Мстислав Удалой. За правое дело - Станислав Чернявский

Новгородцы поднялись с оружием в руках, схватили Святослава – юного сына Всеволода Большое Гнездо – и арестовали, поместив мальчика на подворье архиепископа Новгородского Митрофана. «Посадиша въ владыцьни дворе и съ мужи его, донеле будеть управа с отцем». Стало быть, архиепископ Митрофан по факту поддержал восстание, хотя формально хранил нейтралитет. То есть в едином порыве поднялся весь Новгород. Думается, даже от позиции самого Твердислава ничего уже не зависело. Если бы он поплыл против течения, то был бы сметен. Отметим, что сделанные выводы противоречат концепции В.Л. Янина, изложенной им в монографии 1962 года (см. Новгородские посадники. С. 119). По мнению историка, за Мстислава выступил клан Дмитра Мирошкинича. Но вся логика событий противоречит этому.

* * *

Всеволод, занятый делами Рязанщины, некоторое время молчал. Мстислав счел это молчание угрожающим, собрал войска и выдвинул на границу Владимиро-Суздальской земли.

Некоторые подробности сообщает Татищев (История Российская. Т. 2. С. 478–479). Но они спорны.

Суздальские полки под началом сыновей Большого Гнезда – Константина Мудрого, Юрия, Ярослава Всеволодовичей – двинулись к Торжку. Удатный совершил обход и явился в Вышний Волочек, нацелившись на Тверь. После этого Мстислав, по Татищеву… вдруг запросил мира, а Святослава «со всем его имением» и причитающейся данью, которую выплачивал Новгород Суздалю, отправил на родину. Юрий и Ярослав, говорит Татищев, выступали против мира и хотели «новгородцев за их клятвопреступление совершенно наказать и смирить». Половина Новгорода стоит за Всеволода, горячились они.

Однако мудрый Константин «не был к войне и кровопролитию склонен», а также не верил «счастию». Этот князь сказал:

– Новгородцы от страха мира просят, а когда увидят, что мы от них требуем больше, чем можно, то все совокупно, вооружась, себя оборонять.

В общем, советовал не доводить соседей до отчаяния.

Это версия суздальских летописцев, и кое-что в ней верно. Например, мы можем понять настроения князей – кто был мягче, кто жестче, кто за войну, кто против. Но дальнейшие сведения фантастичны. Условием мира был якобы уход Мстислава в Торопец, после чего новгородским князем сделался один из сыновей Большого Гнезда, Владимир. Однако новгородские летописцы такого князя не знают, упоминаний о нем нет. Видимо, Татищев перепутал его с братом Мстислава – Владимиром, который правил во Пскове. Об этом свидетельствует сообщение историка, касающееся литвы. Так вот в том же году литовские отряды напали на Новгородчину, но были отбиты Владимиром. Новгородские летописи ничего об этом не ведают. А псковские? И I, и II Псковские летописи содержат очень скудные сведения об этой эпохе. Но всё же в I Псковской читаем под 6721 годом от сотворения мира: «Изгнаша отъ себя Псковичи Князя Литовского Владимира Торопецкого. И Литва пришедше… и пожегше Плесковъ, и отъидоша, поплѣнивъ». Перед нами 1213 год от Рождества Христова, но мы говорили, как ошибаются и расходятся летописцы из разных регионов в датировке событий. Ошибка в один-два года вполне реальна.

Псковский летописец дает хоть какую-то информацию. Во всяком случае, мы можем выстроить гипотезы. Перед нами либо нападение подлинной литвы, либо – конфликт Владимира Псковского, брата Мстислава Удатного, с частью общины. Мстислав делает своего ближайшего родича князем Псковщины, но часть псковичей хранит верность суздальцам. Владимира прогоняют в Торопец. Он набирает там дружину галиндов (это и есть летописная «литва»), нападает на город и восстанавливает в нем свою власть. Вот эти события в крайне неузнаваемом виде и запечатлены у Татищева. Владимир превратился в суздальского князя и врага литвы, а события перевернуты с ног на голову.

Правда, впоследствии историк помещает эти факты уже как бы на своем месте, в 1213 году (История Российская. Т. 2. С. 484). Псковичи изгоняют князя Владимира, представителя смоленского клана, уже за сотрудничество с ливонцами, но… Далее Татищев опять путается. В его тексте на Псковщину сразу после этого почему-то нападает литва, хотя она относилась к немцам враждебно и заступаться за Владимира не стала бы, коль скоро он с этими немцами сговорился. Нет, всё-таки вышеизложенная трактовка событий больше похожа на правду. А у Татищева «задвоение биографий» – не единственное. Нечто похожее он проделал с псковским князем Довмонтом, о чем говорилось нами в биографии этого князя.

* * *

В Новгородской I летописи читаем, однако, иное описание всех этих дел. О страхе перед суздальцами нет и речи. Напротив, они сами перепугались, когда Мстислав Удатный повел войска к границам Суздальщины.

Тогда Большое Гнездо прислал письмо Удатному, в коем говорилось: «Ты ми еси сын, а яз тобе отець; пусти Святослава с мужи, и всё, еже заседел, исправи; яз гость пускаю и товар». То есть формально Мстислав признавал Всеволода старшим, а северный князь, сделав хорошую мину при плохой игре, признавал, в свою очередь, утрату Новгорода. А что оставалось делать? Не затевать же полноценную войну против всей новгородской общины, когда Рязанщину покорить не удалось?

В общем, переворот против Всеволода Большое Гнездо завершился успешно и прошел безнаказанным.

Так в Новгороде вокняжился выходец из смоленских князей – Мстислав Удатный (1209–1214, 1215–1218), сын Мстислава Ростиславича, правнук Мстислава Великого, племянник «буй Рюрика». Это усилило потенциал смолян. Опять под их контролем находился почти весь торговый путь «из варяг в греки».

Первым Удатный совершил поездку в Торжок, заглянул в Торопец, оттуда – в Великие Луки и возвратился, объехав часть своих владений, в Новгород. Он укреплял власть.

* * *

В это время удивительные события происходили на юге. И Мстислав Старый, и Мстислав Удатный за ними тоже следили.

Мы оставили «буй Рюрика» изгнанным в Овруч в 1207 году. Тогда же и Мстислав Мстиславич покинул Поднепровье.

Но изгнание продолжалось недолго. Всеволод Чермный управлял плохо, а «буй Рюрик» сумел склонить на свою сторону часть киевлян. Трудно понять, в чем заключалось недовольство Чермным и черниговцами. Может быть, они стали грабить киевлян? Да еще позволили делать это же каракалпакам? А начали грабежи с купцов, чем парализовали торговлю? Только это может объяснить столь внезапный перепад настроения у киевлян. Мог прекратится подвоз припасов, а люди, которые кормились вокруг торговли, базаров и связанного с этим ремесла, потеряли работу. Тогда показалось, что «буй Рюрик» хоть немного, да лучше черниговцев с торками.

Князь напал на Киев изгоном и выгнал Всеволода Чермного. Тот переправился на левый берег Днепра и побитой собакой вернулся в Чернигов. Княжеские распри на юге обрели черты какого-то балагана, хотя Рюрик правильно выбрал время. Грозный северный сосед – Всеволод Большое Гнездо – воевал с Рязанью. Вмешаться в дела южных князей он не мог. Какие там южные князья, коли даже с Новгородом едва управляется!

Рюрик (1207–1210) в очередной раз объединил Киевщину и вокняжился в «матери городов русских». Смолянам это пришлось на руку. Они сумели наладить торговлю по Днепру, так что хорошо стало всем, кто кормился вдоль пути «из варяг в греки»: и новгородцам, и киевлянам, и тем же смоленским жителям.