Клептоманка. Звезда пленительного несчастья - Станислава Бер

столом сидела пьяная компания. Лизе показалось, что они все похожи на сборище свиней – сытых, откормленных хряков. Один ковырялся в зубах погнутым краем вилки, причмокивая, второй плотоядно осматривал Лизину фигуру, сглатывая накопившуюся слюну, третий просто косился, разливая водку в булькающие рюмки.

– А я слы-ы-ышу звонок. "Тихо!" – говорю ребятам. – "Лизка при-и-ишла. Ща её напугаем".

Брат залился гадким смехом. Золотые кудри висели паклей, на щеках красовалась трёхдневная щетина, майка-алкоголичка с пятнами от кетчупа и чего-то жирного обтягивала накачанный торс. Да уж, и это Лев Амурский, кинозвезда, герой-любовник, мечта девичьих грёз. А куда подевался её братишка, который после похорон родителей жался к ней, как потерянный щенок?! Где мальчик, которого она убаюкивала, когда он просыпался ночью от кошмаров? Когда она его упустила? Оберегала его от жизненных невзгод, жалела – и так ему досталось, а он этого не оценил. Считал, что так оно и положено.

Лёня отсмеялся и серьёзно на неё посмотрел.

– А ты пожрать чё-ни-и-ить принесла?

– Нет, – ответила Лиза и прошла на кухню.

– Так сгоняй! Я денег дам, – крикнул ей вдогонку брат.

Компания хряков загоготала.

– Я серьёзно. Лиз, сходи в магазин, а? Не пойду же я в таком виде, – сказал актёр уже на кухне, оттягивая грязную майку.

– Тебе не нужно в магазин. Хватит пить. Тебе нужно выгнать этих, – сказала Лиза, указывая в сторону гостиной, – и лечь спать. Братик, миленький, приди в себя! Куда ты катишься?

– А куда мы спрятались? – игриво спросил толстый кучерявый хряк с плотоядной улыбкой, заходя на кухню.

Он подошёл к женщине и начал её лапать. Лиза пыталась отлепить жадные руки с ягодиц. Она смотрела на брата и не могла поверить своим глазам. Лёня даже не шелохнулся, не защитил её, хуже того – ехидно лыбился.

– Знаешь что? Не учи меня жить, сеструха. Учёные уже. Жизнь научила: не делай добра, не получишь зла. Я, может, тоже, как батя с мамкой, завтра подохну, так хоть дай мне оторваться по нормальному. Напоследок.

– Что ты такое говоришь?! Лёня, опомнись! – взывала к его совести Лиза.

– Жирдяй, я тебе денег должен. Карточный долг – это святое дело. Бери её в счёт долга, – сказал Лёня и вышел из кухни.

Лиза собрала все силы, оттолкнула хряка и выбежала из квартиры.

Регина отпустила руку сестры актёра, воспоминание женщины задрожало и исчезло. Она опять очутилась в гостиной рядом с Архиповым и Берёзкиным, с удивлением наблюдавшими за ней. Догадываются о её способностях? Сцена, которую она "увидела", была гадкая, однако она наводила на некоторые мысли. Лиза Амурская была оскорблена и обижена. Возможно, она не так невинна, как кажется на первый взгляд.

– Вот, глянь, может, пригодится, – сказал старший оперуполномоченный, протягивая следователю рыжий блокнот с кокетливой девчачьей застёжкой.

– Лиза, Вы не знаете, чьё это? – спросил Архипов, листая книжицу.

Амурская подошла к нему, взяла блокнот, повертела в руках.

– Понятия не имею, – ответила она, пожимая плечами. – Наверно, одна из девиц оставила.

– Спасибо Вам. Будем держать Вас в курсе. Вы никуда не собираетесь уезжать? Ваша помощь нам ещё понадобится.

– Да куда я поеду? У меня никого не осталось, – грустно ответила Лиза, собирая разбросанные по квартире вещи.

Архипов кивнул команде, что пора уходить. Осмотр квартиры погибшего закончился.

– Знаешь, что я увидела, когда общалась с Лизой?

– И что же?

– Лев Амурский – картёжник. И должен был некоему Жирдяю кругленькую сумму денег.

– А карточный долг – это святое дело. За него и убить могли, если он во время не расплатился, – загорелся следователь.

Архипов достал мобильный, набрал коллегу.

– Алло, Берёзкин. Нет, ничего не забыли в квартире. Ты мне вот что. Найди-ка ты мне Жирдяя. Не знаю, кто это. Похоже, что уголовник. Пробей по всем базам и каналам по кличке. Сделаешь? Спасибо, дружище.

Жирдяй. Шулер на пенсии

– Как же быстро летят годы. Как стерхи над якутской зоной.

Жирдяй выпил залпом водку в толстой рюмке и подцепил вилкой кусок красной рыбы. Подержал на языке, посмаковал. На Колыме красной рыбы не водилось, а вот нежного омуля или жирного чира на выигранные в карты бабки можно было втихаря выменять у охраны. Жирдяй подцепил ещё кусок морского деликатеса. Прикрыл глаза, наслаждаясь вкусом. Омулем приходилось делиться с авторитетом и братвой, но часть перепадала и ему. На якутской рыбе только фигуру и удалось сохранить. Почти. Двадцать килограмм всего скинул. Но если бы хавал одну баланду, скелетом бы вернулся из лагеря. А сейчас, смотрите, какой красавец – плечи вразлёт, живот плотный, подбородок двойной. Картинка!

– Родной, водки мне принеси ещё, – махнул Жирдяй официанту.

Эх, а как всё хорошо начиналось. В карты Жирдяя научил играть сосед по коммуналке. Затягиваясь дымной папиросой, он рассказал мальчику про основные карточные приёмы, спросил, есть ли бабло, и игра началась.

– Молодец, пацан. Сечёшь тему, – похвалил сосед, когда Жирдяй взял весь банк в первой же партии, почёсывая бритый затылок рукой с неровными буквами ТОЛЯ на каждой фаланге кисти.

Дядя Толя научил его не только честным правилам, но и показал запрещённые манипуляции с колодой. Жирдяй смотрел на пасы пальцев с наколкой как на волшебство и быстро освоил хитрую науку шулерства. Сначала он обыгрывал мальчишек в школе на перемене, потом взрослых парней в парке. Иногда его мухлёж раскрывался, и жирные бока юного шулера поколачивали тяжёлые кулаки взрослых парней.

Школьная математика давалась Жирдяю легко, и поступить в столичный ВУЗ ему труда не составило. Там Жирдяй развернулся во всю мощь своего картёжного таланта. Размялся на однокурсниках, обыграл ребят в общежитии. Ну, что взять с бедных студентов? Мелочь на карманные расходы, да и только. По-крупному он мотался на юга Советского тогда ещё Союза. Море-бирюза, жёлтый обжигающий песок, расслабленные пары, обгоревшие на южном солнце мужики при бабках – чем не пристань для начинающего шулера?

– Ребята, вы откуда? – спрашивал Разводила, приподнимая газетную панамку. – Здрасьте.

Он светился такой солнечной, ослепительной улыбкой, что его трудно было заподозрить в злодеянии – сама доброта и коммуникабельность. Вёл он себя, как рыба в воде – везде свой парень. Внешне Разводила походил на Александра Маслякова. Казалось, что сейчас он произнесёт "Мы начинаем КВН", и начнётся игра.

– С Сургута, – улыбались в ответ жилистые белокожие парни в ярких плавках.

Явно первый день отпуска – загара нет, а капусты, полные чемоданы. Трудяги, стахановцы.

– Опа! А мы из Тюмени, – зачем-то врал Разводила. – Может партеечку в карты сообразим? Скучно.