Кольцо с тайной надписью - Валерия Вербинина

– Знаю я их технологии! – ощетинился полковник. – Вытянуть побольше денег – вот и вся технология… И вся наша медицина, не к ночи будь помянута, такая же.

Андрей кашлянул, чтобы скрыть улыбку.

– Ну это же ваш зуб, хотите – идите к дантисту, хотите – терпите, – сказал Стас. – В конце концов, поболит и перестанет. Когда выпадет…

– М-да, проблема, – вздохнул полковник. – Паша, а ты что скажешь? Идти мне к стоматологу или нет?

– Конечно, идите, – отозвался мой бессердечный напарник. – Чем скорее вы начнете лечить зубы, тем быстрее закончите.

Наш шеф терпеть не может врачей – неважно, какого профиля. Еще в девяностые годы ему удалось раскрыть банду, которая торговала органами и убила несколько десятков человек. Возглавлял ее уважаемый хирург с безупречной репутацией, к которому на прием записывались в очередь. С тех пор слово «врач» для полковника Тихомирова стало ругательным. Скривившись, он потрогал щеку, за которой скрывался проблемный зуб.

– Ладно, это я сам как-нибудь решу, – проворчал он. – Обойдусь без ваших советов… Где это вы столько времени пропадали, хотел бы я знать?

– У нас с утра три убийства, – объяснила я. – Сначала актер Фортунатов, потом бизнесмен Кликушин, а напоследок еще Анастасия Караваева.

– Уже узнали, кто убил актера? – спросил Паша у Зарубина.

Я сразу же отметила, что Стас как-то задержался с ответом. Неужели в таком простом деле притаился подвох?

– У всех родных и близких задавленной девушки алиби, – ответил за Стаса полковник. И медовым голосом прибавил: – Железобетонное.

– То есть никто из них не мог…

– Никто, – мотнул головой Андрей. – Это исключено. И вообще, судя по всему, убийство актера не имеет никакого отношения к тому, что произошло вчера вечером.

– Да ну? – хмыкнул Паша. – А что с подозреваемыми?

– Что, что, да их стало еще больше, чем было, – поморщившись, ответил Стас. – Во-первых, жена, с которой актер жестоко поругался и разошелся пару лет назад, но при этом не развелся. Если что, жена – единственная наследница, к тому же дела у нее сейчас не ахти, так что ей его смерть очень даже на руку. Во-вторых, любовница, то есть любовницы, которым он изменял. У одной папа бизнесмен, в прошлом криминальный деятель, тому ничего не стоило нанять киллера.

– Для драки со смертельным исходом?

– Ну а что? Заказное убийство, замаскированное под бытовой конфликт. Такое ведь тоже бывает, редко, но бывает. Вообще подозреваемых у нас целая толпа, потому что Фортунатова не ненавидел только ленивый. Кажется, он был из тех людей, которым противопоказано становиться богатыми и знаменитыми, потому что после этого у них срывает крышу и они искренне считают, что могут творить что хотят. Коллеги его терпеть не могли, соседи – тоже, за исключением одного, с которым он время от времени бухал вместе.

– Это Адольф, что ли? – не удержалась я.

– Угу. Короче, дело выходит непростое, потому что чуть ли не каждый человек в его окружении имел на него зуб. С женщинами Фортунатов обращался по-свински, собаку бил…

– Какую еще собаку? – удивилась я. – В квартире не было никакой собаки.

– Ну да, он ее недавно отдал любовнице. Но, конечно, дело вовсе не в собаке, а в том, что сам он был свиньей. Поди теперь пойми, у кого из его знакомых хватило смелости с ним разобраться. А то, что это был знакомый, понятно из того, что сам Фортунатов впустил его в квартиру. Заодно мы проверили, деньги и ценные вещи все нетронуты. Значит, версия об ограблении тоже отпадает. Личная неприязнь, одним словом. У кого-то лопнуло терпение, и он пришел поговорить с Фортунатовым по-дружески – назовем это так. Разговор перешел в драку, актер получил смертельный удар, а убийца скрылся. – Стас вздохнул. – Ладно, мы, собственно говоря, не по этому делу сюда приехали. Сверху поступило распоряжение – делом Кликушина тоже будем заниматься мы, совместно с вами. Вам удалось уже что-нибудь выяснить?

– Кое-что, – честно ответил Ласточкин. – Во-первых, жена Кликушина ранее привлекалась по подозрению в подстрекательстве к убийству. Во-вторых, она, очевидно, состояла в довольно близких отношениях с охранником своего мужа. В-третьих, сам охранник был тяжело ранен этой ночью. Допросить его представляется невозможным, потому что он в коме. В-четвертых, зам Кликушина, некто Верховский, что-то скрывает, и это «что-то», скорее всего, связано с профессиональной деятельностью фирмы «Ландельм», которой заправлял Кликушин.

– Стоп, стоп, – вмешался Андрей Антипенко. – Давайте-ка по порядку. Про жену поподробнее, пожалуйста.

… В результате, когда мы наконец вырвались от полковника, шел уже шестой час.

– Так, – резюмировал Ласточкин, отпирая кабинет, где мы с ним сидим, – ну что, выпьем кофейку, и за дело? – Он чихнул и переступил порог. – Чертов тополиный пух, всю душу вымотал.

Мы выпили кофе и перекусили, после чего принялись за скучную и, увы, абсолютно неизбежную в нашей профессии бумажную работу.

– План действий на завтра? – спросила я у Ласточкина, заполняя очередную бумажку.

– Рыть землю носом, – ответил мой напарник.

– Это по делу Караваевой? – осведомилась я, любуясь идеально заполненным бланком.

– Да, по делу нашей зарезанной графини. Чую я, придется нам повозиться.

– Жаль, что у жениха алиби, – поддела я капитана. – С кого начнем? Со Славика или с друга детства? А может, с лучшей подруги, которая открытым текстом грозилась прикончить подругу Настеньку?

Ласточкин прищурился.

– Ты зря иронизируешь, Лиза. Алиби жениха доказывает только, что он сам не убивал. Однако он мог для этой цели нанять другого человека и отдать ему свой ключ от квартиры. Что и объяснило бы отсутствие следов взлома.

– Да, но жертва была одета и накрашена, – напомнила я. – Разве ты сам не сказал, что это означало, что она кого-то ждала?

– И вовсе не обязательно, – отпарировал капитан. – Она могла собираться на вечеринку, или в театр, или куда-то еще.

– По правде говоря, – заметила я, – у жениха был весомый повод ее прикончить. Так что его со счетов сбрасывать нельзя.

– Вот и я о том же, – кивнул мой напарник и углубился в изучение того, что застряло в памяти сотовых покойной Караваевой.

Я потянулась налить себе еще чашку кофе и…

И я ее налила.

Что такое, вы обиделись? Вы ждали захватывающего продолжения, метеорита, который спикировал бы прямиком на скучное здание нашего полицейского отделения, взрыва за окном, который выбил бы стекла, чего-нибудь неожиданного, внезапного, феерического, что повернет повествование на сто восемьдесят градусов? Но судьба так устроена, что самые большие перемены в нашей жизни приходят кошачьей походкой, без грохота фанфар и вообще без лишнего шума. Например, только что в коридоре зазвенели чьи-то голоса, но откуда же мне знать, что именно они будут значить для нас с Ласточкиным?