Красная тетрадь - Дария Беляева

что рано об этом думать. Зато мы увидим настоящих героев! Эдуард Андреевич сумел многим помочь, улучшить качество жизни солдат и увеличить ее срок. На будущий год, так говорит Володя, товарищ Шиманов опять сюда поедет. Но еще Володя говорит, что товарищ Шиманов умирает. Он, конечно, и так прожил очень долго для человека с третьей стадией ксеноэнцефалита – почти пятнадцать лет. Это даже уникально.

Но мне все равно не хочется, чтобы он умирал. Он ведь такой герой. Надеюсь, Эдуард Андреевич ему поможет.

Я его еще не видел, но, когда увижу, обязательно с ним поговорю и спрошу про все, чтобы тебе написать и тебя успокоить. Процедуры, разработанные для нас, должны специально вызвать у нас ксеноэнцефалит и позволить нам управлять возможностями червя. Я думаю, руководство знает, что делает, а доктор Забелин разработал замечательную программу и тебе совсем не стоит за меня волноваться. В любом случае, процедуры начнутся не сразу, и сначала они будут совсем нечастые.

Максим Сергеевич сказал, что учиться нам вообще не придется, мы будем только отдыхать и делать процедуры. И еще он пообещал развлекательные мероприятия, хотя я не уверен, что он сможет их организовать один, и не очень представляю, какими они могут быть. Надеюсь, впрочем, что нам будут показывать патриотическое кино.

Вместе с этим письмом я вышлю тебе также адрес местного отделения КБП, просто на всякий случай, кроме того: местного отделения милиции и больницы.

Забыл написать, мы проезжали еще и кладбище. Все надгробия были почему-то белыми, а не серыми. Андрюша сказал, что это тоже от солнца. Южные кладбища не кажутся такими уж страшными и гнетущими, может быть, потому что выглядят непривычно.

После этого небольшого отступления сообщу, что мы быстро и без проблем доехали. Сам санаторий оказался очень красивым. Он за большими коваными воротами, входишь через них и идешь по длинной тенистой аллее, деревья большие и будто бы даже под собственными весом немного прогибаются. Пахнет ярко, сочно и незнакомо. Первые деревья на пути оказались не кипарисы, а такие, каких я не знаю по названиям. Немного похожи на ивы, но не настолько печальные.

Дальше пошли уже кипарисы и стали видны корпуса. В санатории два корпуса и столовая. Два, как говорит Максим Сергеевич, это даже слишком много. По понятным причинам постояльцев совсем мало. В одном корпусе есть актовый зал, но я еще не разобрался, в каком. Может быть, даже в нашем. Корпуса друг от друга отделены садом. Много роз, и кусты все подстрижены, есть и другие всякие разные цветы в клумбах. Выглядит это аккуратно, но из-за того, что под солнцем жухнет вся трава, немножко и заброшенно, хотя впечатление это ложное.

За корпусами есть большое футбольное поле. Там сейчас никто не играет, но, наверное, играть будем мы. Максим Сергеевич так и сказал, что проведет нам игры. Я надеюсь, направление игр будет военно-патриотическое.

Для нас выделили весь второй корпус. А в первом корпусе живут герои, некоторые – вместе с семьями. Может быть, мы познакомимся и с другими детьми.

Перед корпусами стоят скамейки, они свежевыкрашенные, очень зеленые, поэтому их не сразу видно на фоне деревьев и кустов. Пока нас расселяли, мы долго ждали около нашего корпуса и я успел его хорошо рассмотреть.

Мне кажется, тебе бы тут очень понравилось. Корпус длинный, со множеством балконов, он облицован такими странными, красивыми, гладкими камушками. Я бы не сказал, что балконы вполне отвечают технике безопасности, необходимой для юных искателей приключений, кои среди нас имеются.

Однако этажей всего четыре. Впрочем, расшибиться насмерть, наверное, возможно. Надеюсь, все будет хорошо. Балконы как будто идут сплошной верандой, отгорожены друг от друга они ненадежными, похожими на акульи плавники пластинами. Сам корпус песочного цвета, но с желтыми полосами. Над крышей имеется жестяной навес, видимо, от палящего солнца.

Именно от нашего корпуса идет широкая дорога в столовую, но мы там еще не были, как раз скоро пойдем, и, если честно, я уже очень голоден.

Как я уже упоминал, стояли мы долго, потом, наконец, Максим Сергеевич выделил нам палаты. Мне не совсем понятно промедление, ведь корпус предназначен для нас, и все было спланировано весьма задолго.

Зато палату нам выделили хорошую. Я, честно говоря, рассчитывал, что у нас будет палата на двоих с Андрюшей, это было бы логично. Однако я живу в номере 321, он рассчитан на четверых. Как ты понимаешь, это мне не слишком нравится, но поделать ничего нельзя. Я уже подошел к Максиму Сергеевичу, изложил проблему, но он сказал, что я должен быть мужчиной, а быть мужчиной, значит, отважно сражаться с трудностями. Я с ним абсолютно согласен, так что теперь мы с Андрюшей живем с Володей и Борей.

Палата не очень просторная, четыре кровати занимают почти все место. Зато очень высокие потолки, от этого все кажется таким светлым. Обои бежевые, немного поблескивают, но орнамент неописуем, какой-то растительный. Письменного стола нет, это и хорошо, и плохо. Хорошо, потому что он не вызовет конфликты. Плохо, потому что, опираясь на тумбочку, писать неудобно. Зато тумбочек четыре. У моей немного отходит дверца, не болтается на одной петле, но к тому близко. Однако я планирую ее починить. Гигиенические принадлежности и личные вещи в тумбочку влезают (там две полки).

Кстати, из прочих удобств есть библиотека! Это очень меня радует, потому что двух книг надолго мне не хватит.

Занавески очень красивые, белые, поверх них есть шторы, красно-коричневые. Шторы мы подвязали наверх, чтобы они не мешались, ведь столько света – это даже хорошо, а вставать мы будем рано, чтобы успевать много купаться.

Вполне чисто, хотя ковер (он лежит как раз между моей и Бориной кроватью) мне не нравится, мне кажется, он застарел, если только это нужное слово (и если оно существует).

Спим мы так: я у окна, Андрюша за мной, у двери, с другой стороны у окна Боря, а за ним у двери Володя. Андрюша боится спать у окна, а Володя уступил место у окна Боре, потому что Боре часто бывает душно.

Палата у нас хорошая. Девочки живут в другом конце коридора. Номер у них трехместный, и есть стол.

Я имею подозрения, что Максим Сергеевич не хотел нас сильно расселять, чтобы было легче поддерживать дисциплину. В таком случае я его полностью понимаю и ни капельки не осуждаю.

Сейчас мы пойдем обедать, расскажу тебе про столовую, но потом, потому что сейчас стремлюсь закончить это письмо. Что касается моря,