Жизнь и Любовь (сборник) - Евгений Бузни

Те дни, что она у нас жила, с нами постоянно были мои брат и сестра – мы гуляли по набережной, купались в море, ездили по разным достопримечательным местам, так что наедине с Юлей побыть мне не пришлось. Уезжая, Юля приглашала всех к себе в гости, оставила адрес. И я первый решился её навестить. В ближайшее воскресенье собрался утречком, проголосовал на попутный грузовик в Симферополь, а оттуда так же на попутке добрался до Сак. В то время попутный транспорт был очень популярен: и дешевле, и быстрей.

Я сошёл с машины перед Саками, нарвал букет полевых маков и ромашек и явился с ним к моей возлюбленной, не представляя, как она меня встретит. А она, как увидела меня в дверях, так закружилась на месте, радостно крича: «Приехал! Приехал!»

Погуляли мы с нею по красивому сакскому парку, походили у озера, покатались на качелях, и я счастливый уехал в Ялту. А там меня сестра дожидается и говорит: «Ты что это к Юле прицепился? Я её пригласила к нам, чтобы старшего брата женить, а не для тебя».

Нужно сказать, что своего брата, который был на десять лет старше меня, я очень любил. И я знал, конечно, что он когда-то хотел жениться на женщине с двумя детьми, но мама категорически была против. С тех пор он никак не мог найти себе подругу. В отличие от меня, энергичного комсомольского работника с огромным количеством друзей и подруг, брат мой был стеснительным по характеру и очень нерешительным в отношении женщин. Об этом мне сестра Галя и напомнила, усовестив меня за непонятливость.

Я подумал, что, в самом деле, нехорошо получилось, и с тяжёлым сердцем предложил Роме, так звали моего старшего брата, поехать к Юле в гости. Он долго отнекивался, но Галя настаивала, и он согласился. Мы, конечно, не подумали, что тем самым можем нанести ему ещё больший моральный удар. Большую боль.

Рома поехал в Саки, а я весь день переживал, ходил сам не свой. Вернулся он подавленный. Встретила его Юля, по его рассказу, хорошо. Они погуляли по Сакам, катались на лодке по озеру, но, когда он сказал ей, что мы с Галей решили, будто она ему подходит в невесты, то уж не знаю как, но Юля ответила, что мы не должны решать за неё этот вопрос. И Рома уехал в расстроенных чувствах.

Три года мы с Юлей в основном переписывались. Иногда она приезжала к нам на праздники, иногда мы ходили вместе в горы. Как-то мы пошли в поход почти всей семьёй с ночёвкой. Так получилось, что мой другой брат, близнец, Артемий, приехал на каникулы из Симферополя. С ним была его подруга. И мы с ними, с Ромой и Юлей пошли в горы нашим любимым маршрутом по Чёртовой лестнице. Там, наверху, в лесочке заночевали. Никогда не забуду эту ночёвку.

Поставили мы палатку, развели костёр, пели песни до самой ночи, а потом утомлённые улеглись все спать. У каждого был спальный мешок. Палатка была небольшая, но все вместились. Улеглись мы рядком. Я с краю, а Юля между мной и Ромой. Всю дорогу во время похода мы все были вместе, так что нам с нею не то что целоваться, а поговорить друг с другом о личных чувствах было невозможно. А тут, в палатке, в ночной темноте мне страстно захотелось поцеловать Юлю, но она легла ко мне спиной. Я был в отчаянии и зашептал на одном дыхании: «Юля! Юля!» Но что такое ночь в лесу, когда птица не пискнет, листок не шелохнётся, когда всё спит, и тишина такая, что словно вата в ушах? Мой шёпот, наверное, казался громом, но я в порыве собственной страсти этого не осознавал и продолжал шептать: «Юля! Юля!», пока, наконец, Тёма не выдержал и не стукнул по моему мешку рукой. Лишь тогда я сообразил, что все слышат мой шёпот. А Юля даже не шелохнулась, но это только распаляло мою любовь к ней.

Наша переписка продолжалась. Впрочем, для неё это тогда носило вполне дружеский характер. Она по-прежнему отвечала на мои письменные любовные излияния сдержанными выражениями дружбы. Я был весь в комсомольских делах и пока не думал о женитьбе. Как-то под Новый год одна девушка взялась погадать мне по руке и предсказала скорую свадьбу в наступающем году. Я тогда очень смеялся, сказав, что это невозможно. Старший брат мой оставался холостяком, а я не считал себя вправе опережать его. И вот тут произошла неожиданность.

Мой брат-близнец Артемий рассказал своей сокурснице о том, что наш старший брат Рома не может найти себе невесту, и спросил, не согласилась бы она стать его женой. А та возьми, да и согласись. Тёма пригласил её к нам домой в гости, предупредив брата о заочном согласии девушки выйти замуж, и они быстро нашли общий язык и уже в феврале сыграли свадьбу. Пригласили и Юлю. Она подарила новобрачным настольные часы, которые долгое время отсчитывали время их совместной жизни. И сидели мы на свадьбе с ней вместе, держась за руки под столом.

В это время зазвонил телефон. Просили меня. Я подошёл, взял трубку. Звонила девушка, с которой мы были очень дружны, но рассорились. И вот как это случилось. В последнее время по той причине, что ей подруга отсоветовала выходить за меня замуж, она не стала разговаривать со мной, когда я приходил к ней в общежитие.

Валя – так звали девушку – работала в магазине канцелярских товаров, а её подруга в магазине одежды. Ну, так эта подруга видела, как я покупал свадебное платье для невесты моего брата, но решила, что я женюсь, и сообщила об этом Валентине. Я-то намеренно не сказал подруге, для кого это платье, чтобы позлить Валентину. Вот она и позвонила, чтобы поздравить с бракосочетанием.

Как же она опешила, когда услышала мой весёлый ответ, что это брат женится, а не я. Она молчала, в шоке от услышанного, а я продолжал:

– Ничего страшного, Валя. Не поздно ещё всё поправить.

А она ответила:

– Нет, поздно. Теперь поздно, – и повесила трубку.

Позже я узнал, что в расстройстве от моей будто бы женитьбы она дала согласие на замужество моему товарищу по комсомолу, который давно пытался за ней ухаживать.

Так что претенденток на меня в то время было много. Я чувствовал себя несколько виноватым перед Юлей и писал ей такие стихи:

Ты прости меня, хорошая!

Ты прости, что нехороший я!

Ты прости! Уж мне так хочется

Вдруг услышать: Не прощу!

А над озером с туманами,

Где плывут мои страдания,

Ты протянешь руки жалобно

И прошепчешь: Не пущу!

Что ж душе моей так хочется?

То ли радости? То горечи?

Ах, любое, только сильное.

Ты прости меня!

Прости меня!

И она, в конце концов, ответила на мою страсть, прошептав, что давно любит меня. Это произошло в мае. Я приехал к Юле, как обычно, в воскресный день. Мы пошли гулять по парку. И там, стоя в высокой траве, я обнял её и предложил выйти за меня замуж. Тут она слегка отстранилась от меня и спросила: «А это ничего, что я старше тебя на три года? Ты не будешь меня упрекать в этом?»

Вот, оказывается, что заставляло её быть сдержанной со мной всё это время. Я крепко поцеловал свою избранницу и за всю жизнь ни разу, ни единым словом не обмолвился о нашей разнице в летах. Только она не любила отмечать свои дни рождения, особенно в последние годы.