Лаврентий Берия. Кровавый прагматик - Леонид Маляров

С наилучшим товарищеским приветом Ленин

«Намерения Ленина, – вспоминал Троцкий, – стали мне совершенно ясны: на примере политики Сталина он хотел вскрыть перед партией, и притом беспощадно, опасность бюрократического перерождения диктатуры». Троцкий объяснял настойчивое внимание Ленина к «грузинскому делу» тем, что «в национальном вопросе, где Ленин требовал особой гибкости, все откровеннее выступали клыки имперского централизма».

Тогда же Ленин продиктовал записку, адресованную Мдивани и Махарадзе, главным противникам сталинской политики в Грузии:

Уважаемые товарищи!

Всей душой слежу за Вашим делом. Возмущен грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского. Готовлю для вас записки и речь.

Судьба Сталина была фактически предрешена. Пойти против воли Ленина партийные вожди боялись. Иосиф Виссарионович должен был лишиться поста генсека. Но 10 марта 1923 года Ленин перенес третий инсульт и окончательно прекратил политическую деятельность. На XII съезд партии, состоявшийся 18–19 апреля 1923 года, он уже не попал. Троцкий не проявил достаточной активности, и Сталин со своими тогдашними союзниками Зиновьевым и Каменевым «замотали» дело.

Итак, на рубеже 1922 и 1923 годов между Лениным и Сталиным возник конфликт. Причины его в том, что, по словам Ленина, «Тов. Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью». Ленину необходимо было обвинить набирающего силу Сталина в узурпации власти и, пользуясь этим, сместить его с поста. Повод нашелся: «грузинский инцидент». Если бы не болезнь Ленина, на XII съезде ВКП(б) он скорее всего разбил бы Сталина идейно и добился бы его падения.

Но Ленин умер, а Сталин полностью заменил высшее руководство Грузии. Теперь председателем ЦИК (сейчас бы сказали – спикером) назначили Миха Цхака́я, председателем Совета народных комиссаров Мамию Орахелашвили, 1-м секретарем ЦК КП(б) Грузии стал Лаврентий Картвелишвили, его заместителем Виссарион Ломинадзе, секретарем Тифлисского комитета КП(б) Грузии Михаил Кахиани.

Все это были люди лояльные Сталину, но у них, с его точки зрения, был важнейший недостаток – они были старые большевики и обладали поэтому определенной степенью независимости. Иосиф Виссарионович не мог им вполне доверять. Сталин руководил Грузией через курировавшего Закавказье Серго Орджоникидзе, Сергея Кирова и руководителя Абхазии Нестора Лакобу.

Сергей Киров и Серго Орджоникидзе. 1922 г.

Нестор Лакоба. 1920-е годы

Лаврентию Берии предстояло физически уничтожить и первое антисталинское руководство, и пришедший к нему на смену второй состав руководства Грузии. Но когда в ноябре 1922 года Лаврентий Берия занял второй по значению пост в грузинском ГПУ, исход борьбы между Лениным и Сталиным еще не был очевиден. Все кадровые изменения, низвержения вчерашних кумиров происходили на глазах Лаврентия. И было ясно, что это только начало. У Берии в этой кадровой чехарде появился свой шанс.

В ноябре 1922 года Берию переводят в Тифлис начальником секретно-оперативной части и заместителем председателя ЧК Грузинской ССР, в 1926-м переименованного в ГПУ (Государственное политическое управление).

Вероятнее всего, перевод Берии из Азербайджана был связан со сменой руководства грузинского ЧК. В декабре 1922 года ее начальник Константин Цинцадзе, находившийся в оппозиции Сталину и Орджоникидзе, был снят с работы, а на его место назначили Епифана Кванталиани – бакинского большевика с дореволюционным стажем. Во время Гражданской войны он служил в 11-й армии и руководил в 1920 году подавлением антисоветского восстания в Гяндже – втором по численности городе Азербайджана. Чекистские операции там возглавлял Лаврентий Берия. Так что они были хорошо знакомы, что называется, по работе. Берия стал протеже и правой рукой нового начальника ЧК.

Закавказскую ЧК в это время возглавлял Соломон Могилевский, знаменитый своей деятельностью в центральных чекистских органах человек Дзержинского. Берия стал его заместителем на посту командующего пограничными и внутренними войсками Закавказской Федерации.

Работа в Тифлисе имела свою специфику. Три года Грузия была независимым государством. Тогда социал-демократы (их коммунисты называли «меньшевиками») были правящей партией, пользовавшейся огромным авторитетом. Новая же власть рассматривалась большинством грузин как чужая, русская, колониальная.

Меньшевистское правительство Грузии практически в полном составе в 1921 году эмигрировало и продолжало считать себя правительством Грузинской Демократической Республики в изгнании. Руководил грузинской эмиграцией бывший премьер-министр Ной Жордания, высоко ценимый в социал-демократических кругах Европы. Даже в советской грузинской прессе его порой называли «почтенный Ной Жордания». Эмигранты координировали деятельность меньшевистского подполья в Советской Грузии, засылали своих эмиссаров, финансировали и снабжали литературой. Разгром огромного и влиятельного социал-демократического подполья – главная задача грузинского ЧК. С этой задачей должен был справляться в первую очередь секретно-оперативный отдел во главе с Лаврентием Берией. И он не жалел для этого сил.

Вот как описывал работу Берии в ЧК подчиненный ему тогда Меркулов:

При Берии в ЧК-ГПУ я занимал должности: начальника ЭКО (1923–1927 гг.), начальника Инфаго и политконтроля (1927–1929 гг.), заместителя председателя и нач[альника] СОЧ ГПУ Аджаристана (1929–1931 гг.) и начальника секретного отдела Закавказского ГПУ (май-октябрь 1931 г.).

Должен сказать, что на работу руководимых мною отделов (за исключением ГПУ Аджаристана) Берия не обращал почти никакого внимания. Все свое внимание он сосредоточил на работе двух основных отделов – СО (борьба с антисоветскими партиями и антипартийными группировками) и КРО (борьба с шпионажем и бандитизмом).

Я мог в любое время без доклада зайти в кабинет Берии (этим правом, впрочем, пользовались тогда и другие начальники отделов), но доложить дела руководимых мною отделов мне удавалось относительно редко и наспех, так как Берия, не обращая на меня внимания, вызывал к себе сотрудников других, «своих», отделов и с ними занимался. Я должен был уходить, а когда наступал конец занятиям, Берия вызывал меня и говорил: «Давай твои дела отложим на завтра, а сейчас пойдем постреляем». Тут же он вызывал по телефону коменданта с патронами, еще двух-трех сотрудников-стрелков, и мы шли в тир стрелять.

Часто и на другой день повторялась та же история. Лишь когда истекали сроки отсылки информационных донесений в ОГПУ, Берия наспех просматривал мои информации, и они отсылались. Работой же отделов КРО и СО Берия занимался лично, вплотную и подолгу.