Другая сторона Москвы. Столица в тайнах, мифах и загадках. Черный путеводитель от центра до спальных районов - Матвей Гречко

В Басманной слободе селились иноземные офицеры, а на Бауманской улице даже сохранилось здание казарм XVIII века (№ 61), позже отданное под почту. После перевода столицы на Неву иностранные офицеры покинули слободу, продав свои дома купцам. Те постепенно богатели, и теперь вся улица застроена красивейшими особняками XVII и XIX веков. Есть среди них очень богатые (например, № 13, 16, 22, 23) и скромные деревянные (№ 19) — последний, кстати, подлинный домик XIX века, продержавшийся уже больше двухсот пятидесяти лет. Некоторые дома на Новой Басманной приписывают архитектору Матвею Казакову — № 9/2–4; и дом № 12, принадлежавший Плещеевым. Но это спорно. В доме № 29 располагалась полицейская часть. А на усадьбу купца Стахеева (№ 14) все обычно обращают внимание не только из-за строгой элегантности самого дома, но и из-за чудной статуи-светильника во дворе.

Много домов здесь принадлежало Демидовым (о них напоминает название — Большой Демидовский переулок). Дом № 26 на Новой Басманной (нынешняя Басманная больница) принадлежал сначала им, а потом был продан князьям Голицыным.

Поселились тут и купцы Мальцевы, которых можно назвать королями русского хрусталя. На Новой Басманной им принадлежали дома № 28 и 31, первый украшен оригинальными уродливыми масками.

Первый мальцевский завод был основан в конце царствования Петра близ Можайска. В конце сороковых годов XVIII века правительство забеспокоилось об экологии: стекольное производство требовало массы топлива и леса вокруг безжалостно вырубались. Тогда Мальцевым пришлось перенести производство в Орловскую губернию. Но и с можайским заводом они схитрили: не остановили его сразу, а стали возить топливо из-под Орла (эта лазейка в законе была), оттянув таким образом закрытие завода почти на десять лет.

В 1755 году Мальцевы основали свой третий по счёту завод, самый известный — в селе Микулино на реке Гусь Владимирской губернии. Ныне там город Гусь-Хрустальный.

Район Басманных улиц благоустраивался, и вот уже и знатные люди не чурались приобретать здесь недвижимость: ведь земля была намного дешевле. Князь А. Б. Куракин поступил очень умно, для начала она выстроил в память о покойном отце в непрестижном районе богадельню для увечных воинов (дома № 4–6 сразу за МПС), а уж затем — обширный дворец, архитектором которого, вероятно, был Родион Казаков (брат Матвея Казакова). Богадельня, выстроенная в 1742 году, дошла до нас изрядно перестроенной, храм при ней разрушили. Она считается первым в России частным благотворительным заведением.

Князь Александр Борисович Куракин — щёголь и дамский угодник — был безмерно богат, его прозвали «бриллиантовым», потому что он появлялся на балах в костюме, усыпанном алмазными украшениями. На его камзоле, а также на нижнем белье все пуговицы были брильянтовые, одеяние дополняли ордена: звёзды — Андреевская и Чёрного Орла, кресты — Александровский и Мальтийский на шее, Анненский в петлице, из крупных солитеров. Кроме этого он обыкновенно надевал сверх кафтана голубую ленту с бриллиантовым крестом, а на правое плечо — эполет, бриллиантовый или жемчужный. Даже пряжки на туфлях и на шляпе князь носил алмазные. Ходил анекдот, что однажды, играя в карты у императрицы, Куракин открыл табакерку и заметил, что перстень на его пальце совсем к ней не подходит, а сама табакерка не соответствует всему костюму. Волнение его было настолько сильно, что он с крупными картами проиграл игру.

Однако не следует считать князя глупым фанфароном: несмотря на своё чрезмерное щегольство, он был умным политиком и очень мужественным человеком, участвовал в заключении Тильзитского мира, был послом в Париже при дворе Наполеона. Там произошёл трагический случай, на балу во дворце по случаю бракосочетания Наполеона I с эрцгерцогиней Марией-Луизой вспыхнул пожар. Тогда погибло около 20 человек. Куракин оставался до последнего в огромной, объятой пламенем зале, выводя особ прекрасного пола, — дамы в пышных юбках поневоле могли выйти только гуськом. Не столь галантные кавалеры в страхе за собственные жизни сбили князя с ног и даже прошлись по нему. Вытащить бесчувственное тело князя было крайне трудно: украшения на его мундире раскалились так сильно, что обжигали тех, кто пытался оказать ему помощь. Другие под видом оказания помощи сдирали с мундира брильянты — всего уворовав на сумму около 70 тысяч франков. Куракин сильно обгорел, у него совсем не осталось волос, было изуродовано лицо, ноги и руки были раздуты и покрыты ранами, на одной руке кожа слезла как перчатка. От последствий ожогов князь так и не оправился до конца жизни и был вынужден уйти в отставку.

После кончины Куракина дворец, слишком дорогой для содержания, наследники сдавали в наём — для проведения балов. Затем его продали казне и перестроили под Землемерное училище, позднее ставшее Межевым институтом, первым директором института был будущий писатель-славянофил Аксаков, автор «Аленького цветочка». Теперь это Университет инженерной экологии.

Вслед за Куракиным в слободу въехали Головины, Голицыны, Трубецкие, одно время в приходе церкви Николы в Покровском жил А. В. Суворов. Дом № 27 принадлежал графу Николаю Семёновичу Мордвинову, академику, государственному деятелю, известному англоману и масону, кавалеру ордена Андрея Первозванного. Он был в числе тех, кого декабристы в случае победы предполагали ввести в состав нового правительства, и, единственный из членов Верховного уголовного суда, Мордвинов отказался подписать им смертный приговор. В этом его доме долгое время квартировал историк Карамзин и здесь писал некоторые главы знаменитой «Истории государства Российского».

Почти параллельно Новой Басманной проходит Новорязанская улица, выйти на неё можно, пройдя через короткий 1-й Басманный переулок. На Новорязанской — образцы промышленной архитектуры начала XX столетия. № 12 — дом правления Московско-Рязанской железной дороги, № 23 — комплекс зданий Рязанского трамвайного парка (1910–1911 гг), № 27 — более поздний гараж для грузовых машин, памятник русского авангарда, выстроенный по проекту Константина Мельникова и Владимира Шухова во второй половине 1920-х годов. В нём впервые было предложено ставить машины не строго перпендикулярно стене, а чуть наискось — парковаться водителям стало намного легче.

На чётной стороне Новой Басманной улицы арка отмечает вход в сад Баумана, созданный в 1920-м на месте сразу нескольких усадебных садов. Через него можно пройти на улицу Старая Басманная. Недалеко от сада — уцелевшие строения владения № 20: главный дом, дом с антресолями, корпуса служб, декоративный грот. В этой усадьбе жил философ П. Я. Чаадаев, объявленный сумасшедшим. Его посещали А. С. Пушкин, Н. В. Гоголь, А. И. Герцен, И. С. Тургенев и др. В этом доме он и умер, отпевали Чаадаева в Петропавловском храме. В предвоенные годы здесь была устроена Промышленная академия, где учились, в частности, жена Сталина Надежда Аллилуева и Никита Сергеевич Хрущёв.

На Старой Басманной тоже много примечательностей: строения № 15 — уже упоминавшаяся усадьба Голицыных, где под оболочкой XVIII столетия скрывается дворец XVI века. На углу Токмакова переулка стоял дом тётки Пушкина — Анны Львовны, но его снесли в 1930-е годы. Совсем рядом, тоже на углу Токмакова переулка, — дом № 30, где жил и работал художник Фёдор Степанович Рокотов. Дом № 23 принадлежал декабристу Муравьёву-Апостолу. № 11 — дом правления Московско-Курской и Нижегородско-Муромской железных дорог, выстроенный в самом конце XIX века; № 15 к. 1, — доходный дом в стиле модерн, принадлежал персидскому подданному; № 20 к. 1, — дом кооператива «Бауманский строитель», начало 1930-х гг. Ранее на этом месте стояла табачно-гильзовая фабрика Бостанжогло — деда по матери городского головы Николая Алексеева. Во дворах между Старой Басманной, 20, и Гороховским переулком сохранилась деревянная старомосковская застройка. Самым крупным строением на Старой Басманной является пышный храм Никиты Мученика елизаветинских времён (архитектор Д. В. Ухтомский).