Соблазненная подлецом - Луиза Аллен

Мысль о возможности одеться, чтобы выйти из лачуги и избежать общества Люка, привела к другому вопросу:

— Знают ли остальные, что я собиралась бежать?

— Нет, и было бы крайне опасно для вас, узнай они об этом. Теперь мы должны появиться перед ними так, будто все это время улучшали свой аппетит.

— Я не хочу, чтобы вы снова целовали меня! — Эйврил сделала шаг назад, но поняла, что это приведет ее прямо к кровати, и остановилась, держась за спинку стула. — Лжец!

Люк встал и потянулся всем телом. И она обнаружила, что не может отвести от него взгляда. Неужели было недостаточно увидеть его обнаженным? Сильным, мужественным, возбуждающим… «Ах, перестань же!»

— Скажите мне, почему нет? — недоумевал он.

— Потому что вы — лицемер. Вы осуждаете этого адмиральского родственника за принуждение девушки к близости, и сами заставляете меня целовать вас!

— Разве я заставляю вас?

Он подошел и присел на край стола, может быть, в двух футах от нее. Слишком близко, чтобы чувствовать себя спокойно.

— У меня нет опыта с мужчинами. Я не знаю, как противостоять тому, что вы заставляете меня чувствовать, — призналась она. — Я хочу сказать «нет», но отчего-то, когда вы прикасаетесь ко мне, не могу этого сделать. Я, должно быть, совершенно потеряла рассудок.

Эйврил замолчала, глядя в сторону и пытаясь скрыть румянец, приливший к ее щекам.

— Ничуть. Вы просто чувственны, — объяснил Люк. — Вам не нравится, когда мы целуемся?

— Нравится. И это неправильно.

— Это совершенно правильно. Это естественно.

— Я обручена, — вдруг призналась она, поразившись тому, что совершенно забыла об этом обстоятельстве. — Я не вспоминала о виконте Брэдоне с тех пор, как наш корабль налетел на скалы. Я возвращалась из Индии в Англию, чтобы выйти за него замуж, и не вспомнила о нем, даже когда вы поцеловали меня.

Как же она могла забыть настолько важное обстоятельство? Как могла наслаждаться ласками другого человека? Она смотрела на Люка, пребывая в ужасе от себя самой.

— Это самое шокирующее из всего, что произошло.

Он опустил руку, которой касался ее щеки. Эйврил обручена? Это не должно было ничего изменить, но все же едва заметно изменило. Сделало ее еще более желанной. Он никогда не соревновался с англичанами в обладании женщиной. Если бы он женился, то только на французской эмигрантке из хорошей семьи, с титулом. Он не стал бы просить денег, но вложил бы свои — полученные за службу на флоте, — притом с осторожностью, понес бы небольшие расходы, но не связывался бы с землей, если только Бонапарт не потерпит поражения. В этом случае он смог бы вернуть то, что принадлежит ему по праву. Все, чего он желал, — вернуть хорошую французскую кровь в семейство д’Онэ.

После того, что произойдет здесь, он либо умрет, либо всерьез займется поиском невесты. Бонапарт не мог продержаться долгое время — так Люку подсказывало шестое чувство, — и через три или четыре года ему следовало бы приехать во Францию и вернуть принадлежащее ему по праву.

Женщина, стоящая перед ним, смешно спрятала руки под одеялом, ее лицо выражало одновременно и замешательство, и вину.

— Шокирует то, что вы забыли о нем? Удивительное — возможно. Я нахожу это лестным для себя.

Она послала ему испепеляющий взгляд.

— Впрочем, кораблекрушение и угроза пойти на дно вместе с судном могут оправдать легкую забывчивость. Вы любите его?

Разумеется, нет, если она смогла забыть о нем, когда ее целовал другой мужчина. Она чувственна, но не без сознания. Однако Люк помнил, что Эйврил не знала поцелуев прежде.

— Люблю? Нет, я не ожидала даже, что буду любить его. Любовь, разумеется, не имеет ничего общего с браком в аристократических семьях.

— Вы думаете в точности так же, как и я. Брак — это династия и земли. Ваш отец нашел вам подходящую партию?

Должно быть, так, если девушку отправили в такое далекое путешествие.

— Я никогда не встречалась с ним и не получала от него писем, но папа устроил все так, что в этом не было нужды. Это превосходная партия для меня, — добавила она. — Все так говорят. — В этих словах звучал оттенок непокорности, за которым он почувствовал ее сомнения. — Его отец — граф Кингсбери.

Эйврил будто козырь на стол положила.

— Да, на бумаге — очень хорошая партия.

Люк кивнул.

— Вы знаете его?

— Я встречал его. — Люк тщательно сохранял бесстрастность в голосе. — Но незнаком с его сыном.

Если этот Брэдон такой же мот и игрок, как его отец, тогда Эйврил ожидал самый неприятный удар. О чем только думал ее отец?

— Полагаю, ваша семья состоит в отдаленном родстве с Кингсбери?

— О нет, — улыбнулась она.

«Обороняется, — подумал Люк. — Интересно, что дальше».

— Мой отец, сэр Джошуа Хейдон, коммерсант.

Таким образом, многое прояснилось. Граф Кингсбери, несомненно, обеспечил бы превосходное состояние своей новоиспеченной родственнице. Но что, спрашивается, получал сэр Джошуа? Возможно, влияние на судейских чиновников, с которыми близко знаком граф. По сути, это торговая сделка. Люк пересмотрел свои предрассудки. Он не восхищался дочерьми обрюзгших городских торговцев, не уделял им и толики внимания. Д’Онэ не женится по расчету. Эйврил, однако, казалось, лишена всякого намека на вульгарность.

— Господи, Брэдон будет беспокоиться, когда известие, что корабль затонул, достигнет его, — сказала она, нахмурившись.

Похоже, ей не приходило в голову, что виконт обеспокоится куда более, когда обнаружит, что его невеста провела несколько дней неизвестно где, не сопровождаемая матерью. Мисс Хейдон вполне могла обогнуть половину мира, выжить в кораблекрушении и в конце концов обнаружить помолвку разорванной, а себя — отвергнутой.

Но это не проблема Люка. Он должен был захватить два брига, противостоя серьезным трудностям, и сделать это с командой, будто вышедшей из преисподней, после чего ему останется только молиться, чтобы все это помогло раздобыть доказательства, разоблачить предателя и восстановить собственную честь.

Опекать, подобно старой леди, невинную барышню в этих обстоятельствах невозможно. С того момента, когда он принял решение оставить ее в этой заброшенной лечебнице и не сообщать о ней военному судну, ее репутация была настолько близка к гибели, что уже не важно, произойдет ли с ней что-нибудь. Эйврил Хейдон уже не невинна в глазах света, и, даже если он будет держать в узде свои желания и инстинкты, это ничего не изменит.

Он смотрел на нее, думая об этом, и его тело наполнялось мужской силой. Она олицетворяет собой искушение, и он не в настроении жертвовать собой.

— О чем вы задумались? — спросила Эйврил.