Маска Атрея - Эндрю Джеймс Хартли

Если могло пропасть одно собрание находок, почему не могло пропасть другое?

После работ в Турции Шлиман начал раскопки в Микенах — с вполне определенной целью. Согласно легенде, когда Агамемнон, царь победоносных греков, вернулся в Микены, неверная жена Клитемнестра заманила его в купальню, где и убила с помощью любовника. Царя похоронили с большой пышностью; Шлиман рассчитывал найти могилу.

Греческое правительство, настроенное скептически, в конце концов все же выдало разрешение на раскопки. Шлиман был убежден, что царская гробница находится внутри крепостных стен, и выкопал шахту прямо в главных воротах, уверенный, что извлекает слежавшийся грунт. Однако, углубившись на десять футов (а работы шли под проливным дождем), он ничего не нашел — и начал другую шахту. Потом еще одну, потом еще три... И вот тут началось самое интересное.

Он разыскал несколько гробниц с разрозненными останками многочисленных тел. На них были надеты золотые венцы, отделанные медной проволокой, рядом лежали серебряные вазы и обсидиановые ножи. В четвертой шахтной гробнице обнаружились останки пяти тел, усыпанные драгоценными камнями. Здесь же откопали изумительную бычью голову, серебряную с золотыми рогами, а еще бронзовые мечи и золотые кубки. Самое замечательное — на трех телах были великолепные золотые маски.

Потом Шлиман вернулся к первой шахте и углубил ее — и археологический мир застыл в изумлении. Все взгляды обратились к древнегреческой крепости. Именно в последней гробнице ему попалась богатейшая из всех находок: три тела, на двух из которых были золотые маски, и третья погребальная маска, не похожая на остальные — больше, царственнее.

Шлиман якобы отправил в афинскую газету телеграмму (позже это все отрицали), в которой с обычной гордыней объявил, что «посмотрел на лицо Агамемнона».

Он ошибся. На самом деле тела и сопровождающее их посмертное имущество были на три века старше Агамемнона, если такой человек вообще существовал. Более того, некоторые ученые весьма настороженно восприняли эффектную маску «Агамемнона». Она неправильной формы, говорили они, стиль исполнения носа не соответствует другим частям, усы по моде девятнадцатого века... Мог ли Шлиман перейти от воровства и мелких подтасовок к откровенному подлогу?

Когда Дебора, удобно устроившись в кресле, обдумывала все это, в голове у нее постепенно зародилась новая идея. Возможно ли, что при микенских раскопках было найдено больше, чем объявил Шлиман? Что, если несколько нетрадиционная погребальная маска, приписанная (хоть и неточно) Агамемнону и занявшая почетное место в экспозиции Национального археологического музея в Афинах, была подделкой, которой Шлиман подменил настоящую? А подлинник «исчез», как исчез из Трои клад Приама? И всего несколько часов назад был в спальне Ричарда? А коли догадка верна, то как, черт возьми, маска туда попала?

Ричард, хоть и ребячливый по натуре, был далеко не глуп. Если он верил, что в комнате за книжным шкафом содержится величайшая коллекция микенских сокровищ за пределами Греции, то просто обязан был иметь доказательства ее подлинности. Почти наверняка эти доказательства как-то связаны с происхождением: где и когда маска была найдена. В археологических кругах происхождение — это все. Смог ли Ричард проследить историю маски до той минуты, когда ее впервые извлекли из земли? И если да, кому еще это известно? Убийцам? Тем, кому он звонил в Грецию? Случайно ли совпало, что русский старик, появившийся здесь всего несколько дней назад, умер в ту же ночь рядом с музеем? Могли он что-то знать об этих древностях?

Дебора взяла с тумбочки телефонную книгу и набрала номер, держа наготове ручку и блокнот с символикой отеля.

— Полицейский участок округа Декалб, — произнес женский голос.

— Я звоню насчет русского, которого убили недалеко от музея «Друид-хиллз» два дня назад.

— А кто вы?

— Дебора Миллер, — ответила она, внезапно преисполнившись уверенности, что ей ничего не скажут. — Я работаю в музее. И, — добавила она неожиданно, — я помогала опознать тело.

Это было правдой. До некоторой степени.

— Делом занимается детектив Роббинс, но его сейчас нет. Что-нибудь передать?

— Да ничего, — ответила Дебора. — Я просто хотела спросить, в каком состоянии дело.

— Оно почти закрыто.

— Уже? Есть подозреваемый?

— Нет, — ответила женщина-полицейский, — и маловероятно, что появится при таких-то обстоятельствах... Нет зацепок, даже оружие по пуле не удается установить.

— «При таких-то обстоятельствах», — повторила Дебора. — Что это означает?

Женщина явственно вздохнула, и Деборе послышался шелест бумаг. Потом начала читать вслух:

— У мистера Сергея Волошинова, не гражданина США, истек срок визы; кроме того, судя по всему, он был психически неуравновешен. Бродил по улицам ночью и, вероятно, наткнулся на дурную компанию. Вот и все. Вряд ли мы выясним больше.

— Волошинов, — повторила Дебора, записывая. — А как вы узнали его имя?

— Нашли в кармане подписанный конверт. С русскими властями и ближайшими родственниками связались; наверное, его похоронят здесь.

— Ближайшие родственники?

— Дочь в Москве. Александра.

— А что там с письмом? Переводчик сумел что-то разобрать?

— Подождите. Переводчик... переводчик. Ага. — Женщина снова начала зачитывать по бумаге бесцветным голосом: — Переводчик Дэвид Бэрронс сообщил, что письмо было сильно повреждено, уцелело всего несколько слов. Часть одного предложения: «Я больше, чем когда-либо, уверен, что остатки так и не достигли Мари». Последнее слово трудночитаемо и, возможно, неполное. Написано письмо по меньшей мере лет двадцать назад.

— Вот и все, — добавила она после паузы. — Вы можете позвонить еще, но детектив Роббинс вряд ли скажет вам что-нибудь новое. А теперь, если позволите...

«Я больше, чем когда-либо, уверен, что остатки так и не достигли Мари...»

Дебора обнаружила, что крутит эту фразу в голове. Могли ли «остатки» быть связаны с археологией? Могла в их число входить микенская погребальная маска? Могли загадочный русский разыскивать находки Шлимана и столкнуться с теми, кто забрал их из потайной комнаты в спальне Ричарда?

Дебора вернулась в музей взбудораженная, хоть и сознавала, что у нее по-прежнему нет ничего, кроме догадок. Хотелось поделиться с Кернигой, даже с Кельвином Бауэрсом... все равно с кем. Микенская погребальная маска, неизвестная миру, тайно вывезенная из Греции Шлиманом сто лет назад и прослеженная одиноким русским до Атланты в штате Джорджия! Потрясающе! Этого почти хватило, чтобы отвлечь ее от смерти Ричарда. Если поделиться своими размышлениями с полицией, можно и почтить память Ричарда, и убийцу разоблачить. Кто знает, вдруг маску, из-за которой он умер, найдут снова. Трудно придумать более подобающий памятник.