Возвращение Юмма - Владимир Андреевич Кривонос

годы. Он тогда сам положил текст знаменитого барда на музыку. Егору песня понравилась, и друзья частенько исполняли ее вместе.

Просидели они до самого утра. Перепели все песни, которые знали. Владимир распрощался с другом, когда часы уже показывали восьмой час. И сразу же завалился на кровать, провалившись в глубокий сон без сновидений.

Разбудил его настойчивый звонок в дверь. Кое-как продрав глаза, Владимир глянул на часы. Полвторого! Комната искрилась от яркого солнечного света. Требовательный звонок повторился. Разминаясь на ходу, Владимир подошел к двери. Глянул в глазок. Все пространство лестничной площадки скрывалось за темной массивной фигурой, даже не разобрать чьей.

– Кто там? – спросил на всякий случай Владимир.

– Я, – донесся громкий бас Егора.

Владимир обрадовался, открыл дверь.

– А я только проснулся, – сказал он, когда его друг шагнул в квартиру.

Егор был в десантной форме, как будто и не снимал ее со вчерашнего дня. Глаза радостно горели.

– Слушай, тут «Голубые береты» приезжают. Пойдем? – выпалил Егор.

Владимир не был особым поклонником военной песни, но за компанию сходить на концерт согласился. Наскоро собравшись, они отправились в кассу. Выстояли почти километровую очередь, но все же достали заветные билеты.

На концерт Егор пришел все в той же форме. Владимир, одетый в простую гражданскую одежду, рядом с ним чувствовал себя неловко. В руках у Егора он увидел две большие пластинки в картонных обложках с фотографиями группы.

– Автографы хочу взять, – пояснил Егор.

Концерт проходил во дворце спорта, на хоккейной арене. Зал набился битком. Больше половины зрителей пестрели полосатыми тельняшками. От голубых беретов даже воздух казался синим.

С первых же аккордов люди повставали с мест, и весь зал закачался в такт зазвучавшей музыки. Владимир тоже поднялся. Со всех сторон летели не попадающие в ноты, но зато выводимые с особым старанием слова подпевающих: «Даже в сердце синева затеря-алась, разлилась своим зама-анчивым цветом». И Владимир чувствовал как синева, заполнившая весь зал, заполняет и его сердце.

Под конец выступления Егор сорвался с места и начал протискиваться к сцене, где плотной стеной толпились поклонники группы. Владимир проводил друга взглядом, не веря в то, что ему удастся получить автографы. Сам он направился к гардеробу, где стал дожидаться возвращения приятеля. Ждать пришлось долго. Но вот, наконец, весь раскрасневшийся и немного помятый показался Егор с радостно сверкающими глазами. Его поднятые вверх руки торжественно, словно флагами, размахивали пластинками. Он подбежал к Владимиру, протянул один из альбомов.

– Вот, тебе на память!

Владимир бережно принял протянутую цветную обложку, где на выходе из брюха боевого вертолета (а может и самолета – он не особо разбирался) присела на корточках группа музыкантов-десантников. Ниже красовались пять размашистых подписей.

– У меня еще ни одной пластинки не было с автографами, – произнес Владимир. – Спасибо, тебе. Это будет для меня настоящей реликвией.

Одевшись, друзья вышли на морозную улицу. У каждого из подмышек торчала обложка пластинки. Оба шли молча по уже ночному городу. В свете редких фонарей прохожие почти не попадались. У Владимира в ушах продолжали крутиться обрывки из песен: «Да, это страшно умирать, когда так надо возвратиться… Это парни, которым будет вечно по двадцать… Вертолеты к скалам прижимает фейерверк трассирующих свор…».

– И все же грустью какой-то отдает от их песен, – нарушил молчание Владимир. – У меня порою сердце щемило, и слезы на глаза наворачивались.

– Они Афган прошли. Все, что там было, пережили. Поэтому поют по-настоящему.

– Только вот мне не понятно, зачем об этом все время вспоминать? Зачем терзать себя и слушателей?

– Ты, знаешь, Володя, их песни не только будоражат сердца тех, кто там был, но и тех, кто сейчас готов постоять за свою страну. Вспоминая подвиги ребят в Афгане, мы хотим быть не хуже. И когда сейчас с нашей страной творится черт знает что, они не дают нам усомниться в выбранном пути. Благодаря им мы остаемся верными своему долгу. Как там они поют: «Ты верен долгу и присяге».

Владимир посмотрел на друга. Каким взрослым он сейчас казался ему. Совсем не тем, каким был еще полтора года назад. И в голове вдруг возникла мысль: «Из него вышел бы настоящий Командор. Не то что из меня».

Глава 8

Песок был сырой от недавнего прилива. На нем тут и там попадались оставленные морем ракушки, медузы и многочисленные водоросли. Песчаный пляж упирался в крутой высокий скалистый обрыв.

По песку вдоль берега передвигались четыре фигуры. Впереди всех бежал мальчишка с белокурыми волосами, в светлой рубашке с засученными рукавами и в коротеньких шортах. За ним шли еще один мальчик, девочка и взрослый высокий мужчина. Второй мальчишка с растрепанными волосами, черными как смоль, был одет в трико и синюю футболку. На девочке красное платьице едва закрывало загоревшие коленки. Гольфы на ее ногах приспустились, а кеды сверкали белыми подошвами. Две короткие косички вздергивались при каждом шаге. Мужчина был в белой рубахе и черных отглаженных брюках. На бородатом лице, отражая солнечные лучи, сверкали стекла очков.

С другой стороны пляжа навстречу четырем путникам двигалась еще одна фигурка. Она быстро приближалась. Скоро она превратилась в еще одного мальчишку. Его длинные золотистые волосы развевались на ветру. Большая холщовая куртка свисала балахоном ниже колен. В правой руке виднелось что-то круглое, цветное.

Расстояние между ним и тем первым мальчишкой, спешащим навстречу, быстро сокращалось. Вот белобрысый мальчик перестал бежать, остановившись всего в нескольких шагах от пацана в куртке. Последний тоже замедлил шаг. Теперь можно было разглядеть его смуглое скуластое лицо с ямочками на щеках, широким улыбающимся ртом и ясными голубыми глазами. Точь-в-точь как из того сновидения. И желтые пуговицы, золотом отражающие лучи солнца, сверкали на его куртке. А в руке – венок, сплетенный из цветов. Мальчишка протянул его белобрысому пареньку.

Тот осторожно взял это цветное плетение и тихим голосом произнес:

– Ты мой друг?

В ответ был кивок, и прозвучало звонкое “Да!”.

– Ур-ра! Ты мой друг!!! Значит, Витя был прав! – радостно заорал паренек. – Меня зовут Сашкой! А тебя?

В ответ прозвенело: “А меня – Юмм”. Но губы мальчишки не шевелились. Он только улыбался.

Тут лицо Юмма повернулось к Владимиру. Глаза сделались серьезными. И раздалось звонко и отчетливо: «Береги Олега! Ему грозит опасность. Ты же Командор!»

– Какая опасность? – спросил Владимир. Но берег моря начал медленно растворяться, а вместе с ним пропали Юмм и те четверо, с которыми встретился этот странный мальчик…

Владимир открыл глаза. В комнате стояла темень. Тишину нарушало только тиканье часов на