Отражение сна - Юлия Лялина

Падение получилось недолгим – строительная люлька висела прямо под окном. Люльку эту Марина хорошо помнила: из-за капремонта рабочие который день катались в ней вверх-вниз, отмывая стены, с грохотом отдирая старые металлические листы и с не меньшим шумом прикручивая новые. Дополняло шум назойливое радио, которое ремонтники слушали на полную громкость. Впрочем, была от радио и польза: как СМС-ки от МЧС предвещают погодные неприятности, так нараставшие звуки попсы предвещали очередной проезд рабочих мимо окон. Это давало запас времени, чтобы задёрнуть шторы или сбежать на кухню.

Ремонтный шум обычно начинался часов в девять утра и оканчивался где-то в районе обеда. Что мешало начинать его где-то в районе обеда и оканчивать через те же несколько часов ранним вечером – неизвестно. Вся бодяга с капремонтом изрядно действовала на нервы, мешала сосредоточиться, омрачала самые напряжённые часы работы. Но сейчас Марина была готова расцеловать каждого ремонтника в оранжевую каску и испечь им пирожков к перекуру.

Впрочем, поймавший её некто был без каски. Да и вообще ничем на ремонтника не походил. К тому же по ночам люльку всегда опускали вниз, а сейчас она оказалась на немалой высоте…

Некто дёрнул Марину на себя, оттащил в самый дальний угол люльки. Там, где Марина стояла мгновение назад, сверкнули когти. Тварь просунула лапу в форточку и старалась дотянуться до ускользнувшей добычи. Одного загребающего маха хватило бы, чтобы снести Марине голову.

– Давай, просыпайся! – бледный некто панически встряхнул её за плечи. – Вали отсюда!

Секунда понадобилась на то, чтобы осознать, чего от неё хотят. Ещё несколько секунд – на то, чтобы с ужасом понять: она не могла проснуться.

– Просыпайся же, дурёха!

– Да не могу я! – её захлестнуло отчаяние.

Некто пошатнулся; по нему прошла рябь, как по голограмме. Ему тоже было очень страшно.

– Тогда зови того, кто может! На помощь зови, ну!

Тьму отчаяния прорезал луч надежды. Марина вспомнила. И закричала – одновременно вслух и мысленно, изо всех сил, надсаживая лёгкие, срывая голос.

Где-то высоко в небе вспыхнула звезда. И тут же сорвалась вниз, упала – прямо на ветви росшего рядом дерева. Она услышала. Она пришла.

Первый выстрел Яны снёс монстру его чудовищную лапу: та полетела к земле, извиваясь в судорогах и рассыпаясь чёрным песком. Второй выстрел был направлен в Марину.

* * *

Всё пропахло кофе. У всего был привкус кофе. Марина пила кофейный сок, ела кофейные котлеты, одевалась в кофейную одежду и любовалась кофейными закатами. Рассветы тоже были кофейными – даже более концентрированными. Марина больше не спала.

Сначала это было легко: одна мысль о пережитом ночном кошмаре давала такой заряд бодрости, что можно было бы пробежать полсотни кругов около дома на одном дыхании. Возможно, под аккомпанемент собственных воплей.

На третье утро пришлось надевать тёмные очки, чтобы при рабочем видеосозвоне не пугать людей лицевым пейзажем «Предгрозовой вечер» – красными глазами, утопавшими в лиловых мешках. На третий вечер Марина поняла, что неясная тихая музыка слышится не от соседей, а из головы. Стоило чуть-чуть расслабиться, взяв на руки Пелагею (какое счастье, что в кошмарной ловушке была не сама морская свинка, а только воспоминание о ней! Но чувство вины перед питомицей всё равно царапало душу) и бережно поглаживая рыжий мех, как зрение и сознание расплывались, а уши наполнялись шумом, будто к каждому из них была прижата морская раковина. Если прикрыть глаза, шум начинал складываться в неясную мелодию.

Поймав себя на попытке водить по планшету расчёской и едва не упав в обморок по пути в ванную, Марина поняла, что дальше так продолжаться не могло. Либо в сон, какие бы ужасы там ни притаились, либо в больницу.

Ужасы могли быть самыми разными, вот что скверно. Что за кошмар, вторгшийся в её сон и не выпускавший её оттуда? Что за выстрел в грудь от Яны – той самой Яны, Патрульной и наставницы, которую Марина отчаянно звала и которая пришла на зов? Что за бледный некто, в конце концов? Друг он или враг? В этот раз он помог. Но Марина вспомнила его, она уже встречала его раньше, во сне с раненым сноходцем. Человек (человек ли?) в мешковатой толстовке, он склонялся над раненым, и с его рук капала кровь.

Однако, как выяснилось, был и четвёртый ужас. Про него она даже не думала – а зря. Провалившись наконец в сон и сразу юркнув оттуда в башню, Марина устало плюхнулась в своё кресло. В кресле напротив сидел Куратор. Как всегда, идеальный костюм, идеальная осанка, одна нога с небрежным изяществом закинута на другую. Но ни намёка на привычную улыбку или хотя бы язвительную усмешку – Куратор был серьёзен как никогда. От этого стало крайне не по себе. Комната, всё ещё слегка напоминавшая аквариум, хоть уже и без пушистых рыб, грозила покрыться льдом.

Куратор ничего не говорил. Марина, в свою очередь, не решалась открыть рот. Затопившее комнату молчание было каким угодно, только не уютным.

– …На сей раз я задолжал вам не только пояснения, но и извинения, – тишина треснула и рассыпалась.

– А? – на большее Марины не хватило.

Куратор поморщился, как от зубной боли. Ни разу прежде он не был таким мрачным. Даже его клетчатый костюм был темнее обычного. Даже волосы… Или просто в комнате не хватало света?

– Обстоятельства, при которых на вас напал кошмар, далеки от ординарных. Как правило, кошмары не рискуют проникать в сны наших сотрудников. Большинство кошмаров банально неспособны это сделать! Но этот… – Куратор покачал головой. – Дело могло принять самый скверный оборот.

– Это какой же? – если раньше Марине казалось, что она слишком перепугалась, то теперь возникло подозрение, что она боялась недостаточно.

– Ваша гибель и прорыв кошмара в мир яви, – просто ответил Куратор.

Слова-то были простыми. Но не просто было их понять. И ещё сложнее – принять.

– Кошмары… могут выходить из снов? – Марина представила, что всё пережитое той ночью происходит наяву. В мире, из которого нельзя проснуться. В мире, где никто не спасёт.

– Вурдалаки, оборотни, вендиго, ракшасы и прочая, и прочая – все они когда-то были ночными кошмарами. По крайней мере, большинство из них, – поправился Куратор. – Если кошмар достаточно матёр и силён – он будет искать путь за пределы мира снов. Мы им противостоим, но не всегда успешно, к сожалению. Хуже того, в последнее время ситуация дестабилизировалась: прорывы и похищения участились.

Марина помолчала. Потом помолчала ещё немножко. А потом взорвалась:

– Зачем тогда этот выродок издевался, почему не напал сразу?!

– Подкреплялся, – пояснил Куратор таким будничным тоном, словно у него спросили прогноз погоды.

– Подкре… что?

– Питался вашим страхом. Подготавливал почву для прорыва. Проверял свои силы, возможно… Если так, то он довольно смышлён. Но как и все молодые кошмары, слишком жаден.