Кодекс Охотника. Книга VII - Олег Сапфир

– Хе-хе… – внезапно загыгыкал Волк.

– Ты чего лыбишься?

– Гриша не в одиночку ушел.

– В смысле, я что-то упустил?

– Так он же Истребителей себе в помощники взял. В смысле, Истребительниц!

– О чём это ты? – всё ещё недоумевал я.

Тут уже удивился Волк.

– Ну, он же при мне тебе докладывал, что для рейдов нужны Истребители с Дарами поддержки. У нас, – он широко провёл рукой, – только боевики. А ты разрешил ему действовать по своему усмотрению.

– Я так и сказал? – задумчиво почесал я голову. – Бухой, что ли, был?

– Да нет, трезвый. Бежал ты куда-то, торопился, думы свои, как всегда, думал.

– Наверное… и кого он взял?

Тут суровые спецназеры заулыбались, причем, все как один. Москаленко дал затрещину своему молодому заму.

– А ты чё лыбишься, ты вообще женат!

– Да я же только посмотреть, – обиделся его подчинённый.

– Так, ребята, задолбали! Вы о чём?

– Дык, два Щитовика, Лекарь и ещё один Менталист. Металисточка… Такая себе, сисястая! Гхм… – мечтательно прищурился Потапов, но тут же вернулся в реальность. – В общем, все, как одна, девушки… молодые девушки!

– Вот Гриша, вот сукин сын! – воскликнул я.

Я вспомнил, что у него было два хобби – алкоголь и женщины. Причем, женщины были после алкоголя. Как только я его «закодировал», Гриша некоторое время грустил, и теперь второе его хобби стало единственным. И тут уже он дал стране угля. Мог бы и сам догадаться. Ладно, гляну кто там… и что там.

Я повысил голос.

– А вам всё равно в рейд придется идти. У Гриши на планшете есть прикидки, откуда можно вынести много всего вкусного и нужного. И это не обсуждается, – увидел я, что Волк открыл рот, чтобы возразить. – Не хочешь продавать ништяки, иди и зарабатывай деньги. Всё, разбирайтесь здесь дальше без меня, – хлопнул я его по плечу, а затем развернулся к дому.

* * *

Я достал телефон и набрал Астахова. Приятный девичий голос сказал мне, что «абонент – не абонент». Я хмыкнул, и достал планшет. Ну да. Гриша утром еще сообщил мне, что идет в рейд. А вот и Разлом, в котором он находится уже два часа.

Я набрал другой номер.

– Петрович, как дела? Всё в порядке, ничего не взорвалось?

– Да всё отлично. Заглушил я эту адскую машинку, как и просили, вашбродие!

Петрович находился рядом с генератором щита.

– А ты кого с Астаховым послал?

– Так Ваську, племяша моего.

– А телефон Васьки дашь?

– А что случилось? – насторожился Петрович.

– Да ничего. Так, для информации.

– Ага, хорошо, сейчас скину.

Блынькнуло сообщение, и я почти уже набрал номер, а потом задумался. Григорий взрослый мужчина, Разлом пятого ранга. Я пробежался по именам. Четыре женских имени – молодые Истребители. Тут мне в голову пришла дурная мысль, что подкинул мне Волк – или всё-таки Истребительницы? Две шестого класса, а две ещё вчерашние курсанты, без класса.

Кажется, Григорий не зевал, и получил новый, с пылу с жару. А ещё рядом, возле их имен, не было титулов. Похоже, Одарённые – простолюдинки. Ладно, хоть тут не накосячил. Не хватало мне еще каких-нибудь истеричных баронесс, или кого повыше. А хотя, без моего согласия, вряд ли бы он взял кого-нибудь из благородных. Тут я вспомнил, как мы с ним это раньше обсуждали.

Так, ладно, надо бы и самому в Разлом сходить – задумчиво подумал я, как вдруг, на мою голову упала большая синяя белка.

И сразу, после этого, большая красная молния сбила меня с ног. Я уселся на задницу, а сбоку два раза раздалось – «плюх-плюх». Я поднял голову. Гидрометцентр оказался неправ. Сегодня у нас осадки из синих белок. И счастливая Кара, которая уничтожала их одну за другой. На Карамельке сверху сидел Шнырька, и радостно визжал.

– Белки ш-ш-ш-шуки! Мощ-щ-щи их!!!

Я на секунду задумался. Похоже, в моём Разломе – «локальном рае» для Карамельки – случилось переполнение, и эти тварюшки полезли наружу. Хотя, кажется, белкопад уже закончился. Кара подошла ко мне, и потерлась об ногу, умиленно заглядывая в глаза.

– Ма-а-ала боли! – прокомментировал Шнырька. – Белки долш-ш-шны ш-ш-ш-штрадать!

– Хрена се…какой ты кровожадный, – сказал я, и посмотрел наверх. – Тут такие дела… Я могу подогнать «Буревестник», и отвезти вас наверх. Вы их там всех сразу замочите, и всё… Белок никогда больше не будет.

Шнырька заткнулся, а Кара задумалась.

– Нет, я могу, правда! Устроим геноцид этим тварюшкам. Не зря же они синего цвета. А может, они заразные?

Кара фыркнула и отрицательно покачала головой.

– Так что, не подходит? – уточнил я. – Оставим их в покое для периодической забавы?

Карамелька страдала прямо на моих глазах. Она ненавидела белок, и хотела их всех уничтожить. Но она была девочкой умной, и понимала, что тогда её веселье быстро закончится. Она вздохнула, и молча побрела назад. Шнырька продолжал сидеть у неё на шее. Он повернулся и махнул рукой.

– Пуш-ш-шть ш-ш-шивут! Пока ш-ш-што!

И попытался изобразить демонический смех. Правда, в его исполнении это было больше похоже на звук спускаемой шины.

Тут в меня сзади врезался мохнатый шар. Это Затупок, как всегда, затупил и опоздал на место боя. Бегая от одного трупа белки к другому, он расстроился, обоссал один из них, и помчался за своими новыми товарищами, надеясь, что возможно опять попадется что-нибудь интересное.

Я уж было озаботился, где Цербер, но потом вспомнил, что малыш растет потихоньку, и всё время спит. Эти три головы, управляемые одним разумом, были у него достаточно сложными. И он реально сейчас был, как большой ребенок – много ел и спал. Ну что ж, пусть отсыпается. Хоть кто-то сегодня меня не достанет своими выкрутасами.

БАМ! БАМ! БАМ!

Я повернул голову. Это голем-дегенерат стучался спиной о пуле-маго-непробиваемое стекло, которыми были закрыты у нас подвальные приямки.

– Хрен ты угадал, тупица каменная! – довольно улыбнулся я.

БАМ! ДЗЫНЬ!

Со звоном разлетелось стекло, и голем провалился внутрь в подвал.

– Твою ж мать! – протянул я расстроенно, и услышал сверху звонкий смех.

Анна стояла на открытом балконе с чашечкой кофе.

– Анюта, солнышко! А Смородин давал гарантию на свою работу?

– Давал, – весело сказала Анна. – Но потом посмотрел на твоих… гхм… милых питомцев, и решил ее быстренько отозвать. Ну, в смысле дать её только за деньги.

– Ах, он и жадная жопа! – вознегодовал я. – И что, мы повелись?