Между небом и землей - Марк Кляйн

айфон. В этом и заключалась проблема Викки. Она всегда все делала слишком. Она никогда не понимала, что пора остановиться.

Мел в основном молчал. У него был прекрасный аппетит, и любой повод отклониться от его обычной диеты был даром божьим. Раз уж они праздновали, почему он не мог стащить лишний кусок пиццы и шоколадного торта?

После вручения подарков Тесса извинилась и встала из-за стола, заявив, что чувствует себя измотанной и ей нужно прилечь. Но правда была в том, что внутри нее поднималась сильная волна печали, и она знала, что единственный способ облегчить ее – это заплакать. Поэтому следующий час она провела под одеялом, рыдая, пока не заболели мышцы живота.

После этого Тесса посмотрела на потолок. К середине лета она сняла свои художественные фотографии и заменила их черно-белыми снимками Скайлара, которые сделала сама. Ее взгляд скользнул по радостным, застывшим мгновениям. Глаза Скайлара, его взъерошенные волосы, его ленивая улыбка, эти пухлые губы, которые всегда хочется целовать. Образы и ощущения лета накатывали друг на друга в сознании Тессы, как снежный ком, катящийся с горы, набирая массу и объем, высвобождая свирепую, неудержимую лавину желания. Благодаря силе памяти Скайлар был теперь так близко, что Тесса почувствовала необходимость сказать ему что-нибудь вслух.

– Скайлар? Ты здесь?..

Несколько мгновений она сидела молча, затем попробовала снова.

– Пожалуйста, Скайлар. Если ты здесь, дай мне знак…

Тесса ждала, надеясь, что один из ее плакатов упадет на пол или оконное стекло расколется само по себе, как это бывает в фильмах ужасов. Все, что угодно в тот момент она приняла бы за знак. Даже если бы ее дверь распахнулась сама по себе или на улице пошел бы дождь из мячей для гольфа.

Но плакаты держались на месте, окна не разбились, и ни одна градина не упала с ночного неба.

Двадцать девять дней спустя

В воскресенье, перед возвращением Тессы в школу, Мел предложил пойти поиграть в мини-гольф. Поскольку Викки вызвалась на дополнительную смену на работе, они будут вдвоем.

– Давай, – сказал Мел, – Это тебя взбодрит.

У Тессы не было сил сказать «нет». Поле для мини-гольфа «Chuck’s» находилось на берегу залива, и поскольку лето официально закончилось, в тот пасмурный день на поле играли всего несколько семей.

Мел расплатился с администратором наличными. Они с Тессой выбрали две клюшки и два разноцветных мяча, а затем отправились играть на поле. Всего было восемнадцать лунок – путаница из морской тематики, маяков и ветряных мельниц. Тесса даже не осознавала, что играет в гольф, пока не дошла до восьмого грина[22] и не ударила по мячу, который каким-то чудом закрутился на искусственном газоне так, что упал в лунку.

– С одного удара! – закричал Мел, поднимая руку, чтобы «дать пять!». Тесса слабо стукнула его по ладони и нагнулась, чтобы поднять мяч.

Когда они шли к следующей лунке, Мел удивил Тессу небольшой историей.

– Знаешь, – сказал он, – это то место, куда я привел твою маму на наше первое свидание.

Мел редко говорил о биологической матери Тессы. И все же были времена, когда она чувствовала глубокую сердечную боль внутри него, изо всех сил пытающуюся найти свой голос. По иронии судьбы, именно это делало Мела идеальным отцом для Тессы. Она тоже не любила говорить о своих чувствах.

– Я этого не знала, – сказала Тесса.

– У нее был потрясающий удар. Опередила меня на двенадцать бросков. Потом мы зашли в Оранжерею и выпили по паре кружек пива. Мы были довольно пьяны, а потом… она меня покорила.

– Ты имеешь в виду, мама поцеловала тебя первой?

Он кивнул.

– Конечно, сняла напряжение. В ту секунду, когда она отстранилась, я посмотрел ей в глаза и понял, что мне конец. Я влюбился по уши.

Трудно было представить Мела влюбленным, падающим в обморок после первого поцелуя.

Улыбка Мел погасла, сменившись задумчивой грустью.

– Когда она бросила меня, я не знал, что делать. Я был совершенно растерян. Я ждал, что она вернется, надеялся, что все будет как прежде, но этого так и не произошло. И я был на сто процентов уверен, что никогда больше не полюблю другую женщину. Но потом… – он снова улыбнулся, – Я встретил Викки.

И Тесса поняла, в чем на самом деле заключался смысл этой прогулки. Это не было какой-то милой беседой отца и дочери. Это была ободряющая речь. Мел пытался объяснить, что, несмотря на то, что Тесса любила Скайлара, она найдет кого-то другого; она полюбит снова.

Это было так в его стиле. Его сердце, как всегда, было в нужном месте. Но он выбрал худшее время для этого разговора. Не прошло и месяца с тех пор, как Тесса потеряла Скайлара, а Мел уже говорит ей, что в море еще много рыбы?

Тесса хотела поругаться, но не могла найти в себе сил ответить ему. Вместо этого все, что она смогла выдавить, было: «Я устала, Мел, мы можем пойти домой?»

Тесса бросила свою клюшку там, где стояла, повернулась и направилась к парковке.

Тридцать дней спустя

– Тесса! – крикнула Викки, – Шеннон у дома, она сигналит!

Тесса взглянула на свои часы. Черт! 7:25. Если бы она не поторопилась, то опоздала бы в школу в первый же день. Тесса схватила свой новый айфон и подняла с пола рюкзак. Когда она выбежала из своей комнаты, Викки крикнула ей вслед:

– Постой, ты ничего не забыла?

– Я не буду целовать тебя на прощание, Викки.

Викки сняла «Минолту» Тессы с дверной ручки и протянула ей.

– Твоя камера.

– Спасибо. Но я ее не забыла, – сказала Тесса.

– Как так? Ты же всегда носишь ее с собой.

Тесса проигнорировала вопрос, сбежала вниз по лестнице и толкнула входную дверь. Пересекая лужайку, она заметила Шеннон, припарковшую у обочины свою новенькую машину…

Белый Хендай?

Тесса села в машину и увидела смущение на лице Шеннон. Шеннон никогда не скрывала своих чувств. Если она была счастлива, ты это знал. И если это было не так, то ты, черт возьми, это тоже знал.

Глаза Шеннон сузились от закипающего гнева.

– Одна пятерка… три тройки, – объяснила она, – Три тройки, и я получаю вот это… это!.. Она замолчала, не в силах подобрать подходящее оскорбление для своей новой машины.

– Черт, – сказала Тесса, – Твой отец…

– Бесчувственный придурок?

– Я хотела сказать благоразумный.

– Я собираюсь затонировать окна, чтобы никто не знал, что внутри я.

– Прекрати жаловаться, – сказала Тесса, – Вези меня в тюрьму.