Пересекая границы - Оксана Панкеева

Я даже не помню точно, что он мне говорил, настолько я одурел от страха. Я его даже не слушал, а только представлял, что со мной сейчас будет. Особенно почему-то я боялся той хлеборезки, уж не знаю почему. Но советник решил, что теперь я как бы ценный кадр, и калечить меня не стоит. Он сунул мне пару раз по морде от души и поволок на второй этаж. Вернее, приказал, а поволокли два стражника.

В камере меня ожидали мои старые знакомые — палач, который так хотел, чтобы меня ему отдали, и парень с татуировкой. По татуировке я его и узнал, потому что лица у него уже не было вообще…

«Ну что, маэстро? — обратился к нему советник. — Не передумал? Еще можно».

Он промолчал. Тогда советник обернулся к палачу и, указав на заключенного, сказал:

«Он твой. На сутки. Если выживет, отведешь в бокс номер тринадцать. Этого — он указал на меня — не трогать, пусть смотрит. Может, потом, если не договоримся, я тебе его тоже отдам». Тонкий намек такой сделал. И вышел. Стражники быстренько пристегнули мне какие-то цепи на руки и на шею, чтоб никуда не делся, и тоже выскочили за дверь.

Ты никогда не видела маньяка-садиста в действии? Я до того тоже. Как он там вообще среди людей вращался, его самого надо в цепях держать, полный психопат и извращенец… То ли его советник держал за то, что он палач хороший? И заключенными прикармливал, чтоб на людей не кидался? Не знаю. И знать не хочу.

Как я оттуда выбрался? Понимаю, тебе не хочется слушать про маньяка-садиста. Я и не собираюсь рассказывать в подробностях. А как это все получилось…

Ты, конечно, никогда не слышала про «синдром берсерка». Это было через сто лет после тебя. Придется тебе рассказать, иначе не объяснить, как я оттуда выбрался. Это было где-то в середине двадцать первого. Тогда была повальная мода изобретать идеальных солдат. Один малахольный генетик придумал какой-то способ улучшить человеческую природу путем направленной мутации, и испытал это для начала на собственных детях. Милый такой дяденька был, слов нет. Результаты он не успел обработать — что-то у него в лаборатории так шарахнуло, что не осталось ни лаборатории, ни бумаг, ни его. То ли конкуренты постарались, то ли сам чего-то недоглядел. А осталось у него то ли семь, то ли восемь сыновей, результатов, так сказать, его опытов, которые расползлись по свету, наплодили детей, и оказалось, что мутированный ген передается по наследству. Что из себя представляет? В общем, нормальный человек, но с некоторыми модификациями. Повышенная устойчивость к любым воздействиям, ускоренная реакция, крепче кости, все такое. Но главное не это. Собственно сам синдром состоял в том, что в нужный момент происходила некая трансформация, и человек превращался в этакого супермена — становился нечеловечески сильным, ловким и метким. А еще ненормально агрессивным. Это чем-то связано с выбросом адреналина и генетической памятью… Не знаю, я не медик. В первом поколении эта трансформация происходила управляемо. Во втором — только в состоянии стресса. Дальше — еще реже… Помнишь, кстати, я тебе говорил о своем прозвище? Один из детей чокнутого генетика потом стал писателем и написал несколько автобиографических вещей о себе и братьях. Вот его и звали Жак Ренар. Его главный герой тоже этакий обаятельный парнишка вроде меня, потому меня так прозвали. А еще, по непроверенным данным, он мой дальний предок. Хотя, собственно, данные уже можно считать проверенными. У меня обнаружился «синдром берсерка».

Не знаю, где он был раньше. Со мной неоднократно случались такие неприятности, что любой другой давно бы трансформировался. Одного того, что произошло в Кастель Милагро, хватило бы. А у меня не получалось. Может, мне так мешал страх? Так не должен бы, по идее, от страха люди обычно и трансформировались… Не знаю. И как это получилось, не имею понятия. Я стоял в своих цепях, прижимался к стенке, отворачивался, чтобы не смотреть, как этот садист трахает свою жертву, и вдруг почувствовал, как во мне закипает злость. Черт знает, откуда она взялась, я никогда не умел злиться по-настоящему… Они сплелись, злость и страх, и со мной что-то произошло. Я почувствовал в себе силу разорвать свою цепь и вырваться. А еще я почувствовал желание убивать. Это было не умопомрачение, я полностью сознавал, что делаю, и прекрасно все помню, это было что-то… я как бы стал другим.

Можешь не поверить, но палача я разорвал пополам голыми руками, хотя мог бы одним движением просто свернуть ему шею. Не знаю, откуда во мне взялась такая жажда крови. А потом я подхватил под мышку своего изувеченного приятеля, взял из набора пыточных инструментов что-то покрупнее и вышел в коридор. Никто так и не понял, кто я такой и куда я иду, и не попытался меня остановить. Думали, так и надо. Тем более, идти-то было всего метров двадцать. Стражники на этаже и «мяу» сказать не успели, я вышел на свой этаж и бросился в свою мастерскую за шнуром, а затем в центр управления. Я еще успел привалить дверь сейфом и кое-какой мебелью, и на этом мои подвиги закончились. Разумеется, став самим собой, первое, что я сделал — это моментально проблевался, не отходя от двери и стараясь хотя бы не упасть в обморок, иначе все пропало. А потом бросился к компу… Я тебе не буду объяснять, как ломают бетонку и как программируют т-кабину, ты все равно не поймешь… Т-кабина? Ну, ты видела как это делают маги? Телепортируются? Ну вот, то же самое, только без магии. Да, любой. И ты тоже, если научишься программировать… Больше всего меня удивило, что из этой кабины были выходы только в этот мир. Это был полный абсурд. Если здесь есть т-кабины, значит они из нашего мира, и хоть одна должна выходить туда. А фигушки. Я попробовал набрать хоть один знакомый код, и мне выдало: «доступ закрыт». За дверью уже стоял шум и грохот, дверь собирались ломать, и искать доступ через сокет было некогда. Я плюнул, включил карту доступных точек и кинулся к своему новому приятелю, который сидел на полу и смотрел на меня так, словно у меня рога выросли.

«Пошли!» — сказал я и стал его поднимать.

«Куда?» — прохрипел он.

«Сюда, — я затащил его в кабину и ткнул носом в карту. — Ты же местный, ты географию знаешь? Куда нам отсюда податься, чтобы нас не достали? Где нам помогут?»

Он показал одну из точек и сказал: «Зеленые горы… Иди туда. Там повстанцы. Помогут. А меня добей. Пожалуйста».

Начни я ему объяснять, что я не могу, как думаешь, поверил бы? Я не стал ничего объяснять, впихнул его в кабину и набрал код. Потом вернулся в комнату и прямо с клавы кинул в систему один классический древнейший безотказный вирус. Потом выдрал с потрохами переходную плату и сунул за пазуху. Мы успели смыться в последний момент, когда дверь уже выбили и сейф с грохотом падал на пол.

Выход из кабины оказался в какой-то пещере, что меня больше всего испугало, без выхода. А так, без выхода, и без входа, просто маленькая пещерка и в ней кабина, а как из нее выходят на белый свет — совершенно непонятно. Я попробовал выяснить это у своего потерпевшего спутника, но он мне больше ничего вразумительного не сказал. Он вообще больше ничего не сказал, по-моему, парень окончательно свихнулся, и я его вполне понимаю. Я и сам бы вполне мог точно так же, на мой взгляд, он и так слишком долго продержался. Я потыкался по углам, поискал выход, не нашел, естественно… Потом попытался еще разок пробиться в родной мир, и это у меня опять не получилось. Даже со штекером не получилось, и кончились мои попытки тем, что в контролке благополучно полетели все мульки, так что я потерял вообще какую бы то ни было возможность выбраться из этой закупоренной со всех сторон пещерки. Два дня я там просидел без еды и без воды в обществе тихо помешанного мистралийца, который то валялся без сознания, то нес какой-то бред, то в минуты просветления просил, чтобы я его добил. Как я сам там не помешался, до сих пор не понимаю. А на третий день случилось чудо. Стена пещеры открылась, и туда вошел человек. Сначала я подумал, что это я, наконец, подвинулся мозгами и присоединился к своему приятелю, но оказалось, что я просто не нашел, где эта долбаная стенка отодвигается. Должен сказать, дяденька, когда нас увидел, охренел так, что с ним чуть плохо не сделалось, но когда разглядел, кто тут у нас на полу валяется, резко возрадовался, подхватил его на руки, как родного, и поволок нас с собой. Как потом оказалось, он этого бедолагу долго и безуспешно искал… нет, я не знаю, что с ним теперь и где он сейчас, и выжил ли он вообще… Даже если выжил, больше о нем никто не слышал. Может, он до сих пор где-то в дурдоме сидит, или где там у них психов держат. А может, потом оклемался, просто на люди не показывается. Ты же, наверное, слышала о нем достаточно, какой он был до того — и красавец, и золотой голос Мистралии, и бабы от него падали, и вообще первый парень на деревне, а тут его так изувечили, что глянуть страшно… Да еще, что такое для музыканта остаться без руки! Он мне до сих пор иногда снится. Сколько мне король ни пытался разумно и логично разъяснить, что я все равно ничего не мог изменить и что если уж господин советник решил отрезать кому-то руку, то он бы это и без меня провернул, никакие здравые рассуждения не помогают. Наверное, у меня тоже мозги набекрень съехали. Комплекс вины, или как там это называется… Наверное, из-за этого я его и потащил с собой. Подсознательно желая хоть что-то для него сделать. Ведь в состоянии трансформации люди с синдромом берсерка так обычно не действуют, в смысле, не спасают всяких посторонних потерпевших… а меня почему-то угораздило…