Судьбы, опередила шайка самозванцев-наемников, вознамерившихся украсть не им предназначенные подвиги, вызвало у девы благородное возмущение, которое она не сочла нужным скрывать.